Мертвый Шторм. Зарождение - Ракс Смирнов

повреждены. Здесь Фархат еще… Тебе нужно это… увидеть.

— Хорошо, жди, я скоро буду, — ответил Марат и отключился.

— Босс, — обратился к нему Чижов, который слышал разговор благодаря опущенному экрану между пассажирской и водительской зоной. — Я считаю, это засада, и нам следует вернуться в Терра, но решение за вами. Мы в любом случае вас прикроем.

Хаматов и не собирался спорить. Все уже было очевидно. Азамата либо чем-то накачали, либо избили, либо и то, и другое. Единственное, чего Марат не мог понять, в какой именно момент все пошло не так? Когда они покинули Сопротивление? Или когда эта мелкая засранка похитила машину? Нет, слишком близко. Вдовин не смог бы без шума проникнуть на «Кремлевскую». А может, все действительно началось еще полгода назад? Но тогда почему принятые меры не помогли? Черт, события развивались слишком стремительно.

— Где же я просчитался, — пробормотал Марат. — Где же…

Он еще раз выглянул в окно и понял, почему все казалось таким спокойным. Парковка «Кремлевской» была абсолютно пуста. Кроме президентского кортежа, тут не было ни единой машины, что совершенно не естественно. Настоящее затишье перед бурей.

— Босс?

— Ладно, возвра…

Его перебил звук коммуникатора. Неизвестный вызов от стороннего источника. Марат посмотрел на напряженного Влада, затем на водителя, который вцепился в руль, готовясь уехать отсюда в любой момент. Даже он чувствовал, что все идет не так.

Президент нажал на кнопку ответа.

— Марат Рустемович! — послышался знакомый голос на той стороне. — Весьма признателен, что вы так быстро ответили! На связи Элита Нового Олимпа, Ренат Шарафутдинов. Надеюсь, узнали?

Ренат Шарафутдинов? Он-то что тут делает? Попасть на федеральный канал связи можно, только находясь внутри Федерации.

— Узнал, конечно, Ренат Рустемович! — соврал Хаматов. — Какими судьбами на нашей волне?

— Да вот, решили, что пора подключаться к всемирной паутине. Но я ненадолго, вы не переживайте, — в этот момент на парковку заехали два затонированных броневика Федерации, — я хочу сделать вам личное, но при этом официальное заявление.

— Ничего себе, — Хаматов следил за машинами, которые целенаправленно перегородили дорогу конвою, остановившись спереди и сзади. Влад в этот момент взвел автомат и, видимо, уже вел переговоры со своими подчиненными. — И что же это за заявление?

Хотя Хаматов уже понял, что хотел сказать Шарафутдинов. Черт подери! Да этого не может быть! Не может Новый Олимп ни при каких условиях устроить переворот, не спалившись абсолютно нигде! Да и не хватит у них силенок. Ведь далеко не вся армия Федерации исключительно спортсмены! Это же бред…

— В общем, — продолжал Ренат, — с этого момента Новый Олимп перестает поставлять вам «пушечное мясо» на растерзание. Мы разрываем с вами все дипломатические отношения и объявляем досрочную демобилизацию всех бойцов Нового Олимпа, которые состояли у вас на службе, — двери броневиков открылись, и из машин выскочили бойцы в форме Федерации. — С этого момента они вольны делать все, что им заблагорассудится, не подчиняясь вашим приказам, а вам придется защищать себя от новых гостей самостоятельно, господин Президент Великой Федерации. Всего доброго. Берегите здоровье, оно вам понадобится, — не дожидаясь ответа, он отключился.

Позади фургона зазвучали автоматные очереди. Часть заблокировавших кортеж бойцов обмякли и повалились на землю. Парни Чижова включились в работу первыми.

— Марат, на пол! — закричал Влад, и остальные противники открыли огонь. Хотя фургон имел средний класс защиты, который спокойно выдерживал автоматные очереди, такой автоматный шквал сдерживать долго не сможет ни одна броня.

— Гони, что стоишь! — толкнул водилу Чижов.

Водитель выполнил приказ и дал по газам, хотя ехать ему уже приходилось вслепую. Весь бронетриплекс превратился снаружи в мозаику из битого стекла. Машина врезалась во что-то тяжелое, по всей видимости, в броневик спереди. Затем водитель врубил заднюю и на полном ходу влетел во что-то еще.

— Я не вижу нихре… — его голос тут же оборвался. Бронестекло не выдержало натиска, и первая же пуля попала точно в цель.

Чижов быстро открыл дверь и выскочил наружу, отстреливая противников. Его экзоскелету были не страшны автоматные очереди, по крайней мере, какое-то время. Пока он отбивался, раздался звук торможения еще одной машины. Неужели подкрепление? Боковую дверь вырвал с корнем один из ребят Хаматова. Судя по опознавательным знакам, это был Миша. За его спиной уже стояла их машина сопровождения.

— Господин Президент! — выкрикнул он, отшвырнув дверь. — Быстро, в броневик, мы прикроем.

Долгих объяснений Хаматову не требовалось: пригнувшись, он тут же бросился к машине, где для него уже открыли дверь. Салоны федеральных внедорожников армии так же, как и передние ряды у пассажирских фургонов, были рассчитаны на размещение бойцов в очень крупной броне. Поэтому, залетев внутрь, Хаматов тут же уселся не на сидение, а прямо на пол между ними, чтобы быть в безопасности, потому что пространства хватало с головой. Его охрана запрыгнула следом. Миша сел за руль, Влад на задний ряд, отстреливаясь через бойницу. Третий, которого звали Айдар, запрыгнул через багажную дверь сразу к люку в потолке. Достав тяжелый пулемет, он открыл люк и начал палить. Четвертый, Руслан, который и открыл дверь броневика президенту, заскочил вперед.

Возможно, бойцы о чем-то переговаривались, но делали это по внутренней связи, поэтому Хаматов ничего не слышал, и выглядела эта сцена спасения слегка сюрреалистично.

Внедорожник дал по газам, протаранив машину противников, мешающих проезду. Осторожно выглянув в окно, Марат увидел, что через дверной проем, ведущий на станцию к первой группе противников, от которых осталась лишь пара человек, уже выскочило многочисленное подкрепление.

— Марат Рустемович! — Чижов протянул ему шлем средней защиты. — Все, что есть. Надевайте, хотя бы будете нас слышать.

Внедорожник как раз вырулил в туннель в сторону Терра. В заднюю часть корпуса тут же ударила тяжелая очередь.

— Влад! — закричал Айдар, — прут от главных ворот! Идут друг за другом, три машины.

— Броники наши?

— Да, наши!

— Тварь! Их в лоб не