Вкус крови - Стивен Бут

Бывший летчик сидел перед большой свечой, которая ярко горела в замкнутом пространстве. В свете, прошедшем сквозь слой снега, его седые волосы сияли необычной чистотой, как будто их только что вымыли с отбеливателем. За ним можно было рассмотреть и других членов семьи Лукаш. Здесь были Питер, Ричард, Кристина и даже самая младшая, Алиса. Купер почувствовал смущение, и ему захотелось спрятаться за углом, прежде чем они его заметят. Но Грейс без колебаний постучала в стекло, и ее муж открыл дверь, внимательно глядя на детектива.

– Никак не ожидал, что ты появишься так рано, – сказал Питер жене.

– Мне этого хватило. Кроме того, детектив Купер хочет с тобой поговорить, – ответила та.

– Простите, что надоедаю, сэр… – пробормотал полицейский.

– Думаю, вам лучше войти, – пригласил его Лукаш.

На кухне Кристина резала небольшим ножом морковь и пастернак, а в миске на столе размораживался в холодной воде цыпленок. В гостиной Питер Лукаш автоматически взял в руки пульт от телевизора и стал играть с его кнопками.

– Что вы хотите? – поинтересовался он у Бена.

– Вы уже слышали что-то от вашего сына? – спросил констебль.

– Нет. Но уверен, что скоро услышим.

Купер покачал головой. Было странно вновь стоять в доме Лукашей. Чуть больше недели назад он арестовал в кафе «Старлайт» Эдди Кемпа. На тот момент Бен вообще никогда не слышал о Лукашах, а оказалось, что Кемп замешан в убийстве их сына. В тот снежный рассвет на улицы города пролилась кровь. А теперь кровью был покрыт Айронтонг-хилл.

– Мистер Лукаш, – произнес детектив, – мне нужно, чтобы вы еще раз приехали в морг на опознание.

Каждый из членов семьи Лукаш замер на месте. Грейс развернула кресло так, чтобы видеть лицо полицейского, Питер положил пульт, а Кристина застыла с поднятым вверх ножом. Купер повернулся и посмотрел в сторону оранжереи. Оставшийся там Зигмунд не отводил от него голубых, все понимающих глаз. Старик поднял голову и сжал челюсти, как будто увидел в действиях Бена вызов. Рядом с его креслом сидела собака, в пасти была резиновая игрушка в виде розового печенья, которую она возила по полу. Игрушка была грязной, но на ней все еще можно было рассмотреть рисунок – там была изображена сцена рождения Спасителя. Констебль понял, что этот рисунок похож на рисунок на вафлях-облатках.

– Животных вы тоже прощаете? – поинтересовался он.

И тогда Зигмунд Лукаш впервые в его присутствии заговорил по-английски.

– Конечно, – произнес он. – Когда родился Иисус, в хлеву были и животные.

– Все это правильно, – согласился с ним детектив. – Да и прощать их гораздо легче.

***

Бен Купер еще никогда не был в соседнем доме, где жила сама миссис Шелли. Он встречался с ней только в своей квартире в доме № 8. Естественно, десятый дом выглядел его полным близнецом, только на дверях у него был всего один звонок.

– Она немного не в себе, – предупредил констебль стоявшую рядом Диану. – Так что сначала может не понять, о чем идет речь.

– Тогда нам сильно повезло, что она еще узнает тебя, – заметила Фрай.

– В этом я как раз не уверен. Мне кажется, она не ассоциирует меня с полицией. Я для нее молодой человек, который присматривает за кошкой.

– Наконец-то ты получил повышение, Бен!

Купер повернулся к коллеге, возмущенный этой издевкой, но увидел, что та уже сама жалеет о том, что сказала.

– Если не возражаешь, после этого я хочу съездить в отель «Кавендиш» и встретиться с Элисон Моррисси, – сказал он.

Теперь уже наступила очередь Дианы отводить глаза.

– Она уехала, – сказала сержант. – Сегодня утром, в Торонто.

– Что?

– Мне очень жаль, Бен, но мы решили, что так будет лучше.

– Кто эти мы?

– Вчера вечером, после ареста Фрэнка Бэйна я с ней говорила. Кроме того, я видела, как ты подвозил ее к гостинице. Так что я думаю, что с тобой она уже попрощалась.

Купер почувствовал, как у него отвалилась челюсть и его накрыло волной гнева. Но, прежде чем он смог потребовать объяснений, дверь дома № 10 открылась и на пороге появилась Дороти Шелли. На ее лице было написано удивление.

– Чем я могу вам помочь?

Из глубины дома раздавался лай джек-рассел-терьера. Даже в прихожей это гавканье оглушало, и Бен еще раз порадовался, что каменные стены в обоих этих зданиях такие толстые, что звуки совсем не доходят из одного дома в другой. Это напомнило ему о стенах коттеджей в том месте, где жила Мари Теннент. Они были такими же толстыми – он тогда еще подумал, что соседи Мари ни за что не услышали бы плач ребенка.

Видя, что Купер потерял дар речи, Фрай взяла дело в свои руки.

– Миссис Шелли, нам надо поговорить с вами о Лоренсе Дейли.

– О Лоренсе?

– Да. О вашем племяннике.

– А что, что-то произошло? Неужели в магазине был пожар? Я всегда говорила ему, что он сидит на пороховой бочке! Все эти книги – достаточно, чтобы какой-нибудь безмозглый человек уронил окурок или спичку, и все это взовьется под облака. Я это ему всегда говорила.

– Ничего подобного не случилось, миссис Шелли. Мы можем войти на секунду? – попросила Диана. – Так будет лучше, чем разговаривать на крыльце.

– Ну конечно. Хотите чаю? – предложила Дороти.

– Неплохая мысль. Но чайник мы поставим сами.

– Это еще с какой стати? Я сама вполне способна поставить чайник!

– Боюсь, что вы можете оказаться в шоке.

Дороти уставилась на полицейских. Ее рот слегка приоткрылся, пока она пыталась понять, что они ей говорят. Купер был уверен, что она вот-вот спросит про кошку.

– Но он просто не мог умереть, – произнесла наконец хозяйка дома. – Это невозможно. Ни он, ни она.

– Ни он, ни она? – переспросила Фрай.

– Что «ни он, ни она»? – повторила за ней Шелли.

– Я приготовлю чай, – вызвался Купер.

Он обрадовался, увидев, что собака на заднем дворе, а не в кухне. Ее тявканье было капризным и требовательным. Бен уже начал привыкать к тому, что много времени проводит на чужих кухнях – на кухне Мари Теннент, полной пеленок и бутылок со стерилизационной жидкостью, на кухне Уолтера Роланда, большой и непритязательной, на крошечной кухоньке Лоренса в книжном магазине и даже на своей собственной кухне в соседнем доме № 8, к которой он все еще не привык.

Кухня миссис Шелли напомнила ему именно о кухне в его новом доме – у них была одна и та же планировка, и их окна выходили на заросшие сады. Но из всех кухонь, на которых ему довелось побывать за последнее время, кухня Дороти больше всего походила на кухню Мари Теннент. И он достаточно быстро понял почему.

В самом конце кухни, в алькове, в котором на кухне Бена размещался новый морозильник, стоял совершенно нелепый предмет мебели. На кухне ему явно было не место, но при этом он хорошо сочетался с запахами, которые, как констебль теперь понимал, сразу же сделали эту кухню похожей на кухню мисс Теннент. Эти запахи немедленно перенесли его на Дам-стрит в то время, когда он открыл дверь и вошел в прихожую Мари почти неделю назад. Шутка памяти, своеобразное дежавю.

Хотя сейчас полицейский видел перед собой одну вещь, которой явно не хватало на кухне у Теннент.

– И что же мне теперь с ней делать? – прозвучал жалобный голос хозяйки, которая вошла на кухню вслед за ним. – Джаспер так ревнует меня к ней, что лает просто не переставая! А если Лоренс умер, то он теперь за ней не вернется, правильно?

– Правильно, миссис Шелли. И я подозреваю, что ее мать тоже за ней не придет, – сказал Бен.

Он смотрел на детскую кроватку. Глаза крошечной девочки были открыты, но ручки она сжала в кулачки, а личико ее было ярко-красного цвета. Она лежала совершенно неподвижно. Зрачки ее глаз двигались из стороны в сторону, как будто младенец пытался разглядеть что-то за горизонтом, а лобик его покрылся морщинками от напряжения.

Наконец глаза ребенка остановились на лице Купера. И малышка Хлоя заулыбалась.

36

Как и следовало ожидать, погода в Скалистом Крае полностью изменилась за последние 48 часов. Едва начавшись, оттепель с такой скоростью вступила в свои права, что к четвергу последние следы снега почти исчезли, если не считать нескольких замерзших заносов в канавах на торфяниках. Вода потоками стекала с холмов, реки вздулись и грозили выйти из берегов.

Бен Купер выехал по темным, влажным дорогам из Идендейла, вспоминая, как непохоже выглядел Змеиный перевал в тот день, когда они с сержантом Кодвелл ездили к месту крушения «Милого Дядюшки Виктора». Тогда снег был девственно чист, а солнечные лучи, отражавшиеся от склонов холмов, были такими яркими, что на них больно было смотреть.

На заднем дворе магазина «Иден-Вэлли букс» сейчас наверняка бурлят потоки воды. Она стекает со стрелковой башни и остатков моторов, ломая подмерзший снег и помогая ему таять. Тело Эндрю Лукаша было давно убрано оттуда; правда, с этим пришлось повозиться. Когда убитого засовывали в башню, его конечности пришлось сложить, а потом наступило трупное окоченение, и патологоанатом уже собиралась ампутировать его руки, чтобы извлечь труп. Однако удалось обойтись без этого. А когда полицейские перевернули труп, то увидели кровь, которая вытекла на сиденье, и большую рану на затылке.