Свободный Волк - Марина Казанцева

Они плыли и наслаждались зрелищем планеты. Многочисленные южные архипелаги островов, похожи на рассыпаные изумрудные бусы в золотой кайме песчаных пляжей.

Стайс гнал от себя любые мысли, все подозрения, всю горечь. Он больше не хотел ни страданий, ни лишений, ни самой мысли о несчастье. Он всего уже лишился. Родной Вселенной, партнера, друга. Гвендалин последнее, что у него осталось.

— Ну, куда? — спросил он.

Она выбрала самый крайний остров. Берег, глядящий в нескончаемый, единственный на Ихоббере Океан.

Здесь было совершенно пусто. Ни туземцев, ни жилья. Они были единственными купальщиками на длинном пляже из золотого мелкого песка. Он охватывал весь остров, как кольцо. На острове была одна гора, поросшая темным, густым лесом. В нем не было ни птиц и ни зверей. Все было тихо и почти безмолвно. Только нескончаемо шуршали волны, прибегая из неоглядной дали Океана.

Они шли вдвоем по берегу, держась за руки, старательно обходя морские звезды и перешагивая через рачков. За полдня можно было обойти весь остров. Они не беспокоились ни о чем. Когда надоедало, садились на песок. или под кроны пальм. И смотрели на разбросанные по мелководью высокие зеленые вершины островов. Потом шли купаться в голубой лагуне.

Стайс вскрывал ножом плоды кокосовой пальмы.

— А если нам надоест валяться на песке? — спрашивала Гвендалин.

— Тогда я вызову свой флайер и мы умчимся.

Он с улыбкой показывал на левое плечо, где находился передатчик. Но не сказал, что он не воспользуется им. Иначе, прилетит его собственный флайер. Зачем Стайсу два флайера? Его немного развлекала мысль о том, что он словно перевоплотился в Барса и при этом имеет роскошь оставаться сам собой. «Зачем тебе Ярс, королева, когда есть я?» И они снова занимались ловлей лангустов, чтобы печь их на костре. А вечером лежали на песке и смотрели на далекие-далекие звезды.

— Тоскуешь? — спрашивала его Гвендалин.

— Нет. — легко отвечал он.

В самом деле, что тосковать? Он может в любой момент уйти с планеты вместе со своей любимой. У него, как ни у кого во всей Вселенной, два челнока и два флайера. Слишком много, чтобы хотеть еще и звезд.

Потом они покидали пустынный берег и летели дальше. С острова на остров. Везде оставляя за собой две цепочки следов от босых ног.

— Почему на островах нет никого? — спросил однажды Стайс.

Королева знала, да не сказала. Все просто, Стайс. На Ихоббере нет океанского судовождения. Только плоскодонные суда для внутренних морей. Континент один. Куда плыть-то?

Он рассказал ей о планетах, где плавали под парусами, похожими на облака, большие корабли. Она слушала и боялась верить. Как можно?! Разве сила ветра так велика, что может гнать громаду корабля? Или вода так тверда, чтобы удержать многотоннажные суда?

А он рассказывал ей про солнечный ветер и про таинственные околозвездные корабли-призраки, гонимые едва вещественным давлением солнечного света. Их паруса толщиной в один лишь атом и сделаны из тонкой золотой фольги. Зато раскинуты на сотни километров. Зачем же, Стайс, им нужно это?

Это солнечные яхты, ненаглядная любовь моя. На них богатые веганцы устраивают гонки возле своего неистового голубого солнца.

И они летели дальше. Ты много повидал всего. Чем удивит тебя наша Ихоббера?

Да, я много повидал. Но все как-то мельком. Я всегда спешил. Хочешь, и мы с тобой нырнем в подпространство? А когда вернемся, здесь многое изменится. Нет, не хочу. Мне нравится на Ихоббере. Ты мне покажешь свой корабль? Однажды покажу.

Что ни день, то новый остров. Время перестало течь.

На южных островах нет зимы. И осени нет. Там, едва заходит солнце на западе, как тут же загорается восток.

Два месяца утекли, как сон.

И вот однажды он проснулся с мыслью, что за два месяца он обошел бы полвселенной. Гвендалин спала так сладко. «Чего ты хочешь, королева?» — спросил он ее в мыслях.

— Попасть на челнок Барса. — тихо ответила она. И продолжала спать.

— Пора наведаться к родному дому! — бодро воскликнул Стайс. Она тут же насторожилась. И посмотрела на него с сомнением.

— Что не так? — спросила она.

— Все так. — ответил Стайс. Гвен не поверила ему.

И он вдруг с беспокойством почувствовал, как между ними снова возникает эта странная стена. И тут же ощущение оставило его.

— Мне правда нужно на челнок. — уже спокойнее сказал Стайс. И усмехнулся сам себе. «Волки всегда боялись женщин.»

* * *

Произошла досадная оплошность. Гвен ошиблась и вместо простого кухонного ножа взяла ритуальный меноверский нож. Она не знала, что его подвижная крестовина — тоже ножи. И проткнула ладонь. Стайс услышал ее вскрик и прибежал в камбуз.

— Все в порядке. — резко произнесла она. — Простой порез. Гвен зажимала ладонь салфеткой.

— Дай, посмотрю.

— Не надо. — твердо сказала она. Ну вот. Опять обиделась!

— Нет, Стайс, правда все в порядке. — улыбнулась Гвендалин. — Я больше удивилась, чем испугалась.

И все-таки у него осталось чувство, что его просто выпроводили из камбуза.

Потом она явилась в рубку и села рядом, незаметно пряча руку, перетянутую повязкой.

— Может, стоит посмотреть? Меноверские ножи очень остры. Пара швов тебе не помешает.

— Смотри, на континенте осень! Точно осень. Почти зима.

— Это твой корабль?! — потрясенно воскликнула она.

Громада челнока под водой казалась еще больше. В мерцающем свете поля, охватывающего «Противоречие», проплывали рыбы.

— Да, это мой корабль. Моя «Погоня».

Она знает, что он лжет. И предпочитает делать вид, что не догадывается. Стайс снова начал входить во вкус этой горько-сладкой игры. Как будто прятался сам от себя. Душа вдруг словно растворилась между самим собой и Барсом.

Гвен шла по кораблю, то и дело обращая к Стайсу счастливые глаза. На мгновение у него заныло сердце. Как тогда, на островах.

— А это что?

— Медотсек. Входи. Посмотрим руку. Она едва заметно помрачнела.

Стайс снял повязку. Под мазью кожа вполне зарубцевалась. Но вид рубца ему не нравился. Под кожей набухала синюшным цветом опухоль. Он решил обмануть ее. Хотя, как можно обмануть менталку-королеву?

— Клади сюда ладонь. — с улыбкой предложил он.

— Не хочу. — с улыбкой же ответила она ему.

— Боишься боли? Ты даже не заметишь.

— Что там? — она указала на гибернаторский отсек. И двинулась к дверям.

— Туда нельзя!

Стайс бросился за ней. Там, под колпаком спит вечным сном Эрреба. Гвен не должна его увидеть. Откуда в челноке Волка тигр, заснувший пять тысяч лет назад?!

— Там жесткое излучение. — соврал он первое, что пришло ему на ум.

Она поверила и отошла. На всякий случай Стайс велел Системе заблокировать дверь в гибернатор.

— Что такое кофе? Ты говорил, что любишь кофе по-минойски.

— А, кофе… Когда он сумел наговорить про кофе?!

Он вспоминал, чего не мог им предоставить для питья флайер? И сделал ей горячий шоколад. Он сам терпеть его не мог, поэтому наверняка ни разу не догадался угостить ее горячим шоколадом. Некоторые надписи в меню ему были вовсе неизвестны.

Они продолжили экскурсию по челноку. Стайс ругал себя, что не позаботился раньше разобраться в его планировке. Этим вполне можно было заняться прямо во флайере. Поэтому он не заметил, как попал в лабораторию.

— Ну, здесь-то как раз нет ничего интересного.

— Скажешь тоже!

И она с увлечением принялась обходить колонны со множеством экспонатов. Музей у Барса был не беднее, чем у Стайса.

— Что это?

— Живой кристалл с Жидибрака. — ответил Стайс и удивился: во Вселенной Ярса есть живые кристаллы?! Он потер фиолетовую грань и кристалл голосом Гвендалин спросил:

— Что это? И сам ответил голосом Стайса:

— Живой кристалл с Жидибрака. Стай потер малиновую грань. И кристалл уснул.

— Возьми себе. Она благодарно улыбнулась.

С тех пор она все время играла с кристаллом. Записывала все подряд. Их споры, легкие размолвки. Примирения, смех, шалости.

— Как твоя ладонь?

Гвен повернулась к нему и голосом, которым говорят с больным ребенком, сказала:

— Все в порядке. Стайс собрался было возразить, но она успела задать вопрос:

— Ты разлюбил кофе по-минойски?

Он растерялся. В самом деле, он ни разу не выпил при ней горячий шоколад.

В другой раз, едва Чевинк заикнулся про медотсек, она тут же вспомнила про кофе. Гвен тоже играла с ним в игру.

* * *

Она спала. Ее длинные, черные, как ночь, волосы словно жили сами по себе. Они всегда лежали так красиво! За сомкнутыми длинными ресницами спали ее черные глаза. «Ты довольна, королева?»

— Да. — тихо ответила она. «Рука болит?»

— Нет. — резко ответила она. И поднялась.