С. Михалков. Самый главный великан - Л. Салтыкова

16 марта 1934 г. Постановление Политбюро «О Сухаревой башне и Китайгородской стене». Рукой неизвестного написанное решение: «Согласиться с предложением МК о снесении Сухаревой башни и Китайгородской стены». Материала к постановлению нет. Выписки для исполнения посланы Хрущеву и Кагановичу. Заметьте, что Хрущев идет первым, МК – это московский комитет партии, где Хрущев и Каганович – второй и первый секретари. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1016. Л. 38).

Через месяц, 10 апреля 1934 г., решением Политбюро «Сретенский дом заключенных из ведения НКЮ РСФСР передан в ОГПУ». Написано рукой Кагановича, (там же, Д. 1019. Л. 88. Протокол № 5). Понятно, что Сретенский домзак – это Сретенский монастырь.

За два года до этого, 24 сентября 1932 г., вынесено более развернутое постановление Политбюро по делу «Музейные ценности» (вернее было бы назвать его делом о «Ликвидации церквей и монастырей»): «1. Принять предложение президиума ЦИКС о разборке церкви «Спаса на Бору». 2. Предложить т. Енукидзе переговорить с т. Осинским в связи с письмом последнего на имя т. Сталина». (Там же, Д. 958. Л. 73. Протокол № 117. П. 35.). Отметок о голосовании нет. Принято единогласно. ЦИКС – это высший орган, Центральный исполнительный комитет Союза ССР. Авель Енукидзе – его секретарь.

Собор «Спас на Бору» – уникальный собор времен Ивана Калиты, т. е. с 1330 года (!) у торца того самого Кремлевского дворца, на трибуне которого стоит Михалков, а Хрущев дает ему и трем тысячам открытый урок. О чем было письмо Осинского Сталину? Думаете, товарищ Осинский пожалел храм? Нет, просто у него болела голова от «разборки церкви», и ему нужна была квартира в новом Доме на набережной, которую ему не давали.

1 октября 1932 г., через неделю после решения Политбюро, Осинский пишет Сталину:

«По моему письму к Вам т. Енукидзе было поручено переговорить со мной. Результаты разговора:

1. Енукидзе констатировал, что церковь все-таки будут ломать без отсрочки.

2. На мою просьбу: пока что хотя бы начинать работы, связанные с грохотом, в 10, а не 8 часов утра – ответил, что этого нельзя, т. к. де и так рабочие работают плохо и лениво.

3. Поставив затем вопрос о предоставлении мне другой квартиры в Кремле, ответил затем на него сам же, что такой квартиры нет и перевести меня некуда.

4. Поскольку я сделал из этого вывод, что след.[овательно], делать больше нечего, кроме как все-таки выезжать из Кремля, и спросил Енукидзе, нет ли помещения в городе, – ответ получился, что и там ничего нет.

Результаты разговора, т.[аким] о.[бразом] = нулю, и положение остается без перемен.

Осинский».

(Рукописный подлинник. РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 780. Лл. 100, 101, 101 об.)

Осинский, равно как и товарищ Енукидзе, будут расстреляны в тридцать седьмом. Получается, что Собор Спаса на Бору XIV века, равно как церковь Иоанна Богослова на Бронной в случае с Таировым и Коонен, мстили жестоко и беспощадно, по – ветхозаветному.

Наконец, главные решения довоенного десятилетия, от которых пошли все остальные. 25 мая 1931 Политбюро принимает постановление «О дворце Советов». Докладывают т.т. Молотов и Ворошилов: «Утвердить местом постройки Дворца Советов территорию, занимаемую храмом Христа Спасителя. В случае если площадь эта окажется недостаточной, поручить комиссии внести другие предложения». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 881. Л. 129. Протокол № П40/53). Материала опять нет. Поговорили и решили.

5 июня снова «О месте для постройки Дворца Советов»: «Остановиться на площадке храма христа спасителя» (заметьте – Дворец Советов с заглавных, а храм – со строчных;); «б) В Дворце Советов иметь один зал на 12–15 тыс. и другой на 4–5 тысяч зрителей». Комиссия под председательством Молотова заседала 2 июня. В ней участвовали Сталин, Ворошилов, Каганович, Уханов, приглашены архитекторы Иофан, Веснин, Бархин, Жолтовский, Смолин и др. (там же. Д. 882. Л. 123. Протокол № П41/65). В протоколе решения комиссии «Храм Христа Спасителя» написан с заглавных букв. Хотя бы у архитекторов были остатки совести.

10 июня Политбюро принимает очередное постановление «О «Дворце советов»»: «а) Опубликовать в газетах (в хронике) краткое сообщение о предполагаемой постройке «Дворца Советов», б) Утвердить т. Крюкова руководителем по постройке «Дворца Советов». М. нет. (Там же. Д. 883. Л. 62. Протокол № П42/49).

Храм будет разрушен 5 декабря 1931 г., а решения принимались и оформлялись загодя, за полгода, с записью в протоколы. Стилистика этих решений начала тридцатых и аналитической записки, переданной Михалковым Хрущеву, – похожа.

Вот что мог вспомнить Никита Сергеевич Хрущев, слушая выступление Сергея Владимировича Михалкова на Пленуме ЦК КПСС.

С.В.Михалков передает это письмо не на бланке Всесоюзного сатирического киножурнала «Фитиль». Показав Витебскую трагедию, киножурнал сделал свое дело: он открыл для потрясенных зрителей шлюзы для сотен писем, обращений, телеграмм и жалоб. Письмо не на бланке Секретариата Союза писателей РСФСР (заметьте, писателей, а не художников, не архитекторов и даже не композиторов): бюрократы и аппаратчики могли бы тогда сказать – не по сеньке и шапка, занимайтесь своим делом. Письмо – на бланке Советского комитета защиты мира. Дело спасения русских славянских памятников было делом № 1 в защите мира. Во всех его значениях в словаре Даля.

Этот документ можно назвать «Списком Михалкова». Но в отличие от других, разрекламированных Голливудом по всему миру оскароносных «списков», у нас на Родине о нем никто никогда ничего не скажет.

Неизвестно, прочитал ли Хрущев именно этот документ. Скорее всего, да, ведь он сам под стенограмму перед всем честным миром сказал Михалкову: «И это письмо, которое вы хотите мне передать, у меня, наверное, есть – я как будто помню».

Но в сценарии Пленума речь Михалкова задела Хрущева так больно, что он вернется к ней в своей программной речи на заседании 21 июня 1963 года. Брошюра будет издана десятимиллионным тиражом под заголовком «Марксизм-ленинизм – наше знамя, наше боевое оружие». Из нее нещадно вырежут первые десять страниц (!) стенограммы.

Сегодня этот фрагмент также публикуется впервые, дабы ни у кого не оставалось сомнений в полной исторической правде этого сюжета.

ВТОРОЙ ОТВЕТ ХРУЩЕВА МИХАЛКОВУ

Из неопубликованной речи Хрущева на пленуме ЦК КПСС:

«Председательствующий тов. ПОЛЯНСКИЙ. Слово предоставляется Никите Сергеевичу Хрущеву. (Бурные продолжительные аплодисменты. Все встают.)

ХРУЩЕВ. Я хочу сказать несколько слов за скобками о вопросе, который поднял т. Михалков, – это насчет исторических памятников. Но упрекнуть нас – и правительство, и партию, и общественные организации – в недооценке исторических памятников, видимо, было бы несправедливо. Но, товарищи, увлекаться этим и поддаваться этому увлечению, я думаю, очень вредно. Поэтому я считаю, товарищ Михалков, если вы посмотрите на некоторые так называемые памятники старины, дворцы всякие, я думаю, что нам навязали идею сохранения их. И с этим боролся Сталин, я считаю, Сталин занимал правильную позицию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});