Сармат. Все романы о легендарном майоре спецназа - Александр Звягинцев

Радист, выдав зубами чечетку, потянулся было к рации, но распахнувший дверь «жигуленка» хмурый бугай профессионально вырубил его кулаком под дых.

– Стволы, ребята, – кинув взгляд на видеокамеру и аппаратуру прослушки, сказал он остальным.

– Ребята, может, договоримся – из одной кастрюли щи хлебаем? – предложил меланхолик обступившим «жигуленок» мужикам в одинаковых темно-серых пиджаках.

– Зато в сортиры разные ходим, – ответил кто-то из них.

Под дулами пистолетов топтуны не стали искушать судьбу и послушно расстались со служебными «пээмами».

Генерал Толмачев из окна третьего этажа проводил взглядом отъехавший от сквера микроавтобус и повернулся к Савелову:

– По всему выходит: цэрэушники, коли журналюгу своего не пожалели и в запретную зону направили, пронюхали что-то про нашу «Рухлядь».

– Выходит, пронюхали, Сергей Иванович… Я ушам не поверил, когда фотограф брякнул про американца. Кроме того, он утверждал, что его самого рекомендовал американскому журналисту не кто иной, как главный редактор самой принципиальной коммунистической газеты… Они там в газете с ума посходили, что ли, – наводить американцев на наши секретные склады?..

– Это-то как раз понятно, – криво усмехнулся генерал. – Налицо совпадение шкурных интересов. Для американцев политика политикой, а бизнес бизнесом. Они, через третьих лиц, сами мылятся поставить оружие в ту страну, хоть она им – кость в горле. А у наших коммунистов свой… предвыборный интерес. Общенародную собственность, мол, бяки-кооператоры толкают за границу с молотка… Ату бяк-кооператоров, ату гидру частной собственности, а мы, мол, единственные, кто стоит на страже государственных интересов, потому и голосуйте только за нас.

– Одним махом семерых побивахом.

– Вот-вот, мы с тобой в дерьме, а они, понимаешь, в белом фраке… Кстати, как зовут того американца? – спохватился генерал.

– Эдди Клосс, судя по визитке.

Толмачев потянулся к телефону.

– Ты, Иван Павлович? – пробасил он в трубку. – Толмачев на проводе… Да-да, заверну я к тебе как-нибудь, заверну, а пока ответь-ка мне по старой дружбе: корреспондент Эдди Клосс из «Рейтер» случайно не под колпаком у тебя ходит? Что ты мне об этой птице скажешь? Так, говоришь, дюже серьезная птица?.. Вот еще что, Иван Павлович: я тебя о нем не спрашивал, а ты мне ничего о нем не говорил, лады? Ну, бывай здоров, старина.

Закончив телефонный разговор, генерал поднял на Савелова хмурый взгляд.

– Крути не крути, а придется свертывать операцию «Рухлядь», – скрипнул он зубами. – Клосс, как и следовало ожидать, матерый цэрэушник. Пакостил нам под журналистской крышей в ГДР и Польше, а теперь вот и в России объявился. Контрразведка давно на хвосте у него сидит, да схватить с поличным за этот хвост никак не может. Боятся…

– С каких пор они пугливыми стали?

– Этот техасский сучонок во все наши верхи вхож…

– Теперь им нечего бояться, Сергей Иванович. – Генерал удивленно вскинул брови. – Каким бы матерым техасским волком ни был тот Клосс – со дна реки ему не выплыть…

– Какой реки?

– Названия, к сожалению, не запомнил. Его «Нива» улетела с моста как раз над ее серединой…

– Выплыл?

– Выплыл, – кивнул Савелов. – А вот доплыть до берега пришлось ему помешать. Сожалею, но выбора просто не было…

– Хм-м, это меняет дело! – оживился генерал. – Где, говоришь, это произошло?

– Километров сто до Воронежа оставалось…

– Свидетели были?

– Свидетелей не наблюдалось… Мокрое шоссе… После ночного дождя, густой туман…

– Я-то думаю, чего это так скрутило тебя, а оно вон в чем дело! Переживаешь, стал быть?

– У техасских ковбоев кровь того же цвета, что и у нас с вами…

– Не лезь в бутылку! – отмахнулся генерал и прошелся по комнате. – Худо, понимаешь, то, что смежники через день-другой тебя вычислят.

– Не сомневаюсь.

– Хм-м, для них прекрасный случай на законных основаниях пошарить у соседа за пазухой.

– Вы имеете в виду шантаж с целью выяснения деталей операции?

– Угу. Языки развязывать они умеют.

– А американцы, конечно, визг поднимут.

– Запрос в МИД направят, но визга особого не будет – рыло у них в пуху. Их человек без спроса сунулся туда, куда соваться ему было не положено.

– Но еще остается фотограф…

– Этого-то паренька нашим, скажем так, оппонентам раскрутить раз плюнуть. Щенок мокрогубый, жить бы ему и жить…

– Как жить бы и жить? – вырвалось у Савелова. – Совсем же пацан…

– Пацан, а петлю сам себе намылил, – отрезал генерал, но, взглянув на Савелова, смягчил тон. – Я, понимаешь, не говорю, что ему жить противопоказано… Но, как ты сам выражаешься, тут как раз тот случай, когда выбор у нас лишь между гильотиной и Бастилией…

– Это так, – вынужден был согласиться Савелов. – Сергей Иванович, вы, помнится, как-то назвали майора Сарматова любовником войны?..

– Было. Сармат с этой б… как говорится, на «ты» был. Она его из самых немыслимых передряг почему-то живым отпускала…

– Просто он знал, что на любой войне нужно оставаться человеком.

– Нельзя в нашем поганом деле остаться в полном смысле человеком, Вадим. Лично я не знаю, кому это удалось… Мутации происходят с мозгами, с психикой, но главное – понижается порог восприятия чужой боли.

– Если есть хоть малая возможность не убивать – не убивай, – будто не слыша генерала, тусклым голосом продолжал Савелов. – И не только чужую жизнь тем спасешь, а и свою душу, сказал мне однажды майор Сарматов.

– Сарматов, Сарматов!.. Смотрю, Вадим, он в тебе, как заноза, сидит.

– А в вас? – посмотрел на генерала Савелов.

– Ну не до такой же степени, – нехотя кивнул тот и бросил на Вадима встревоженный взгляд.

– Нет, психика у меня в норме! – по-своему истолковал его взгляд Савелов. – Просто с Сарматовым из моей жизни ушло что-то такое… И дело не в том, что так тесно переплелись наши судьбы… Дело в другом, более важном, чего я никак не могу сформулировать.

– Я, кажется, смог, – сумрачно глянул на него генерал. – Понимаешь, с Сарматовым, будь он неладен, от меня ушло понимание правоты и необходимости дела, которому я всю жизнь служил.

– И как же вы теперь? – спросил Савелов, не ожидавший от генерала подобного признания. – Как без такого понимания, Сергей Иванович?

И тот не ожидал от подполковника такого вопроса.

– Теперь личные судьбы не в счет, – помедлив, уронил генерал. – Наша с тобой страна смертельно больна, Вадим. Свернуть сейчас операцию «Рухлядь» – все равно что умирающей матери перед ее последним вздохом не подать стакана воды.

Савелов кивнул и перевел разговор в другое русло:

– Корабли будут ждать эшелоны из Саратова, как определено планом операции, в Новороссийске? – спросил он.

– Коллеги по цеху, черт бы их побрал, будут их ждать там же, – вздохнул генерал.

– Думаете, операция ими раскрыта?

– Если информация об операции есть у редактора коммунистической газеты, значит, она есть и у них. Но деталей операции они, судя по всему, пока не знают, а это для нас – шанс…

– Не понимаю…

– Береженого бог бережет, – подмигнул генерал. – Слушай сюда, Вадим, – шепотом сказал он в ухо Савелову. – Пару эшелонов мы на днях погрузим на корабли в Архангельске, пару – в Мурманске, еще пару с «рухлядью» Второй мировой погрузим на корабли в Новороссийске. Дальше Севастополя они не уйдут… Там смежники, понимаешь, кооператоров за руку крепко схватят, а журналисты всего мира такой шум поднимут, хоть святых выноси… Но то дело – не твое… Твое – пока шум да гам, в славном городе Феодосии швырять танки в трюмы кораблей, синхронно подваливающих к пирсу. Прямо с колес саратовских эшелонов швырять.

– А турки? – так же шепотом спросил Савелов. – Где гарантии, что после шума и гама на весь мир они пропустят наш груз через Босфор и Дарданеллы?..

– Турки есть турки, – усмехнулся генерал. – За хороший бакшиш они что хочешь сделают. А за очень хороший – ослепнут и оглохнут, но то тоже дело не твое, а заказчика.

– Разрешите отбыть в Феодосию, товарищ генерал? – с некоторым облегчением спросил Савелов.

Генерал кинул на него хмурый взгляд.

– После погрузки тебе нельзя появляться в Москве, Вадим, – произнес он. – В Феодосии получишь ключи от зарегистрированного в Германии «Мерседеса». Гони на нем под видом путешествующего бюргера, гони, не задерживаясь, прямо в Мюнхен. Наши люди обеспечат тебя документами и всем остальным. Они же прикроют до польской границы, а там до Германии рукой подать. Яволь?..

– Яволь! – кивнул Савелов. – А жена с… сыном?

– Должны отбыть завтра же, от греха подальше. О них позаботятся, ты на них, понимаешь, не отвлекайся. Сейчас тебя отвезут домой: выспись, подготовь к отъезду супругу, а с рассветом – за баранку.

– Есть с рассветом за баранку! – Савелов шагнул к двери, но какая-то сила заставила его остановиться и спросить: – Сергей Иванович, мы когда-нибудь встретимся?