Широкий Дол - Филиппа Грегори

Я улыбнулась и кивнула, стараясь не показать, насколько довольна его решением. Гарри не только полностью разделял мои идеи, но, что примечательно, на Селию ни разу даже не взглянул и не попытался узнать ее мнение. Она могла ехать с ним домой или оставаться во Франции – это уж как мне будет угодно.

– А что насчет слуг? – спросил Гарри. – Своего лакея я, конечно, возьму с собой, но тогда вы останетесь с двумя горничными и двумя экипажами.

– Ох, не пугай меня! – рассмеялась я с притворным испугом. – Мы же пробудем здесь всего несколько дней, а потом последуем за тобой! Или ты считаешь, что мы с Селией настолько глупы, что нам недостаточно одной французской горничной? Прошу тебя, Гарри, не заставляй нас возиться со слугами и экипажами, чтобы доставить все это домой!

Гарри усмехнулся.

– Ну, конечно, не буду, раз вы не хотите. Я могу забрать с собой не только экипажи, но и самые тяжелые чемоданы, а заодно и ваших горничных, если они вам не нужны.

– Да уж, пожалуйста, забери их всех, – сказала я и повернулась к Селии. – Ты не возражаешь, если мы несколько дней проживем без горничной?

Селия даже головы от шитья не подняла – она совсем не умела лгать и прекрасно знала это, а потому, не глядя на меня, ровным голосом сказала:

– Конечно же, нет.

– Ну, и прекрасно! – воскликнул Гарри. – Значит, решено. Пойду договорюсь с хозяином гостиницы. – Уже на пороге он остановился и, решив проявить вежливость, спросил: – Надеюсь, Селия, ты не слишком всем этим огорчена?

– Ну что ты! – Селия была, как всегда, великодушна. – Раз так нужно тебе и Беатрис, я готова.

Селия молчала, пока за Гарри не закрылась дверь. Затем, глядя на меня со смешанным чувством ужаса и восхищения, сказала:

– Беатрис, ты же почти ничего не сделала, но все вышло именно так, как ты и хотела!

Я улыбнулась, старательно подавляя самодовольство, и заверила ее:

– Да, так бывает почти всегда.

Гарри уехал, и наша с ним последняя ночь была исполнена медлительной, томительной нежности. Он был чрезвычайно сентиментален. Ведь мы с ним ни одной ночи не провели врозь с тех пор, как высадились во Франции, и вообще с тех пор, как стали любовниками, всегда ночевали под одной крышей. Теперь он уезжал от меня, готовясь взять на себя ответственность за управление большим поместьем, чувствуя себя взрослым, женатым мужчиной, и я, лежа с ним рядом, чувствовала, что он прямо-таки сияет от гордости. Я улыбнулась ему, а он сказал с гордостью любовника и обладателя:

– Боже мой, Беатрис, ты с каждым днем становишься все прелестней! – Он уткнулся лицом в теплую ложбинку между моими набухшими грудями. – Я тебя просто обожаю! Мне так нравится, что ты чуточку потолстела. – Он поцеловал меня в грудь и взял в рот сосок. Я взъерошила ему волосы и чуть оттолкнула, направляя его голову вниз, по ставшему округлым животу, вниз, вниз, чтобы его горячие влажные поцелуи оставляли на нем дорожку…

Это была просто игра, легкое поддразнивание друг друга – наши усталые тела были вполне удовлетворены после ночи любви. Я испытывала наслаждение не столько от этих легких чувственных прикосновений, сколько от сознания, что и эта ночь, и это утро только наши и никто нас не прервет, ничто нам не помешает.

– Когда мы вернемся домой, – сказала я, лениво раскинувшись на постели, – давай сделаем так, чтобы мы могли спокойно побыть вдвоем и днем, и ночью, как сейчас. Я больше не желаю, как раньше, прятаться в холмах или красться среди ночи по темным коридорам.

– Нет, так больше не будет, – сказал Гарри, с несколько отсутствующим видом приподнимаясь и вновь укладываясь на подушку рядом с мной. – Я уже приказал открыть ту дверь, что ведет из моей гардеробной в западное крыло, и теперь смогу в любое время приходить на твою половину дома – даже холл пересекать не нужно. И никто ничего не узнает. Например, я смогу навещать тебя, когда остальные уже будут спать.

– И к чаю заглядывать, – сказала я, улыбаясь.

– И к завтраку, – подхватил он.

Он повернулся и посмотрел на часы, лежавшие на прикроватном столике.

– Мне пора одеваться, – сказал он. – Селия скоро вернется – она поехала закупать провизию в дорогу. Кроме того, я должен убедиться, что она собрала и упаковала все мои бумаги и документы.

Я кивнула, но даже не пошевелилась.

– Напиши мне сразу же, как только приедешь, – сказала я. – Мне ужасно хочется узнать, как у нас дома дела. Не забудь, сообщи, у кого из коров родились телята, что там с озимыми и хватит ли нам сена.

– И о маме, – сказал Гарри.

– Да, и о маме, – согласилась я.

– Береги себя, Беатрис, – вдруг с нежностью сказал Гарри и потянулся за свежей сорочкой. – Как бы я хотел, чтобы ты поехала со мной! Мне даже думать неприятно, что приходится оставлять вас здесь одних.

– Чепуха, – мягко возразила я и выскользнула из постели. – У меня с Селией прекрасные отношения, и все у нас будет хорошо. Мы соберемся и неторопливо двинемся к дому; кстати, мы сможем выехать вместе с леди Дейви и ее дочерьми, как только они вернутся в город. А потом ты встретишь нас в Портсмуте или, если захочешь, можешь даже во Францию за нами приехать.

– Вполне возможно, я именно так и сделаю, – повеселел Гарри. – Но только если сумею как-то привыкнуть к качке. На самом деле и меня, должен признаться, здорово страшит долгое плавание. Ты-то от него отреклась, маленькая трусиха.

– Ага, цыплячье сердце, – с улыбкой согласилась я и повернулась к нему спиной, приподняв свои длинные волосы, чтобы он застегнул маленькие пуговички у меня на спине, до которых мне было трудно добраться. Гарри довольно долго возился с мелкими петельками, а потом наклонился и поцеловал меня в шею под волосами, нежно прикусив кожу зубами. Я прислонилась к нему, наслаждаясь сладостным холодком, который пробегал у меня по всему телу от этих невинных ласк. Мне страшно хотелось признаться, что у нас будет ребенок. И я даже на мгновение подумала, как бесконечно счастлив был бы Гарри, услышав об этом, если бы мы действительно были любящей супружеской парой, а не просто притворялись, что это так.

Но природная осторожность и холодная рассудочность удержали меня от подобного признания. Ведь это были всего лишь отголоски минувшей ночи любви. Я прекрасно понимала, что Гарри уже и так делит свою привязанность и верность между мной и Селией, и не могла рисковать, опасаясь, что он, возможно, захочет защитить Селию от того оскорбительного положения, в котором она в таком случае окажется. Сама-то она, возможно, и проявила чрезмерную наивность и даже глупость, не понимая, что ее согласие выдать моего сына за своего навсегда низводит ее собственных детей на более низкую ступень, но Гарри не настолько глуп. Он никогда не согласится сделать наследником моего сына-бастарда (даже будучи его отцом), зная, что его собственная жена может родить ему законных сыновей.