Это было жаркое, жаркое лето - Алексей Князев

- Вот так-то лучше, принцесса... - мгновенно наливаясь желанием при виде ее обнаженного тела и рывками сбрасывая с себя одежду, сдавленно произнес Мышастый. - Так-то оно гораздо лучше, - повторил он, уже разводя в стороны ее ноги и намеренно наваливаясь на Ольгу всей тяжестью, чтобы она твердо уяснила, кто отныне является ее хозяином. - Вот так... - последний раз повторил он, уже входя в ее тело и тоже намеренно делая это как можно более жестко, врываясь в напрягшуюся в ожидании женщину одним резким ударом. - Так-то...

Ольга прерывисто вздохнула. Какое-то время она из последних сил еще пыталась хоть как-то сдержаться, чтобы не доставить негодяю ни малейшего удовольствия своей ответной реакцией, но уже через мгновение ее подхватил знакомый, такой сладкий вихрь. Вскоре руки молодой женщины нежно, против ее собственной воли обвили шею мужчины, а бедра подались вперед, в безудержном ответном порыве устремляясь навстречу толчкам сильного, властвующего над ней тела...

Мужчина, приподняв голову, налившимися кровью глазами смотрел на искаженное страстью женское лицо с плотно зажмуренными глазами и полуоткрытым ртом, с губ которого слетали прерывистые стоны. Он уже чувствовал, как подступает неизбежное, приятное, и подивился, до чего быстро довела его девчонка до такого состояния - словно какого-то неопытного юнца. Тем не менее, он изо всех сил старался сдержаться, чтобы девушка достигла пика первой, сейчас это казалось ему очень важным для самоутверждения, пусть это будет еще одной его победой...

Ольга содрогнулась всем телом, окончательно растворяясь в яростной, разрушительной, бьющей в нее энергии, и наконец полностью, уже всю без остатка отдала себя на милость сумевшего победить ее мужчины...

- А ведь тебе понравилось, девочка... - Услышав хриплый голос, Ольга пришла в себя. Какое-то время она не решалась открыть глаза, боясь наткнуться на взгляд опять надругавшегося над ее телом мужчины. Но гораздо более омерзительным, чем сам факт изнасилования, было другое. Она испытывала жгучий стыд оттого, что он совершенно прав, он все же сумел ее сломить, а она... Она просто ничтожество, если могла поддаться его напору и получать с ним наслаждение. И куда ей сейчас деться от этого нестерпимо сладкого зуда в районе липкой от мужского семени промежности...

Эти мысли о собственном бессилии и такой постыдной своей реакции на насильно подаренное наслаждение сейчас просто сведут ее с ума... В эту минуту женщина испытывала искреннее отвращение к своему телу, красотой которого она так гордилась прежде и которое так жестоко подвело ее сейчас; оно ее просто предало, выставив свою хозяйку на посмешище.

Мышастый поднялся одновременно с Ольгой и уловив ее движение, поймал женщину за руку.

- Подожди, ты куда?

- Пустите меня... - Ольга всхлипнула, пытаясь высвободиться. - Ну пустите же, пожалуйста, мне нужно... - Она лепетала что-то, сама не осознавая значения своих слов, уже пребывая в состоянии, близком к истерике. Видимо, мужчина это понял, потому что отпустил ее с явным сожалением. Проводив Ольгу взглядом, он ухмыльнулся.

- Ладно, иди подмывайся, королева, - нарочито грубо, чтобы еще больше унизить, бросил он ей вдогонку. - И вечером жди меня вновь! Ты меня слышишь?

Закрывшаяся в ванной Ольга ничего не ответила, а через секунду послышался шум душа. Как догадался Мышастый, судя по чересчур мощной струе, она сделала так нарочно, очевидно, эта была маленькая демонстрация протеста.

- Я же знаю, что ты все слышишь, - негромко сказал он, улыбаясь. Ничего, вечером еще наговоримся.

Он принялся одеваться, с удивлением отмечая, что после пережитого у него слегка подрагивают руки.

- Нет, ну какая женщина... - уже намереваясь выйти, напоследок произнес он почему-то шепотом, хотя его никто не мог услышать - в ванной продолжала литься вода, сквозь шум которой, кажется, пробивался женский плач, если только его не подводил слух. - Она поистине великолепна, на такое я даже и не рассчитывал... Говорю же, настоящая королева...

***

Сергей, стоя в тамбуре мчащегося в направлении Приреченска поезда, курил вторую сигарету подряд. Интересно, как его встретит бабка? Да собственно, жива ли она вообще? Он укорял себя, что за столько лет не удосужился к ней не то что приехать, но даже написать. Что, не было времени? Заработать хотел, мудак, шлялся, этакий супермен, солдат удачи, пока не прибился к сестре... Зарабатывал, видите ли! В основном одни неприятности - вот что он везде зарабатывал, больше ничего... Он не жалел, что дав волю расшатанным нервам, от души врезал двоим ублюдкам - борову и сутенеру, которого, возможно, откачивают сейчас где-нибудь в реанимации.

Эти ребята явно того заслужили. Единственное, что во всей истории его немного смущало - это сестра. Не добрались бы до нее всякие поганые крыши или кто там еще. Ничего, пусть только попробуют к ней сунуться! Стоит ей написать о чем либо подобном, он тотчас вернется и тогда одними только реанимациями эти уроды уже не обойдутся - он объявит им войну по полной программе... Пока его самого не отправят на кладбище, он будет крушить этих уродов до конца - или он, или они.

Слишком уж много разной шушеры повылазило в последнее время подобно тараканам из щелей. И где только раньше находились все эти бритоголовые тупицы, у которых шея непременно оказывается толще самой головы, как будто именно по этому критерию их и отбирает чья-то рука, не лишенная чувства своеобразного юмора? А может, так и есть на самом деле - как только шея стала толще ляжки взрослого мужчины - все, пожалте сюда, получите кожаночку, вот вам костюмчик спортивный, не побрезгуйте также и собачьей цепью на эту же вашу толстенную и немытую шею, примите еще там всякое, и вперед, громите и без того донельзя запуганных обывателей!

- Да и хрен с ними со всеми... - пробурчал Сергей вслух и попытался перевести мысли на что-нибудь приятное. Сразу же вспомнилась Вика разбитная во хмелю на работе, и такая ласковая, нежная, доверчивая наедине с ним, с Сергеем. Как только все это в ней уживается? И какова в действительности ее натура? Сергей полагал, что все же та, вторая, которая ласковая. И не дай бог, если альбинос вздумает попробовать на ней отыграться! Приеду - убью, как за сестру, - решил Сергей и только тогда сообразил с некоторым запозданием, как это иногда бывает - ведь если он приравнял ее к сестре, значит... С неожиданно нахлынувшей нежностью Сергей припомнил, как она ему обещала каждый день ходить на почтамт, ждать получения письма, написанного до востребования, и тут же поклялся сам себе: немедленно, как только доедет до бабки, тотчас ей написать...

- Слышь, второй раз уже спрашиваю... Мужик, огоньку не найдется? Услышав чей-то неприятный тягучий голос, Сергей не сразу сообразил, что обращаются именно к нему - до того увлекся своими мыслями. Окончательно очнувшись, он узрел прямо перед собой преомерзительнейшую рожу явно уголовного происхождения, которая действовала ему на нервы и раньше, еще на вокзале.

Когда он стоял в очереди за билетами, этот наглый крепыш с исколотыми кистями рук все вертелся рядом, то занимая за ним место в очереди, то отбегая к своему дружку - поганцу той же породы, только повыше ростом и с золотыми фиксами.

Кажется, сученыш просто хотел подпасти, сколько у меня денег, запоздало догадался Сергей. Ну да, ведь он как раз доставал свой бумажник, и тот вполне мог заметить пачечку долларов, оставшихся у него после того, как он поделился с сестрой. Баксов восемьсот, кажется, осталось, - подумал Сергей - он пытался скопить на автомашину. А потом этот же ублюдок заглядывал к нему в купе, предлагая перекинуться в картишки "по маленькой", а сзади маячил его дружок. И, кажется, с ними есть еще третий, он тоже крутился где-то рядом - такой весьма угрожающего вида здоровяк, похожий на киноактера, как его там... Дольфа Лундгрена, точно. И купе их, кажется, где-то в этом же вагоне, в другом от Сергея конце...

Огоньку он, видите ли просит, урод, - мгновенно наливаясь злостью подумал Сергей, - а у самого зажигалка - ведь он собственными глазами видел, как тот недавно прикурил и сунул ее в карман. Деньги пасет козел, точно! Неужели прямо здесь хочет отобрать? Ничего, пусть рискнет!.. И только сейчас, с запозданием вспомнив о собственной сигарете, которая уже начинала жечь пальцы, замечтавшийся и забывший затягиваться Сергей бросил ее в маленький мусорник, висевший на стене.

- Нету у меня огоньку! - ответил он и попытался выйти из тамбура. Попытался - потому что загораживая выход, не давая ему пройти, перед ним встал крепыш.

- Нету, говоришь? - притворно удивился он, ловко сплевывая в щель между зубами. - А чего сигарету тогда выбросил?

Мог и от нее дать прикурить. Что, не уважаешь?

- Это мое дело, - ответил Сергей, закипая, - хочу - даю, хочу - нет. Тебе вот, к примеру, не желаю. Дай пройти!

- Он попытался отодвинуть крепыша в сторону.