Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек - 3иновий Шейнис

В 1933 году президентом стал Рузвельт.

Рузвельту шел пятьдесят первый год. Выходец из аристократической семьи, он рано занялся политикой. В двадцать восемь лет был членом сената штата Нью-Йорк, в первую мировую войну – помощником военного министра. В 1929 году Рузвельт – губернатор штата Нью-Йорк и один из лидеров Демократической партии.

Ему приписывали все лучшие человеческие качества и обвиняли во всех смертных грехах. Его почитали и ненавидели. А когда он умер, его оплакивали не только соотечественники.

Председатель Коммунистической партии США Уильям Фостер писал: «Президент Рузвельт являлся представителем либеральных кругов буржуазии и сам был состоятельным человеком. Он был убежденным защитником капитализма, и вся его политика была направлена на сохранение этой системы. Враги Рузвельта среди капиталистов называли его социалистом, но эти утверждения нелепы. Рузвельт просто пытался спасти капитализм, устранив его некоторые наиболее нетерпимые пороки. Он, безусловно, был против всего того, что могло бы привести к ослаблению экономической и политической власти монополий».

Широта взглядов, здравый подход к решению важнейших проблем мировой политики – эти качества поставили Рузвельта в ряд выдающихся политических деятелей XX века. В США последствия кризиса еще и во второй половине 1933 года давали себя знать. Рузвельт прекрасно видел, что только одна страна избежала дикого хаоса, который захватил весь мир, вызвал голод, самоубийства, рост преступности, отчаяние и страх перед будущим. Он не симпатизировал советскому строю, но внимательно приглядывался к стране, которая сумела избежать несчастий века, следил за развитием советской экономики и политическим курсом СССР. Рузвельт понимал, что страна, занятая мирным строительством, не желает войны, нуждается в кредитах, товарах, специалистах. Установление дипломатических отношений с Советским Союзом завоюет симпатии большинства простых американцев, даст заказы Америке, поможет снизить безработицу.

Осенью вопрос о дипломатическом признании Советского Союза был передан в сенат. Из девяноста шести сенаторов только два выступили против признания.

10 октября Рузвельт обнародовал свое послание на имя Калинина с предложением установить дипломатические отношения. В нем говорилось: «С начала вступления моего в администрацию я считал желательным сделать попытку покончить с теперешними ненормальными отношениями между 125-миллионным населением Соединенных Штатов и 160-миллионным населением России. Достойно большого сожаления, что эти два великих народа, между которыми существовала свыше столетия выгодная для обеих сторон и счастливая традиция дружбы, находятся теперь без практического метода прямого сношения друг с другом. Трудности, создавшие это ненормальное положение, серьезны, но, по моему мнению, не неразрешимы, а трудности между двумя великими народами могут быть устранены только откровенными, дружественными разговорами. Если Вы такого же мнения, я был бы рад принять любых представителей, указанных Вами, для обсуждения со мной всех вопросов, существующих между обеими странами. Участие в таком обсуждении не свяжет, конечно, ни одну из сторон в отношении будущего направления действий, но оно указало бы на искреннее желание прийти к удовлетворительному разрешению соответствующих проблем. Я надеюсь, что такие разговоры могли бы в результате принести пользу народам обеих сторон».

В советских газетах послание Рузвельта появилось 21 октября вместе с ответом Калинина: «Получил Ваше послание от 10 октября с. г. Я всегда считал крайне ненормальным и достойным сожаления существующее в течение шестнадцати лет положение, при котором две великие республики – Союз ССР и Соединенные Штаты Америки – не имеют обычных методов сношений и лишаются тех выгод, которые эти сношения могли бы им дать. Я рад отметить, что и Вы пришли к такому заключению. Не подлежит сомнению, что трудности, если они имеются или возникают между двумя народами, могут быть разрешены только при наличии между ними непосредственных отношений, а с другой стороны, не имеют никаких шансов быть разрешенными при отсутствии таких отношений. Позволю себе еще высказать мнение, что ненормальное положение, на которое Вы справедливо указываете в своем послании, неблагоприятно отражается не только на интересах заинтересованных двух государств, но и на общем международном положении, увеличивая элементы беспокойства, усложняя процесс упрочения всеобщего мира. В соответствии с вышеизложенным я охотно принимаю Ваше предложение о посылке в Соединенные Штаты Америки представителя Советского правительства для обсуждения с Вами вопросов, интересующих наши страны.

Представителем Советского правительства поедет народный комиссар по иностранным делам Литвинов, который прибудет в Вашингтон к сроку/имеющему быть согласованным».

Уже через несколько дней из Вашингтона пришла телеграмма, в которой сообщалось, что президент Соединенных Штатов Америки готов встретиться с советским дипломатом в первых числах ноября, и Литвинов сразу же начал готовиться к отъезду. Решено было ехать через Варшаву, Берлин, Париж, а в Гавре сесть на океанский лайнер. По дороге Литвинову предстояли две встречи, одна из них крайне неприятная. В Берлине были арестованы корреспонденты «Известий» и ТАСС Л. М. Кайт и И. М. Беспалов, которые должны были присутствовать на Лейпцигском процессе Георгия Димитрова и его товарищей. В советских корреспондентских пунктах гестаповцы устроили погром, и Литвинову предстоял разговор с гитлеровским министром иностранных дел Нейратом. В Париже Литвинов должен был встретиться с французским министром иностранных дел Полем Бонкуром и обсудить вопросы европейской безопасности, прозондировать почву относительно позиции Франции в связи с предстоящим вступлением Советского Союза в Лигу наций.

Было много и других больших и малых забот. Методичный, спокойный, Литвинов не забыл и о личном подарке президенту. Выяснив, что Рузвельт коллекционирует модели яхт и особенно марки, он подготовил для него альбом марок, вышедших в СССР за все годы Советской власти.

27 октября Литвинов со своими спутниками выехал из Москвы в Вашингтон через Берлин. Встреча в германской столице на Вильгельмштрассе была короткой. Литвинов предупредил, что Советское правительство ответит контрмерами, если советские корреспонденты не будут незамедлительно освобождены из тюрьмы.

Через несколько часов после беседы советские журналисты были на свободе.

Семь дней шла «Беренгария» через Атлантический океан. Литвинов отдыхал, отрешившись от приемов, встреч, переговоров. Он устроил шахматный турнир, обыграл Дивильковского и был очень доволен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});