Дверь в декабрь - Дин Кунц

Дэн припарковался у фонтана, занимавшего середину круга. Сейчас он не работал, но выглядел точь-в-точь как фонтан из какого-то старого фильма с Кэри Грантом и Одри Хепберн о европейской романтике и интригах.

Дэн поднялся по ступеням, и одна из дверей открылась, прежде чем он начал искать кнопку звонка. Вероятно, охранник позвонил и предупредил о его приезде.

Оглядев просторный и роскошный холл, Дэн прикинул, что на таком пространстве смог бы жить со всеми удобствами, и не один, а с женой, если бы в конце концов женился, и двумя детьми.

Дворецкий Бута отказался от традиционного наряда киношных дворецких в пользу серого костюма, белой рубашки и черного галстука, пусть и говорил с английским акцентом. Взял мокрый плащ Дэна и постарался не обращать внимания на мокрую и мятую одежду.

— Мистер Бут ждет вас в библиотеке, — сообщил дворецкий.

Дэн взглянул на часы. 15.55. Из-за задержки, связанной с поиском «маячка», поставленного на его автомобиль, он не смог приехать раньше назначенного срока. И вновь буквально физически почувствовал, как утекает отпущенное ему время.

Дворецкий вел его по огромным комнатам, красиво и элегантно обставленным, по персидским и китайским коврам. Выложенные деревом наборные потолки, должно быть, вывезли из классических европейских поместий. Стены были украшены полотнами чуть ли не всех классиков импрессионизма, причем не возникало и мысли о том, что хоть одна из этих картин — копия или репродукция.

Стоимость предметов старины, красота интерьеров производили должное впечатление, но с каждой остающейся позади и поражающей царским убранством комнатой нарастала и тревога Дэна. Он чувствовал, что какие-то мощные и зловещие силы пока еще дремлют за этими стенами и под полами, но могут очень даже быстро проснуться. Создавалось впечатление, будто колоссальная машина, способная сеять зло, урчит где-то рядом на холостом ходу, и перевести ее в рабочий режим — сущий пустяк. Несмотря на отменный вкус и безграничные ресурсы того, кто строил и обставлял особняк, несмотря на огромные комнаты, а может, и в силу того, что рассчитывались они не на людей, а на великанов, атмосфера особняка давила, прямо-таки как в средневековом замке.

И Дэн не мог не задаться вопросом, как вышло, что Палмер Бут, построивший себе столь утонченный и изысканный дом, мог приговорить маленькую девочку к мучениям в серой комнате. Такое противоречие требовало раздвоения личности. Доктор Джекилл и мистер Хайд в одном флаконе. Великий издатель, либерал и филантроп, который по ночам бродил по темным улицам с дубинкой, замаскированной под тросточку.

Дворецкий открыл одну из тяжелых дверей библиотеки и переступил порог, одновременно объявляя о прибытии мистера Холдейна. Дэн последовал за ним, прошел мимо книжных шкафов, между которыми располагались двери. Дворецкий тут же отбыл.

Потолок высотой в двадцать футов, отделанный панелями красного дерева, плавно спускался к десятифутовым стеллажам того же дерева, заставленным книгами, до некоторых добраться можно было лишь с помощью лесенки. В дальнем конце комнаты большущие французские окна занимали единственную стену, не полностью отданную книгам. Из них открывался вид на прекрасный сад, хотя зеленые портьеры наполовину суживали обзор. На начищенном паркете лежали дорогие персидские ковры, уютные кожаные кресла так и манили к себе. На огромном столе стояла лампа от «Тиффани» с абажуром из цветного стекла. Из-за этого стола и поднялся Палмер Бут, чтобы встретить своего гостя.

Высокий, под шесть футов, широкоплечий, с тонкой талией, пятидесяти пяти или шестидесяти лет, но с внешностью и энергетикой намного более молодого человека. Слишком узкое, с удлиненными чертами лицо на красоту не тянуло, но аскетизм тонких губ и прямого тонкого носа, благородство подбородка и линии челюсти вызывали на ум слово «утонченность».

— Лейтенант Холдейн. — Бут приближался, протягивая руку. — Я так рад, что вы смогли подъехать.

Прежде чем Дэн сообразил, что делает, он уже пожимал протянутую руку, хотя сама мысль о прикосновении к этому злобному ящеру вызывала отвращение. Более того, он вдруг понял, что им манипулируют, что он реагирует на Бута частично как вассал, приглашенный к королевского двору, частично как случайный знакомый, приглашенный в дом к известному человеку, доброе отношение которого ему хочется заслужить. Какими средствами достигался такой результат, Дэн объяснить не мог. Вероятно, в этом заключалась причина того, что Палмер Бут стоил несколько сот миллионов долларов, а Дэн делал покупки в «Кмарте», но никак не в «Найман-Маркусе».

Дэн уловил движение в темном углу и, повернувшись, увидел высокого, тощего, с ястребиными чертами лица мужчину, который поднялся из кресла со стаканом виски с кубиками льда в руке. Необычайно яркие, с пронзающим взглядом, глаза мужчины максимально полно характеризовали его: высокий интеллект, жгучее любопытство, агрессивность и… толика безумия.

Бут еще не успел раскрыть рта, чтобы представить мужчин друг другу, как Дэн произнес:

— Альберт Ахландер. Писатель.

Ахландер, вероятно, знал, что по части манипуляций людьми он Буту не чета. Поэтому не улыбнулся. Не сделал попытки обменяться рукопожатиями. Тот факт, что они находились по разные стороны баррикады и исповедовали враждебные идеологии, не составлял для Ахландера тайны, как, впрочем, и для Дэна.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить! — Радушие хозяина, с учетом сложившейся ситуации, начинало выводить из себя. — Шотландское? Бурбон? Может, стакан хереса?

— Господи, да нет у нас времени сидеть и выпивать! — рявкнул Дэн. — Ваше время истекло, и вы оба это знаете. И если я хочу попытаться спасти ваши жизни, то лишь для того, чтобы испытать огромное наслаждение, видя, как вы отправляетесь в тюрьму на долгий-долгий срок.

— Очень хорошо, — холодно ответил Бут и вернулся за стол. Сел на клубный стул, обтянутый темно-зеленой кожей, и практически полностью растворился в тени. Видимым осталось только его лицо, ставшее зелено-желтым от света, падающего через абажур из цветного стекла.

Ахландер подошел к французскому окну и встал спиной к стеклянным панелям. Снаружи серый от дождя и тумана день уже перетекал в ранние зимние сумерки, так что в окно библиотеки много света не попадало. Однако окно все-таки выделялось световым пятном между темно-зелеными портьерами, и на его фоне писатель превратился в темный силуэт. Тени скрывали и его глаза, и выражение лица.

Дэн подошел к столу, ступил в круг многоцветного света, посмотрел сверху вниз на Бута, который уже держал в руке стакан с виски.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});