Командировка в мир "Иной" - Оля Виноградова

И провел! И мы вместе с ними провели. Да еще как бурно! А началось все с того, что в пять утра девушку позвала природа и выпитая вечером водичка. Она проснулась, потянулась и крепко обнимающего ее мужчину обнаружила…

От вопля проснулись все, даже те, кто спать не должен был! С деревьев вспорхнули перепуганные птицы и ладно бы они только вспорхнули… Человек не единственный у кого от страха все мышцы расслабляются! Стражники, попав под обстрел, ринулись под ту самую повозку, к которой торопились, да не рассчитали маленько и перевернули ее в траву вместе с брыкающимся содержимым.

Содержимое вывалилось, кое-как развязалось и давай заклинаниями по правым и виноватым палить. Пока виноватые штаны и юбки натягивали, Дорджина правых едва на фарш для котлет не пустила, и выброшенные в качестве белого флага не очень белые портянки гвардейцев не помогли. Кислотное облако, выпущенное магичкой, осело на телегу с провиантом. Ночующий вместе с продуктами повар едва успел выкатиться оттуда, прижимая к груди копченый свиной окорок. Воздушные лезвия распороли болтающуюся на веревках между деревьями сохнущую одежду. Самонаводящиеся огненные шары заставили нас побегать по лесу, а неожиданно вылезающие из земли корни деревьев попрыгать. И неизвестно, сколько бы мы продержались против бушующей Дорджины, если бы не Айрис, приласкавший будущую жену веткой ивы по мягкому месту…

— Ой! — вырвалось у девушки, и заклинание тоже вырвалось. Мужчина уменьшился в размерах и покрылся белыми перьями.

— Га! — возмутился Айрис, заткнулся, скосил глаза на крылья, на клюв и… растянулся на земле.

После такого магичке колдовать расхотелось. Она посмотрела на свои руки, подошла к птичке и с исследовательским интересом уставилась на пернатую тушку. Потыкала в нее пальцем, подергала за перепонки на лапах, пощупала пульс на крыле, раскрыла клюв и заглянула гусю внутрь.

— Га! — вернулся в реальность шеф, дернув длинной неудобной шеей.

— А! — Дорджина отшатнулась, зажимая рукой пострадавший глаз. Птица, растопырив крылья и нелепо переваливаясь на лапах, побежала в другую сторону, как раз к горюющему по испорченным продуктам повару. Пронеслась мимо упитанного земо, мазнув крылом по залитому скупыми слезами лицу, и взлетела под облака.

— Ну и как его теперь ловить?! — Карсимус скомкал рубашку, бросил ее под ноги и потоптался на ней, вымещая на тряпке раздражение.

Айрис прилетел сам. Следующей ночью. Приземлился рядом со мной и как гагакнул в ухо Аайю. Тот чуть шею ему не свернул. Благо у гусей она гибкая. И я вовремя проснулась, успела на руках блондина повиснуть и вдолбить в сонную головушку и полуголодный желудок, что это не завтрак наш и даже не обед, а его соплеменник, нуждающийся в помощи. В последнем я немного сомневалась, но сочла за лучшее упомянуть.

Гуся отдали на растерзание Профессору. Мальчишка за три дня здорово вымахал и начал кое-что осознавать. Пройдет еще пара-тройка дней, и братик превратится в тестостероновую бомбу со сломанным часовым механизмом, которая грозит взорваться от малейшего взмаха длинных ресниц Дорджины. Не желаю быть в числе тех, кто пострадает от последствий переходного периода Профессора. Хотя любопытно, кто из него получится и добавит ли возраст ему серьезности.

Брат обрадовался кролику, то есть гусю, но все равно подопытному. Отложил в сторону две одинаковые золотые пластинки с рунами, видимо, заготовки для мобильных телефонов, позвал Дорджину и заперся в повозке. Изредка оттуда доносился смех, шипение и из окна вылетали белые перья…

Они просидели взаперти остаток дня, ночь и до обеда следующего дня. Изредка из окошка высовывалась взъерошенная голова Профессора или его напарницы, требовала воды или еды и, получив желаемое, пряталась обратно. Один раз из окна вылез изрядно потрепанный гусак, жалобно гагакнул и тут же исчез, втянутый обратно в повозку. Крыльями сложно за хлипкую оконную раму зацепиться — перья скользят!

В обед сплетенная из прутьев дверь повозки распахнулась и повисла, шатаясь и скрипя несмазанными петлями от сильных порывов ветра, явив нашим взорам недовольного Айриса. Земо спрыгнул на землю, выдрал из уха последнее беленькое перышко и заявил:

— Я на ней никогда не женюсь!

Карсимус, Аайю и я переглянулись.

— И не надо! Я сам на ней женюсь! — оперевшись плечом на деревянную раму, стоял…

Если взять глаза Тома Круза, цвет волос Леонардо ди Каприо, губы Бреда Питта, овал лица Джонни Деппа, перемешать, встряхнуть, обезжирить, добавить харизмы Микки Рурка и Шона Коннери, заправить обаянием Даниэла Крэйга и украсить чертовщинкой Джэйсона Стэтхэма… Вот нечто такое и стояло в повозке. Видимо, Дорджина на него, как пестициды на огурцы, действует.

— Вот именно! — сбоку от Профессора высунулась взъерошенная головка магички. — Я согласна.

Та-ак! Я сейчас этому терминатору женских сердец масло-то в голове остужу, шарничики-то подкручу кое-где и мозги перепрограммирую заодно. Надумал тут судный день устроить, мать его дубовым веником в сауне. Я подобрала юбку, поднялась по ступенькам, показала брату растопыренную пятерню, сложила ее в фигу, а потом схватила Профессора за ухо и выкрутила его.

— А-а-а-а! — завопил брат и закрутился волчком.

— Я тебе женюсь, я тебе так женюсь, что мигом разводиться и паспорт кушать перед ЗАГСом побежишь. Сперва Пустоши деревьями засади, Москва-Сити дострой и всех голодных детей Уганды накорми и вырасти! Жених! Тебя кто просил чужую личную жизнь немытыми руками лапать?

— Мытыми! — пискнула Дорджина.

— Значит, все-таки лапал?! — я потянулась ко второму уху.

— Да! — крикнул Профессор. У меня оборвалось сердце.

— Нет! — возразила магичка, усиленно сигнализируя нервным тиком левого глаза брату.

— Как нет?! А за локоточек?! — не согласился Профессор.

Мое сердце воспарило на положенное ему место. Дорджина догадалась издалека начать обучение брата премудростям любви.

— Прекратить базар! — к нам присоединился Кзекаль. Не считая криво застёгнутой и одетой наизнанку рубашки, земо выглядел достойно звания гвардейца. Если не смотреть вниз…

— Раскудахтались! Днем не могли решить, кто на ком и когда жениться будет? — продолжил оборотень, но его никто не слушал. Взгляды всех присутствующих были прикованы к нижней части тела мужчины.

— Что? — гвардеец сообразил, что народ заткнулся вовсе не от его командного голоса и грозного вида. Медленно он опустил глаза ниже, тронул рукой ярко-алые кружевные панталоны до середины бедра, сглотнул, окинул нас тяжелым взглядом, в котором звенело бешенство, и… припустил к ближайшему дереву. Только его хвост и видели…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});