Сезон ведьмовства - Наташа Мостерт

Кроме того, Габриеля терзало чувство, будто во дворце чего-то не хватает. Вскоре он догадался: все помещения были абсолютно пусты, за дверями — ни одного предмета, ни одного существа. Куда подевались все магические талисманы, прежде наполнявшие комнаты? Габриель помнил их по своим прошлым посещениям — бабочки, безглазые монахи, окровавленные голубки, огромные мраморные шары, глаза, лишенные ресниц, — миллионы образов, воссозданных с величайшей тщательностью. Теперь же во всех комнатах он находил лишь обломки разбитой каменной кладки. Кое-где кирпичные стены даже не были оштукатурены, как будто строители раньше времени бросили свою работу. Почему?

Ответ пришел к нему быстро. Комнаты выглядели незаконченными, потому что такими и были. Работа остановилась на середине. Дворец возводила Минналуш, но завершить его она не успела, а Морриган не могла действовать без помощи сестры. Морриган страдала не только из-за потери родного человека; бесчисленные загадочные миры, которые она надеялась познать, теперь навсегда для нее закрылись, и осознание этого огнем жгло ее душу.

Вой продолжал нарастать. Мороз подирал по коже от этого безумолчного стона. Габриель приблизился к двери с массивными накладными петлями и богато отделанным замком. Он взялся за ручку, и дверь распахнулась.

Комната оказалась не пуста. Она была большой, очень большой. Полы устилал ковер из опавшей листвы. На оштукатуренных стенах темнели контуры стершихся фресок. Виноградная лоза буйно оплела потолочные балки, со стен свисали побеги вьющейся розы. Посреди комнаты помещалось несколько столов на козлах, загроможденных лотками с рассадой, горшками и садовым инструментом. В воздухе чувствовался сладковатый запах разложения. Вдоль стен тянулись узкие окна, почти полностью скрытые растительностью. Через грязные стекла струился мутноватый зеленый свет.

За плечом Габриеля мелькнула черная тень: вернулась птица. Ворон сделал круг над дальним концом комнаты и уселся на какие-то бугристые предметы, укрытые мешковиной. Из-за тусклого света Габриель со своего места не мог разглядеть, что это такое.

Он нерешительно двинулся вперед, хотя внутренний голос настойчиво подсказывал, что не нужно подходить ближе и смотреть на то, что скрыто под мешковиной. Габриель сделал еще один шаг, и в нем всколыхнулось дурное предчувствие. Нет, не надо.

Он протянул руку, чтобы сбросить похожую на холстину ткань. Ворон пронзительно каркнул и возбужденно захлопал крыльями. Нет, нет!

Вой стал просто оглушительным. Габриель взялся за край мешковины, медленно потянул, на секунду замер, а затем резко сорвал ткань.

Тело Минналуш было покрыто белыми цветами, крупными, похожими на звезды, подобных которым он прежде не видел. Они росли прямо из ее плоти: толстые стебли пробивались из-под кожи, а сами цветки так и светились жизненной силой, каждый лепесток имел идеальную форму. Из глаз Минналуш выросли льдистые белые звезды, уста закрывал искристо-снежный бутон, в рыжих волосах виднелись нежно-зеленые молодые стрелки.

Рядом с ней лежал Роберт, тоже усыпанный цветами, но не белыми, а красными. Огненно-красными, как кровавые цветки горбатого дерева у бассейна в Монк-хаусе… Внезапно Габриель понял, где Морриган зарыла тело.

Он отшатнулся.

— Габриель…

Имя прозвучало как вздох, как шелест ветра в листьях. У него взмокли ладони. Звук шел сзади. Вздох сгустился в шепот.

— Га-бри-ель… — мягкий, протяжный шепот — три слога. — Га-бри-ель…

И воздух наполнился тяжелым ароматом мускуса и красного жасмина.

* * *

Она была одета точно так же, как в их первую встречу. Длинное бархатное платье с облегающими рукавами и лифом, черное и в то же время не черное — роскошная ткань, прошитая сверкающей зеленой ниткой, при каждом движении горела изумрудным отливом. Темный цвет подчеркивал бледность кожи. Низкий вырез, отделанный изящной плиссировкой, полностью обнажал вытатуированную на мягком холмике груди монаду. На шее висела цепочка с кулоном в виде буквы «М».

Капюшон, однако, был откинут и более не скрывал иссиня-черные волосы. В этот раз Морриган не надела маску. Ей нет необходимости скрывать лицо. Они знают друг друга, о да, знают. Игра в прятки закончилась.

— Габриель…

Она подняла руку и поманила его пальцем.

Он отвернулся и вновь перевел взгляд на тела. Перед ним лежал Роберт Уиттингтон, покрытый огненными цветами, и Минналуш, чья кожа, молочно-белая, пронизанная тенями, напоминала алебастр. Под прозрачной бледностью уже появились пятна разложения, но цветы все еще цвели с бесстыдным буйством. Причудливое сочетание плодородия и смерти, фантастический образ, сотворенный разумом Морриган, пожелавшей запечатлеть сестру в памяти…

Завороженный сиянием белоснежных цветов, Габриель нерешительно вытянул руку.

— Не трогай.

Он оглянулся назад. Синие глаза Морриган сверкали, алый рот пламенел.

— Оставь ее. Идем со мной.

Стерва! Габриелем внезапно овладела ярость. Мерзкая стерва, убийца! Он набросился на Морриган. Та едва уловимым движением отступила в сторону, и Габриель ударил… воздух.

На ее лице мелькнула ироническая улыбка. Нелепость, подумал Габриель. Даже если он проткнет Морриган острием тяжелого садового совка, с ней ничего не случится. В этой вселенной, существующей в ее сознании, он бессилен. Только в Портале он сможет свершить возмездие и обратить дворец в руины. Если… выживет.

Габриеля вдруг захлестнуло чувство обреченности. Может быть, лучше остаться здесь, рядом с Минналуш? Все равно ему никогда не выбраться из лабиринта.

— Идем.

Морриган начала терять терпение.

Нет.

— Идем же.

Габриель отшатнулся.

Что-то коснулось его ноги. Он посмотрел вниз.

Пол в комнате заполнили крысы. Огромная шевелящаяся масса. Пищащие, подрагивающие тела, злобные глазки, усы, острые, как лезвия, зубы. Крысы, толкаясь, бегали по его ботинкам, пытались взобраться вверх по джинсам.

Габриель поднял глаза. Морриган исчезла, оставила его наедине с кошмаром.

Их не существует, отчаянно думал он, это лишь мысленный образ, коварный трюк Морриган, в реальности крыс нет. Но в следующее мгновение крыса шлепнулась ему на шею с потолочной балки. Габриель почувствовал, как теплая тушка упала ему на плечо; грызун вцепился когтями в его кожу, пытаясь удержаться, а через секунду вонзил острые желтые зубы в шею. Габриель зашипел от боли, сорвал крысу с плеча и отшвырнул, содрогаясь от омерзения. Он начал пробираться сквозь кишащую массу к двери. Толстые грызуны так и норовили залезть наверх по его ногам, и ему приходилось стряхивать отвратительных животных с ботинок. Дверь. Путь к спасению.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});