Занавес опускается: Детективные романы (Форель и Фемида • Пение под покровом ночи • Занавес опускается) - Найо Марш

Похоже, потрясение, связанное с арестом, вытолкнуло пробку из сосуда вечного молчания. Как будто бы заговорив, он никак не может остановиться и вынужден бесконечно с необычайной увлеченностью перемалывать все подробности. Но всякий раз он останавливается на одном и том же месте и ни дюйма вперед. Мейкпис полагает, что ошибка с Деннисом потрясла все его существо.

Не вызывает сомнения тот факт, что долгие годы он молча и исступленно боролся со своей навязчивой идеей. На какое-то время ему, судя по всему, удавалось одерживать над ней победу благодаря тому, что он изолировал себя от окружающего мира в стенах мужской школы. В тот период он мог в порядке компенсации совершать какие-нибудь незначительные преступления. Или же, допустим, покупал ожерелья и цветы и втайне совершал над ними свой ужасный обряд. Его болезнь приняла злокачественную форму, когда он достиг климактического периода и ушел в отставку. Быть может, это путешествие он предпринял в попытке отвлечься от своей навязчивой идеи, что, возможно бы, и удалось осуществить, не попадись на причале эта девушка с цветами, да еще с теми самыми, с которых все началось. К тому же девушку звали Корали, что значит — коралл. В остальных случаях, он, судя по всему, достигнув пика заболевания, надевал фальшивую бороду и, купив заранее цветы, выходил на свою страшную охоту. Он выбирал подходящую женщину, вступал с ней в разговор с тем, чтобы узнать ее имя и еще кое-какие подробности. Не могу тебе сказать точно — какие. Думаю, он отказался от многих по той простой причине, что они не отвечали его требованиям.

Да, этому человеку может позавидовать любой самый опытный убийца. Сомневаюсь, сказал ли он за все время нашего плавания хоть одно-единственное слово, которое могло бы заронить крупицу подозрения. Он с превеликой охотой готов был обсуждать не только собственные преступления, но и преступления вообще. Мейкпис утверждает, что мистер Мэрримен шизофреник. Что касается меня, то я так и не смог уяснить для себя, что под этим подразумевается. Будем надеяться, что процесс наведет некоторую ясность.

Разумеется, я с самого начала подозревал в нем того, за кем охочусь. Если алиби остальных пассажиров рано или поздно подтверждались, его не подтвердилось ни в одном случае. Были и другие детали. Его литературный вкус, к примеру. Он отдавал предпочтение пьесам елизаветинских времен, где речь шла об убийствах женщин. Лучшими, на его взгляд, были „Герцогиня Амальфи“ и „Отелло“, ибо их героини были задушены. Он отвергал теорию, касающуюся того, что секс-монстры имеют отталкивающий вид. В кармане своего жилета он носил обрывки бумажек и таблетки содаминта. Он пролил на себя кофе, когда я раскрыл куклу, и обвинил во всем мисс Эббот. Он учился в хоровой школе, поэтому хорошо пел. Он изучал тонкости гримерского ремесла, так что не зря борода и все остальное. Кстати, бороду он потом вышвырнул за борт.

Но одно дело — подозревать, другое — доказать. Когда я увидел его, спящего таким безмятежным сном, точно он искупил какой-то смертный грех, я понял, что уличить его можно одним-единственным способом. Разумеется, он продумал в деталях, как будет вести себя после того, как обнаружат труп. Поэтому мне нужно было заставить его испытать потрясение, способное выбить его из колеи. Мы обсудили этот вопрос с Мейкписом. Успех был потрясающим.

То, что миссис Диллинтон-Блик есть в некотором роде femme fatale[23], еще больше все запутало, ибо она охотилась решительно за всеми мужчинами, попавшими в ее поле зрения, тем самым возбудив в Кадди и Макангусе головокружительнейший приступ старческих безумств. Дейл, конечно же, ограничивался легкой интрижкой. Держу пари, едва кончится ее хандра, связанная с чувством некоторой вины, и она впишет это происшествие в список своих побед.

Авиапочта уходит в полдень, а с нею уйдет и мое пространное послание к тебе. Я остаюсь на судне до его отплытия из порта. Домой вернусь вместе с коллегами. Я тебя очень…»

Он быстро дописал письмо и вышел на мостик.

«Мыс Феревелл» стоял под разгрузкой. В полночь он снимется с якоря и возьмет курс на Дурбан, облегчив свое чрево от бульдозера, четырех автомашин, трех тонн неотбеленного ситца и убийцы.

Аллейн мысленно прощался с этим судном.

Занавес опускается

Перевод с английского А. Михалева.

Глава первая

ОСАДА ТРОЙ

1

— Было бы что-то одно, а то все разом, — сердито сказала Агата Трой, войдя в мастерскую. — Фурункул, отпуск и еще муж от антиподов возвращается. Сущий кошмар.

— Почему же кошмар? — Кэтти Босток грузно отступила на шаг от мольберта, прищурилась и бесстрастным взглядом скользнула по холсту.

— Звонили из Скотленд-Ярда. Рори уже в пути. В Лондоне будет недели через три. К тому времени отпуск у меня пройдет, фурункул, полагаю, тоже, и я опять буду с утра до вечера корпеть в бюро.

— Ну и что? — Мисс Босток, свирепо нахмурившись, продолжала разглядывать свою работу. — Зато Родерику не придется лицезреть твой фурункул.

— Он у меня не на лице, а на бедре.

— Я знаю, дурочка.

— Нет, Кэтти, согласись, все складывается хуже некуда, — упрямо возразила Агата Трой и, подойдя ближе, встала рядом с подругой. — А у тебя отлично пошло, — заметила она, всматриваясь в картину на мольберте.

— Ты должна будешь переехать на лондонскую квартиру чуть раньше, только и всего.

— Да, но, если бы фурункул, мой отпуск и возвращение Рори не совпали по времени — выскочи фурункул еще до отпуска, было бы куда как лучше, — мы с Рори смогли бы целых две недели пробыть здесь вместе. Его шеф нам так и обещал. Рори писал об этом чуть не в каждом письме. А сейчас — настоящая катастрофа, Кэтти, не спорь. И только посмей заявить, что в сравнении с общим катастрофическим положением в Европе…

— Ну хорошо, хорошо, — миролюбиво согласилась мисс Босток. — Я только хотела сказать, что вам с Родериком все же повезло: он работает в Лондоне, а это твое бюро, между прочим, тоже в Лондоне. Так что, дорогая, нет худа без добра, — ехидно добавила она. — Что это у тебя за письмо? Либо положи назад в карман, либо не мни.

Агата разжала тонкие пальцы: на ладони у нее лежал смятый листок бумаги.

— Ты про это? — рассеянно спросила она. — Ах да, конечно. Прочти-ка. Полный идиотизм.

— Оно в краске.

— Знаю. Я уронила его на палитру. К счастью, обратной стороной.

Добавив к пятнам красного кадмия отпечатки вымазанных синим кобальтом пальцев, мисс Босток расправила письмо на рабочем столике. Оно состояло всего из одной страницы и было написано на плотной белой бумаге, в верхней части листа был вытиснен адрес отправителя, а еще выше красовался герб в виде креста с зубчатыми краями.

— Ну и ну! — восхитилась мисс Босток. — Поместье Анкретон… Ах ты, боже мой!

Следуя широко распространенной привычке читать письма вслух, мисс Босток забормотала:

— Графство Бакингемшир, город Боссикот, Татлерс-энд, мисс Агате Трой (миссис Агате Аллен).

Милостивая сударыня!

Мой свекор, сэр Генри Анкред, поручил мне поставить Вас в известность о своем желании заказать Вам его портрет в роли Макбета. Картина будет висеть в приемном зале замка Анкретон, занимая площадь 24 квадратных фута (6x4). Здоровье не позволяет сэру Генри выезжать из поместья, и он просит, чтобы Вы писали картину в Анкретоне. Сэр Генри будет весьма рад, если Вы найдете возможность прибыть в Анкретон 17 ноября и погостите у нас столько, сколько потребуется для завершения портрета. Сэр Генри предполагает, что на эту работу у Вас уйдет около недели. Он будет признателен, если Вы известите его телеграммой о своем согласии и сообщите, какова должна быть сумма вознаграждения.

Искренне Ваша Миллеман Анкред.

— М-да, — хмыкнула мисс Босток. — Наглость беспредельная.

Агата усмехнулась.

— Обрати внимание, он ждет, что полотно шесть на четыре я ему сварганю за семь дней. В роли Макбета! Может, он рассчитывает, что заодно я всажу туда и трех ведьм, и Кровавого младенца?!

— Ты отправила ответ?

— Нет еще, — буркнула Агата.

— Письмо написано шесть дней назад, — укорила ее мисс Босток.

— Знаю. Отвечу обязательно. Телеграммой. Что-нибудь вроде: «Увы, я не маляр» — как тебе такой текст?

Придерживая письмо короткими крепкими пальцами, Кэтти Босток молча разглядывала герб.

— Я думала, только пэры заказывают себе писчую бумагу с подобной ерундистикой, — наконец сказала она.

— Посмотри на концы креста — с зубцами, как у якоря. Вероятно, отсюда и фамилия Анкред[24].

— Ишь ты! — Кэтти потерла нос, и на нем осталось пятно синей краски. — А вообще-то забавно, да?