Вселенская пьеса. Дилогия (СИ) - Евгения Федорова

— Вы сами запретили фиксировать допросы, — закончил он.

— Обыщите его вещи, — проворчал дознаватель. — Любопытство частенько бывает сильнее страха. Если ничего не найдется, мне придется все начинать заново, так что ищите лучше! Мурдран, на счет Партараша я передумал: не пятнадцать, а десять кубиков СР26. Пускай почувствует вину за то, что угробил мой кропотливый труд тем, что заменил личность.

— Интересное решение, — Заброх многозначительно улыбнулся и Контроллер понял, что непростого человека повысил в звании. Этому давно пора было выходить в верха. Заброх сам этого желал, может быть, больше жизни и ничуть не огорчился тому, что его боевого товарища и командира будут в скором времени убивать, при чем, судя по описанным принадлежностям, весьма мучительно. Он справедливо полагал, что на месте Партараша не совершил бы подобной ошибки, закончившейся крахом всего. Что ж, вполне возможно. У него впереди множество иных ошибок.

— Что ты можешь мне рассказать? — насторожился дознаватель.

— Мы отправили на Нуарто доклад, после чего получили… рекомендации. Да вы и сами понимаете, традиционная одежда. У нас есть возможность репликации, Контролер, этой планете точно понадобится неусыпный контроль. Пока многое непонятно, а длительное разбирательство может позволить виновным уйти. Пойдемте, поговорим, я расскажу вам все, что удалось узнать, чтобы освежить вашу память…

— Остерегись пользоваться насмешливыми словами, — сурово напомнил дознаватель. — Ты же понимаешь, что любого из вас я могу обвинить в пособничестве Партарашу, который уничтожил весь мой труд.

Странно, но Заброх не испугался, просто кивнул. Дознаватель не чувствовал в нем привычного трепета, но, скорее всего причина была в том, что лейтенант только что получил повышение. Такие потрясения плохо сказываются на манере себя держать, застилают разум, занимают его полностью.

— Я начну с конца, если позволите. У нас есть прибор искажения времени, и женщину для процедуры мы уже нашли. Удивительно сложилось, она приземлилась на Парлаке 13, где вы и находитесь, всего пару часов назад. Какое-то совпадение, но ее генная структура вполне подходит для воспроизводства.

— Пленница, — поморщился Контроллер. Он уже понял, что все, что будет происходить дальше, выльется в сплошную череду непрекращающихся формальностей. Раньше он точно знал: таковые вещи принимались им как неизбежное должное, но сегодня ему почему-то стало противно. И все-таки это бы его долг.

— Не брезгуйте, это прекрасный, здоровый экземпляр. На свою беду она прилетела на Парлак, и не побоялась приземлиться даже не смотря на то, что над планетой взорваны климатические бомбы.

— О, вот что, — дознаватель поежился, оглянулся на затихшего в руках Мурдрана, Партараша. — Процесс очистки уже начат?

— Начат, Контролер, но на начальной стадии. Осаждение займет довольно длительное время, но первые разрывы в облаках могут появиться уже к ночи.

— Скоро ночь?

— Через несколько часов, — Заброх кивнул Мурдрану и посмотрел на лестницу, явно думая о том же, о чем и сам дознаватель: глупо разговаривать о серьезных делах, стоя в коридоре. — Так вот, на счет репликации…

Есть отработанная методика, позволяющая оставить на Парлаке 13 своего Контроллера, который займет пост коменданта планеты и никогда не допустит ни единой оплошности. Метод все равно связан с приживлением информационной личностной матрицы, но любое тело для этого не подходит и Контролер, кажется, уже догадывался почему. Тело должно быть особенным, доверенным Нуарто. Пустым. Не имеющим своего сознания.

Операция проста: оплодотворенную самку (такое грубое слово, но она есть лишь оболочка, лишь механизм, который воспроизведет ребенка) помещают в ток ускоренного времени. Ее тело умирает сразу, принимая на себя весь удар времени. Когда капсулу откроют, среди пыли будет живое тело, не имеющее осознания. Почему так? Видимо, временной разрыв не в состоянии обеспечить контакт тела с бездной, в которой хранятся осознания. Чистая, воссозданная по образу и подобию, практически клонированная оболочка будет готова принять на себя новую личность.

— Да, пусть так, пойдем где-нибудь присядем…

И тут Партараш понял, что для него все кончено. Понимая, что о нем уже забыли, будто он — мертвец, бездушная кукла, бывший командующий четырьмя эскадрильями Нуарто принял отчаянную попытку спастись. Оружия у него никто не отнимал, так что Партараш извернулся, выхватил разрядник и, неразборчиво выкрикнув что-то, выпустил очередь выстрелов в разные стороны, не в кого, впрочем, особенно не метя. Именно это и спасло всех находившихся в узком коридоре, да еще то, что Мурдран все же выпустил своего пленника. Пара точных выстрелов могла бы закончиться трагически, но этот веер росчерков, пронзивший коридор, оказался менее опасном, но еще более слепым. Заброх рухнул под выстрелами как подкошенный, а сам дознаватель, чье тело жило по законам не мысли, а привычки мускулов, упал на пол, откатившись к стене. Приговоренный был в таком отчаянии, что Мурдран в полной амуниции не устоял, завалился на спину и выпустил Партараша, который, опомнившись, опрометью бросился к лестнице, надеясь только на одно: там, внизу, если и есть солдаты, они верны в первую очередь ему, еще не узнав о том, что произошло. А. значит, шанс на бегство еще есть.

Секунды веры, — приподнимаясь, подумал контролер, — ценный товар, которым так легко торговать. И который так легко изъять.

Лаконичным движением лежащий на полу Мурдран вскинул пистолет, и пространство расчертил один единственный алый сполох. Заорав, Партараш покатился по ступеням, на которые уже ступил, окрыленный близящимся счастливым спасением. Заряд попал ему в ногу, пробив левое бедро насквозь. В коридоре неприятно пахло смесью озона, паленого мяса и горелого пластика.

— Проверь, — приказал Контролер и, вскочив, Мурдран скатился с лестницы. Снизу запоздало донесся крик боли, перетекший в скулеж.

— Ползет, — крикнул лейтенант громко, чтобы дознаватель мог слышать. — Эй, чего на меня дуло наставил, не видишь, Контролер признал Партараша преступником. Ваша светлость, подтвердите, меня ведь сейчас тут прикончат.

— Отставить, — дознаватель перевесился через парапет лестницы. — Партараша в застенок, Мурдран — вернись, твое новое командование смертельно ранено.

Подойдя, Контролер наклонился над раненым. Заброх был жив, его одежда на груди чернела гарью, он дышал резко и с всхлипами, но не кричал и не стонал. Глаза его были широко распахнуты.

— Будешь жить или отпустить тебя восвояси? — с тенью жалости спросил дознаватель.

— Хочу жить, — прохрипел Заброх.

Еще бы ты не хотел, — подумал Контролер. — Наверное, очень неприятно умереть, не успев насладиться тем, к чему ты стремился всю жизнь. Страшно осознавать, что, получив желаемое, ты подошел к концу. От того, наверное, должно быть в жизни множество целей, коими могут являться не только материальные ценности и статус, но так же познание и духовные радости в первую очередь. Тогда, достигая чего-то одного, ты радуешься, но не забываешь, что есть еще те недосягаемые высоты, ради которых нужно жить, работать и стремиться ввысь…

— Врача! Живо! — приказал Контроллер. — На счет десять ему должны оказать первую помощь, через час он должен ходить. Раз…

Он гулял по саду, вглядываясь то в хмурое небо, затянутое волнующими воображение облаками, то в почву под своими ногами. Песок, которым были присыпаны дорожки, имел несколько легко отличимых цветов и дознаватель любовался сплетением разноцветных разводов. Ему почему-то вспоминалась Школа в поднебесье Парлака 15, хотя он был там всего единожды и никаких особых эмоций по этому поводу ранее не испытал. Дознаватель пробыл там всего несколько часов, после чего улетел по делам, коих в космических просторах у него было хоть отбавляй. Но сейчас дознаватель почему-то вспоминал сад Школы…, который никогда не посещал. И трогательно нежные белые цветы.

Он вслушивался в отдаленнее звуки медленно возрождающегося от разрушений и испуга Тутуне. Гремели взрывы, осыпавшие полуразрушенные, опасные дня населения дома, громыхала техника, растаскивающая завалы. То и дело над головой проносились, оставляя мутноватые шлейфы, атмосферные глайдеры. Впереди у них целая жизнь и уже очень скоро местные будут вспоминать эти дни жуткого хаоса как что-то далекое и верить, что это никогда не повторится.

А дознавателю предстоит долгая церемония сочетания, под которую уже выбрали Кафелрал — самый большой в Тутуне. Контролер проходил такие церемонии не раз и не два. Во Вселенной у него много детей, потому что везде то и дело вспыхивают войны, и таким планетам уже нет доверия. Союз стремится к миру, не к войне.

Но никогда раньше не было так гадко у Контроллера на душе. Словно бы и он был самим собой, но что-то так сильно изменилось…