Массандрагора. Зов Крысиного короля - Безродный Иван Витальевич

– Хорошо, я отпущу тебя, – тяжело дыша, сказал он. – На счет «три», да?

Фаронов демонстративно закатил глаза, мол, что за детские игры… Пашка отпустил его, и тот, покачиваясь, отпрянул в сторону.

– Вечно ты да твой Соломон под ногами путаетесь… – проскрипел уродец и, не сводя с Пашки глазок, повернулся к пульту, хотя с его слабенькой шеей проделать это было непросто. – Отойди-ка вон туда! И спрячь нож!

Пашка покосился в указанный угол и покачал головой, хотя нож и убрал.

– Делай при мне, – глухо ответил он. – Знаю я тебя.

Скривив рожу и пробормотав: «Знает он меня, как же!», злодей принялся щелкать тумблерами. Вой магнита и его вращение снова усилились, а свечение стало теперь чисто белым.

– Эй! – нахмурился Пашка. – Ты чего это делаешь, а?

– Слышь, умник! – пискнул Фаронов. – Нельзя просто так взять и выключить это. Теперь уж придется довести процесс до определенной стадии и только тогда вернуть его в исходную, безопасную точку! В промежуточных состояниях система крайне неустойчива – так тебе понятно?!

– А что это вообще? – спросил Пашка с подозрением.

Уродец замялся, отвел глаза, и Пашка понял, что тот сейчас ему соврет.

– Что это такое?! – рявкнул Пашка и приблизился к нему, демонстративно доставая нож.

Фаронов отпрянул, уткнувшись в пульт, изобразил кислую улыбку и скосил глаза за спину Пашки, туда, где находилась дверь. «Ага, знаем мы эти штучки! Нет уж!» – ухмыльнулся про себя Пашка.

– Считаю до двух с половиной, – произнес он с угрозой. – Что это такое и что ты тут делаешь?!

Сзади раздался щелчок, и дверь внезапно распахнулась. Поняв свою ошибку, Пашка начал разворачиваться, но было уже поздно – в лабораторию словно бешеная фурия влетела Женщина-Кошка – переодетая ею Милослава. Залихватским ударом ноги она отбросила Пашку, тот отлетел к установке с магнитом, задел ее и упал на пол. Нож пропал где-то в противоположном углу лаборатории.

– Милая, ну что же ты так долго?! – радостно прокричал Фаронов. – Я думал, этот псих убьет меня!

– Ты в порядке, любимый? – проворковала Милослава, приняв эффектную позу посередине комнаты.

Пашка затряс головой, приходя в себя. Ну, погодите… Кинжал! Где он?!

– Да-да, все нормально, – пропищал Тунгус. – Только пару ножек он мне, сука, все-таки подпортил…

– О боже, дорогой! – Милослава всплеснула руками, заметив оторванные паучьи лапки и зеленоватую жижу на полу.

– Перестань, это все скоро станет совершенно не важно, ну, ты же понимаешь меня, любимая?

– Понимаю, – промурлыкала девушка, одной рукой прижимая к себе злодея, а второй доставая из-за пояса миниатюрный бластер. – Пришить его, милый?

– Безусловно, – захихикал Тунгус. – Как шелудивого пса.

«Когда Смерть стоит уже перед тобой, скалясь и ухмыляясь, когда она дышит на тебя зловонным трупным перегаром и протягивает костлявую руку для променада по аллее Забвения, вспомни, парень, одну простую истину: спасет тебя только чудо. Вопрос лишь в том, сможешь ли ты стать для себя этим чудом? Осталась ли хоть крупица мужества в твоей плачущей, скорбящей по свету душе? Осталась ли хоть капля алой крови, и способен ли ты сделать еще один вздох? Тогда ты уже чудо. Всего лишь поверь в это. Поверь, если не готов без боя превратиться в бесплотную пыль из-за той, кто снова и снова упивается нашими жизнями», – вспомнил Пашка читанное в каком-то вестерне-боевике.

Не чувствуя боли и усталости, он резко вскочил и с животным рычанием прыгнул на злодейскую парочку, сбив их с ног – все упали, а Фаронов, перевернувшись в воздухе, умудрился задеть целый ряд тумблеров и ползунков на пульте. Грохнул выстрел, второй, из-под рычагов и кнопок посыпались искры, полыхнуло желтое пламя, заверещала сирена, а магнит завертелся настолько быстро, что визг его, казалось, сейчас преодолеет ультразвуковой порог. Не обращая на это никакого внимания, Пашка коленом выбивал из Милославы дух, придавив ей руку с пистолетом, а Тунгусу с хрустом ломал очередную ножку.

Но так продолжалось недолго. Внезапно сражающихся тряхнуло с такой силой, что они выпустили друг друга из своих жарких объятий, а затем что-то ухнуло, да так, что заложило уши, и… наступила полная невесомость.

– Какого черта… – изумленно пробормотал Пашка, медленно переворачиваясь вверх ногами. Его отнесло к шкафу, и он больно стукнулся плечом о его острый угол. – Это как же?!

– Слава! – откуда-то, будто из-под воды, донесся визг Фаронова. – Слава, где ты? Генератор! Боже! Оно сейчас прорвется сюда! Его надо выключить!

Все происходило словно в замедленном кино. Пашку развернуло лицом к остальным и точно вниз головой. В этом положении он завороженно смотрел на круглый огненный шар над пультом, на разлетающиеся куски каких-то его деталей, оторванных лапок Тунгуса и прочего мусора, на Фаронова, с гримасой ужаса пытавшегося добраться до кнопок и рубильников, на растрепанную Милославу в кожаном костюме, снова направляющую на него пистолет… И на нечто большое и белое, похожее на гриб, подернутое странной дымкой и как простыня на ветру, выпячивающееся из центра магнита, который, кажется, и вправду перешел на ультразвук, потому что вокруг установилась полная, просто нереальная тишина…

Немой выстрел. Вспышка. Мимо… Милославу начало разворачивать в сторону от Пашки, она отчаянно засеменила ногами, пытаясь противостоять инерции, и выглядело это довольно забавно. Пашка извернулся, с силой оттолкнулся ногой от шкафа и полетел на злодейку, выставив вперед руки. Заметив его, Женщина-Кошка открыла рот, что-то закричала, но крика не было слышно. Корректируя полет, Пашка оттолкнулся еще раз, от двери, и наконец врезался в девушку, одновременно вырывая у нее пистолет.

Милослава не ожидала этого. Немое удивление. Злость. Досада. Ужас. Переворачиваясь вниз головой, она столкнулась с Фароновым, щелкавшим тумблерами на весу, и они оба, барахтаясь слепыми котятами, медленно полетели прямо в эту жуткую, белую и потустороннюю «простыню». Пашка хотел было остановить их, задержать, он даже ухватил каблук девушки, но пальцы его соскользнули… Оттолкнуться от стены не получилось – слишком далеко, к тому же его уже развернуло обратно к двери. Замахав руками-ногами и изогнувшись, он начал делать поворот в обратную сторону, однако момент был упущен. Фаронов и его пассия неумолимо приближались к грибу, испускавшему яркие лучи света…

Постепенно стали проявляться звуки. «Уа-а-а! Н-на! Уа-а-а! Н-на!» – пульсировал сошедший с ума пульт. «И-и-и! З-з-з!» – визжал магнит. Мерное, плотное биение тяжелого воздуха. Шипение ненасытного огня. Свист… Треск…

– Не-э-эт! Не сейчас! – возник, вибрируя, крик Тунгуса. – Еще рано! Нет! Нельзя!

Низкий, потусторонний звук. Бум-бум! Бум-бум! Гриб робко коснулся Фаронова, а затем, осмелев, утробно чавкнул, вздрогнул и начал втягивать калеку в себя, озаряясь фиолетовыми вспышками. Тунгус беспомощно засучил бесчисленными паучьими ножками, крепко удерживая Милославу одной рукой за талию – вторая находилась уже внутри субстанции.

– Отвянь, отвянь от меня, проклятый! – в ужасе заорала на него девушка. – Что же ты делаешь, скотина?! – Она с мольбой в глазах посмотрела на Пашку. – Помоги мне! – Но тот не мог ничего поделать, лишь неуклюже размахивал руками, так и не найдя надежную точку опоры.

– Никак… – виновато пропыхтел он. – Прости…

– Куда ты, милая: сбежать от меня решила?.. – захрипел Тунгус, обвивая Милославу оставшимися паучьими лапками. – О, еще один предатель на борту!.. Ну нет, мы отправимся в этот ад вместе, и не надейся здесь остаться, грязная потаскуха!

Милослава принялась нещадно материться, извиваться, как попало бить Фаронова, но тому уже все было нипочем. Гриб же с удовлетворением ухнул и начал быстро сжиматься, засасывая их обоих в себя. Кажется, Машина приняла этот дар, жертву… или просто пищу. Она была удовлетворена.

Перспектива перед глазами Пашки исказилась: тела несчастных начали истончаться, превратились в длинные разноцветные линии и постепенно полностью погрузились в гриб. Тот довольно чавкнул, еще пару секунд повисел в воздухе, подрагивая, а потом с хлюпаньем втянулся в центр магнита, откуда и появился.