Творец слез - Эрин Дум

душа…

Раздался сильный хруст, и Лайонел отшатнулся от меня. По его лицу катились оранжевые капли пунша, лопнувший в нескольких местах пластиковый стаканчик скатился на пол. Наверное, я на ощупь схватила первое, что попалось под руку, и бросила это ему в голову.

Лайонел в эту секунду стал для меня воплощением кошмара. Я выбежала из кухни и стала прорываться через толпу гостей к выходу, чтобы выбраться из этого дома, чтобы избавиться от ужаса, который не давал мне дышать. Сердце глухо стучало в ушах, приглушая голоса и музыку. Я чувствовала себя мокрой и липкой. Меня трясло то ли от холода, то ли от отвращения. Реальность гулко грохотала вокруг, и тошнота, вызванная страхом, снова и снова подкатывала к горлу.

Мне казалось, что я вот-вот задохнусь, зажатая между разгоряченными телами.

Пронзительный писк отвлек меня от самой себя, я даже подпрыгнула от неожиданности и повернулась на звук вместе со всеми. Над нашими головами пронеслось темное пятно. В открытое окно влетела маленькая летучая мышь и теперь металась по переполненной гостиной, напуганная светом и шумом. Одни девушки визжали, другие закрывали головы руками. Мышь врезалась в лампу и чуть не упала вниз, но удержалась и отлетела, когда вдруг ее отбросил к стене брошенный кем-то стакан. Послышался смех, визги усилились. Об стену разбился еще один стакан, чему все очень обрадовались. Всеобщий испуг превратился в забаву. В одно мгновение в воздух полетели пустые банки из-под пива, окурки, стаканчики, пробки от бутылок. На летучую мышь обрушился град мусора. Смотреть на это было невыносимо.

— Нет! — закричала я. — Нет! Остановитесь!

Мышь упала, но я не видела, куда именно. Вокруг стоял гогот. Я невольно схватила за руки девушек, которые стояли рядом, желая удержать их от этого безумства.

— Хватит! Остановитесь!

Но никто, казалось, меня не слушал. Парни и девушки весело друг друга подначивали, хохотали.

Их смех рвал мое сердце на части.

Я забыла про тошноту и стала пробиваться через стену из людей туда, где должно лежать несчастное рукокрылое. Я увидела бедняжку на полу в луже пунша. Она свернулась комочком у стены, и единственное, что я могла сделать, это броситься к ней и взять ее в руки. На меня посыпались скомканные бумажные стаканчики, кто-то бросил в меня сигарету. Я прижала летучую мышь к груди, пытаясь защитить ее, и почувствовала, как отчаянно она в меня вцепилась, царапая коготками. Я испуганно огляделась и снова ощутила нервную дрожь в позвоночнике. Вокруг меня разом поднялись руки — и кураторша так же повышала голос и вскидывала руки, ее пальцы сжимались, тыкались мне в ребра, — и меня сильнее, чем прежде, охватила паника. Я прошла сквозь стену из людей, расталкивая их плечами, не думая извиняться, потому что была не в себе и мне совершенно все равно, что обо мне подумают.

Когда мне наконец удалось найти дверь, я ступила на тротуар и, оставив ад позади, побежала как сумасшедшая. Я спотыкалась, чуть не падала, но не останавливалась. Я бежала без оглядки, бежала, пока за спиной не стихли звуки. Бежала домой. И перешла на шаг, только когда в свете фонаря разглядела наш белый штакетник. Затем я посмотрела на теплое тельце в своих ладонях — летучая мышь подрагивала. Я прислонилась щекой к ее крошечной головке. Какое маленькое и непонятое существо…

— Все в порядке, — прошептала я.

Она подняла головку, и я увидела ее два черных глазика, два блестящих шарика. Сердце опять сжалось. Это ночное когтистое создание, трепещущее у меня на руках, в эту минуту, как никто другой, напомнило мне о Ригеле.

Так захотелось войти в дом, обнять его и остаться с ним. Сказать ему, что я полна им, его несчастьями и переживаниями. Я не знаю, как жить без него.

Сглотнув, я раскрыла ладони, выпуская летучую мышь на волю. На бугорке у большого пальца осталась царапина.

Я долго смотрела в ту сторону, куда она улетела, прежде чем услышала шаги за спиной. Чья-то рука схватила меня за плечо, и я испуганно обернулась, встретившись с лихорадочными глазами Лайонела.

— Ника, — выдохнул он мне в лицо, — Что за… Что случилось?

— Отпусти меня, — глухо пробормотала я, дернув плечом, чтобы он убрал руку. Его прикосновение было мне неприятно.

— Почему ты так быстро ушла?

Я попятилась, но он снова схватил меня за плечо. Лайонел сейчас вовсе не похож на того парня, которого я знала. Полупьяный, сам не свой, я боялась его.

Что все это значит? Сначала ты приходишь, а потом вдруг уходишь!

— Ты делаешь мне больно! — Я как будто со стороны услышала свой голос, снова наполнившийся страхом, беспомощностью и отчаянием.

Я попыталась оттолкнуть Лайонела, но он вцепился в меня и сердито встряхнул:

— Черт, перестань! Посмотри на меня!

Внезапно руки Лайонела оторвались от меня, он отпрянул и, вскрикнув, рухнул на землю. Сквозь слезы я увидела высокую устрашающую фигуру, которая проскользнула в темноте между мной и Лайонелом. Прижатые к бокам кулаки, неподвижные и в то же время опасные, на запястьях вздулись вены — Ригель смотрел на Лайонела сверху вниз.

— Не прикасайся к ней, — медленно прошипел он. Его глаза светились ледяной яростью, а тихий голос звучал пугающе.

— Ты! — Лайонел презрительно сплюнул и привстал на локтях.

— Я, — насмешливо подтвердил Ригель, прежде чем дернул Лайонела за волосы и снова повалил его на землю, оставив корчиться на тротуаре.

Я не дышала. Ригель посмотрел на меня через плечо взглядом, который пронзил меня насквозь: черная жестокость погасила в нем все искорки света.

— Иди домой!

Трясущимися руками я открыла калитку, представляя, с какой свирепостью он сейчас накинется на Лайонела, но Ригель просто стоял и смотрел на него. А потом медленно пошел в мою сторону. Лайонел застонал и схватил его за штанину, впился ему в ногу ногтями, пытаясь оцарапать побольнее.

— Строишь из себя героя, да? — яростно закричал Лайонел. — Считаешь себя хорошим парнем?

Ригель остановился.

— Хорошим? — переспросил он низким пугающим шепотом. — Я… хороший? — Его бледные губы изогнулись в кривой ухмылке — ухмылке злого монстра, от которой столько раз меня бросало в дрожь.

Свободной ногой Ригель прижал руку Лайонела к земле, и тот скрючился от боли и застонал, разжав пальцы.

— Решил во мне покопаться? Давай, посмотри мне в глаза, только ты сразу обделаешься, даже моргнуть не успеешь,