Жизнь, театр, кино - Жаров Михаил Иванович

Ну, значит, и не боюсь я его..., - бахвалился Кудряш другу Шайкину

Я был свидетелем, как этот, по существу, сердечный, веселый и добродушный парень, когда его режиссер Столпер (сценарист "Путевки") приглашал на роль в свою будущую картину, вдруг зафардыбачился. Я видел, что Ивана Кырла меньше всего интересовала роль и сценарий, - он прежде всего спросил:

- А сколько мне заплатят?

Режиссер Столпер ответил:

- Ты сначала прочитай сценарий и побеседуй о роли, а потом уже спрашивай, сколько тебе заплатят. Тебе заплатят сколько полагается.

Кырла хмыкнул и сказал:

- Зачем читать, а может быть, меня плата не устроит.

- Ну, а сколько же ты хочешь? - вдруг с любопытством спросил Столпер.

И Кырла назвал сумму - это был шаляпинский гонорар.

Столпер растерялся, но, сдерживая себя, мягко сказал:

- Ах, Кырла, Кырла! Не с того ты начинаешь. И все-таки, любя тебя, - ты ведь умный и талантливый парень! -рекомендую: прочти сценарий и подумай о том, что ты сейчас говорил. Тебя избаловали одной ролью, но ведь это долго длиться не может. Ты надоешь, а ты молодой, неопытный артист, что ж будет с тобой дальше! Смотри!

'Любовь и ненависть'. Режиссер А. Гендельштейн. 'Межрабпомфильм'. 1935 год. Случались и такие трансформации: начав сниматься в роли рабочего в 'Песне', я закончил ее ролью прапорщика в фильме, который вышел под

названием 'Любовь и ненависть'

Кырла задумался. Но сценарий не взял и, сказав, что он уезжает с концертами, ушел. Больше я его никогда не видел.

В связи с двадцатипятилетием выхода на экран "Путевки в жизнь" я выступал по радио с воспоминаниями и говорил о Иване Кырла. Редактор газеты "Марийская правда" прислал мне письмо, в котором высказывал благодарность за теплое слово о их земляке, память о котором им дорога. Были слухи, что он погиб на войне. Это был очень талантливый молодой человек. Он писал стихи и был гордостью марийского народа. На родине был издан сборник его стихов, и о нем сохранились очень хорошие воспоминания...

Три товарища . Режиссер С. Тимошенко. Ленфильм . 1935 год. -Помнишь Каховку? - А как же! И два боевых друга, смотря на фото, запели: 'Каховка, Каховка, родная винтовка!' Эта знаменитая песня была написана И. Дунаевским и М. Светловым

для фильма 'Три товарища'

По сценарию, Жиган в конце фильма встречается с Мустафой на железнодорожных путях и между ними происходит драка, в

результате которой Жиган убивает Мустафу, но, по сценарию же, и Мустафа успевает его ранить, Жиган падает с откоса в болото, где и погибает. Так заканчивалась в фильме роль Жигана. Так было снято и даже вставлено в картину в рабочем порядке. Но возникла мысль, что Фомка Жиган может еще понадобиться для второй серии, которую собирались снимать, и, посоветовавшись, мы, вопреки сценарию, решили, что Жиган, убив Мустафу, исчезает.

На съемке фильма 'Три товарища'. Все довольны, а режиссер С.

Тимошенко особенно: 'Все идет по графику!' М. Жаров, С.

Тимошенко, В. Полонская

Действие второй серии, к которой готовились после небывалого успеха картины "Путевка в жизнь", должно было происходить на Беломорском канале, среди "старых знакомых", но в новых обстоятельствах. Жиган, пройдя трудный путь "перековки", становится членом общества. Вторая серия могла бы иметь еще больший успех, - это несомненно: фильм любили и судьбы действующих лиц зрителей волновали.

Но режиссер Экк увлекся другой темой, он был человеком неспокойным, любил пробовать новые пути. Вторую серию нужно было еще доделывать, это было скучно, и он увлекся

уже готовым сценарием "Груня Корнакова" ("Соловей-соловушко") и снял фильм в цвете.

Начало картины 'Три товарища' снимали под Ленинградом; начальник лесосплава Лацис (Н. Баталов) встречает жену (В. Полонская), которая приехала вместе с его другом Зайцевым (М.

Жаров). У аппарата - режиссер С. Тимошенко

Режиссер первого звукового и первого цветного фильмов, он оказался жертвой ужасного произвола - его арестовали и сослали, сломав начисто жизнь талантливого, энергичного художника, неистового новатора, смело пробивавшего пути для молодого советского кино.

Жалко, что смяли, исковеркали жизнь человека, который еще много мог бы создать прекрасных картин.

”Да ты пьян?”

Первые кадры появления Жигана снимали около Киевского вокзала. У железной решетки маленького сквера стоял Жиган, который руководил "сложной операцией" при участии своей подруги Маруси и Мустафы. Все, что происходило за кадром, мы видим по его лицу. Вот Жиган, потягивая махорку из "козьей ножки", пристально следит.

'Встречай фронтового друга! Не узнаешь? Ну, Зайцев я!' Так

I/ I/ V/ f—r— I

начался мой первый съемочный день в картине Три товарища

Стоит гражданка с чемоданом.

Крупно - Жиган делает утверждающий знак.

Мы слышим голос: "Гражданка, вы уронили рубль".

Гражданка поднимает рубль, говорит "спасибо", поворачивается к своему чемодану, а чемодана нет.

Крупно - Жиган, улыбаясь, затягивается "козьей ножкой", он явно доволен.

Новый знак, и отрезан со спины у дамы в манто кусок каракуля.

Операция окончена.

Зайцев любил и шутку

Жиган тушит горящую махорку о ладонь, берет поставленный к ногам чемодан и уезжает на трамвае.

Вот и вся сцена. Весь конфликт - его развитие и конец - мы наблюдаем по лицу Жигана и по движениям его руки.

Иван Кырла работал виртуозно, отдаваясь весь роли, - он играл себя, не думая об образе. Все было предельно правдиво и убедительно. Марийский акцент придавал особую остроту его речи, а узкие глаза и обаятельная улыбка делали его таинственно-задорным. Здоров он был феноменально. В сцене "Облава на Жигана" в загородной даче, когда Мустафа с группой из колонии стоит в дверях, я должен, убегая, сбить Мустафу! Не тут-то было! Я мог разбить себе скорее плечо, чем сдвинуть его. Пришлось просить, чтоб он поддался.

'Возвращение Максима'. Режиссеры Г. Козинцев и Л. Трауберг. Ленфильм'. 1937 год. Профессиональным жестом мой Дымба брал кий, думая про себя: 'Бедный Максим! Трепещи!'

Эта сцена - "Малина на загородной даче" - для Жигана была очень важной: пьяная вечеринка, устроенная для сманивания ребят из колонии, должна быть и отвратительной по разнузданности, и манящей по веселью и задору.

Жиган поет:

Нас на свете два громилы, Там-тербим-бумбия!

Один я, другой Гаврила,

Там-тербим-бумбия!

- лихо перебирая на гитаре.

Пьяные голоса девиц и визгливо играющая гармошка в руках Маруси создавали возбужденную атмосферу.

Я был целиком во власти сцены, глаза пьяно блестели, руки мяли плечи подруги, песня звучала озорно.

'Возвращение Максима'. Режиссеры Г. Козинцев и Л. Трауберг. 'Ленфильм'. 1937 год. Сцена 'Опьянение Дымбы' была снята одним куском, без дубля - редчайший случай в кино