Весь Хайнлайн. Пасынки Вселенной - Роберт Хайнлайн

— НЕТ! НИКОГДА!

— Никогда, — согласился проф. — Но они угрожают послать войска… новые и новые войска, чтобы убивать и насиловать. Нам придется с ними сражаться.

— Da!

— Мы будем биться с ними на поверхности, мы будет убивать их в туннелях метро, мы будем сражаться с ними в коридорах! И если мы погибнем, то погибнем свободными!

— Да! Ja-da! Пусть знают! Пусть знают!

— И если мы погибнем, история запишет: то для Луны был самый славный час! Дайте нам свободу… или дайте смерть!

Кое-что в этой речи показалось мне знакомым. Но слова звучали свежо и ново; мой голос слился с ревом толпы… Я знал, что Терру нам не победить — я же технарь и я знаю, что водородная бомба не разбирает, кто храбрый, а кто нет. И все равно был готов. Если они хотят драки — они свое получат!

Проф дал толпе поорать, а потом запел «Боевой гимн республики» в переделке Саймона. На экране возник Адам, повел мелодию, а мы попытались слинять под шумок, спустившись с тыльной стороны платформы при помощи Слима и его stilyag. Но женщины нас отпускать не хотели, а где уж нашим ребятам противиться желаниям леди! Так что те, конечно, прорвались.

В общем, было уже двадцать два ноль-ноль, когда мы вчетвером — Вайо, проф, Стью и я — оказались в «Малине», в номере «Л», где к нам по видео присоединился Адам-Майк. К тому времени я просто помирал от голода, вернее, мы все помирали, а потому я заказал ужин прямо в номер. Проф настоял, чтобы мы поели, прежде чем начнем обсуждать дальнейшие планы.

После ужина мы приступили к делу.

Адам попросил для начала прочесть вслух копию плана — для него и для товарища Вайоминг.

— Но до того, товарищ Мануэль, если у вас с собой записи, сделанные на Земле, передайте их, пожалуйста, ускоренным способом по телефону в мой офис. Я прикажу переписать их и постараюсь изучить… Все, чем я пока располагаю, это закодированные сводки, которые присылал товарищ Стьюарт.

Так я и сделал, зная, что. Майк изучит записи мгновенно; весь остальной разговор был частью мифа об «Адаме Селене». Я решил поговорить с профом насчет того, чтобы ввести Стью в курс дела. Раз он войдет в исполнительную ячейку, притворяться дальше слишком утомительно.

Передача записей Майку на сверхскоростях заняла пять минут, чтение вслух — еще тридцать. Когда я закончил, Адам сказал:

— Профессор, благодаря вашей речи митинг прошел еще удачнее, чем я предполагал. Думаю, нам следует немедленно провести через Конгресс вопрос об эмбарго. Я могу сегодня же вечером известить, что сессия Конгресса начнется завтра в полдень. Ваши предложения?

— Послушайте, — вмешался я, — наши болтуны будут мусолить этот вопрос неделями. Если им непременно нужно его обсуждать, хотя я не понимаю — зачем, давайте сделаем как с Декларацией: начнем поздно, затянем до полуночи, используем наших людей.

— Извините, Мануэль, — ответил Адам. — Я так увлекся событиями на Земле, что не успел сообщить вам о здешних новостях. В Конгрессе теперь совсем другие люди. Товарищ Вайоминг!

— Манни, милый, теперь это выборный Конгресс. Он должен одобрить решение, ведь Конгресс — фактически наше правительство.

— Вы, — сказал я медленно, — провели выборы и вручили им бразды правления? Тогда зачем мы тут заседаем?

Я поглядел на профа, ожидая взрыва. Я не против правительства вообще, как проф, я просто не мог врубиться, на кой это нужно — менять одно толковище на другое. Первый состав Конгресса, по крайней мере, не был строго определенным, его можно было перетасовать, а эти небось приклеятся к своим креслам — не оторвешь!

Проф был безмятежно спокоен. Сложил пальчики и сидит себе, в ус не дует.

— Мануэль, я не думаю, что ситуация так безнадежна, как тебе кажется. В каждую эпоху людям приходилось как-то приспосабливаться к народной мифологии. Когда-то считалось, что короли — помазанники божьи, так что проблема заключалась лишь в том, чтобы господь помазал правильных кандидатов. Современный миф — это «народное волеизъявление»… но проблема изменилась лишь внешне. Мы с товарищем Адамом долго бились над вопросом, в чем заключается эта самая «воля народа». Осмелюсь предположить, что принятое решение годится в качестве рабочего инструмента.

— Ну… ладно. Но почему нам ничего не сообщили? Стью, ты знал?

— Нет, Манни. Но меня это не волнует, — Стью пожал плечами. — Я монархист, и эти игры меня не увлекают. Однако я согласен с профом, что в наше время выборы — необходимый ритуал.

— Мануэль, — снова заговорил проф, — какой смысл было сообщать нам об этом на Терру? У нас с тобой там дел хватало. Товарищ Адам и бесценная товарищ Вайоминг занимались этим в наше отсутствие, так что давай-ка сначала посмотрим, а уж потом рассудим, что к чему.

— Извините. Ну, Вайо?

— Манни, мы вовсе не пустили все на самотек. Мы с Адамом решили, что Конгресс из трехсот депутатов — самое то, что нужно. Затем мы несколько часов анализировали списки членов Партии плюс списки заметных людей-беспартийцев. И наконец составили список кандидатов, причем включили туда некоторых членов бывшего Специального Конгресса. Там ведь далеко не все были болтунами, и мы выбрали самых достойных. Затем Адам обзвонил всех подряд и спросил, согласны ли они послужить родине, причем предупредил, чтобы до поры до времени держали язык на замке. Некоторых пришлось заменить.

Когда все было готово, Адам выступил по видео, сказав, что пришло время выполнить обещание Партии насчет свободных выборов, назначил дату и объявил, что голосовать могут все, кто достиг шестнадцати, а тем, кто хочет выставить свою кандидатуру в Конгресс, нужно собрать сто подписей под своим заявлением и послать его в Старый Купол или в избирательный участок. Ах да, мы создали тридцать временных избирательных округов, по десять депутатов от каждого, так что во всех поселениях, кроме самых маленьких, был свой округ.

— Итак, вы все организовали и партийный список прошел?

— О нет, дорогой. Никакого партийного списка не было — во всяком случае, официально. Но наши кандидаты были подготовлены… и, надо сказать, мои stilyagi проделали отличную работу по сбору подписей. Заявки наших кандидатов были отосланы в первый же день. Заявок поступило много, в общей сложности получилось свыше двух тысяч кандидатов. Но Адам выступил по видео всего за десять дней до выборов; мы знали, чего хотим, а оппозиция была расколота. Адаму даже не пришлось поддерживать наших кандидатов. Все сработало — ты победил: ты набрал семь тысяч голосов, Манни, тогда как твой ближайший соперник — менее тысячи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});