Стратагемы заговорщика (СИ) - Тимофей Щербинин

предателя, — приказал он оставшимся в живых солдатам. — Мы возвращаемся в Улюн.

Когда, уже затемно, они добрались до посёлка, стражей ждало неприятно известие. Кто-то украл их лодку и затопил её посреди реки. Теперь о том, чтобы обогнать Тукуура, не могло быть и речи.

* * *

Васанговые плантации оказались ещё более лёгкой целью, чем ожидала Илана. Последним, чего ожидала местная охрана, было организованное нападение извне, да ещё и со стороны диких джунглей. Поэтому когда мохнатые воины в буквальном смысле посыпались на головы надсмотрщикам, те быстро впали в панику и почти не оказали сопротивления. Гораздо труднее оказалось объяснить не менее испуганным заключённым, почему им следует покинуть свои бараки, взять в руки оружие и присоединиться к детям Громовержца. Всё-таки, васанговые плантации Прозорливого не были каторгой для опасных преступников: таким опасно было доверять основу государственной казны. В основном здесь трудились земледельцы и ремесленники, приговорённые к принудительным работам за долги. Труд их был изнурительным, но привычным, еда — вполне сносной, а змей и муравьёв по мере сил истребляла охрана. Поэтому Илана быстро поняла, что мохнатым воинам придётся взять на себя функции перебитой охраны, иначе рабы не только разбегутся, но и расскажут о нападении мятежников первым встреченным солдатам.

Так, вместо того, чтобы получить подкрепление, повстанцы оказались впряжены в телегу без колёс, которую и хотелось бы бросить, но груз слишком опасен. Младшие командиры островитян не уставали при каждом удобном случае напоминать Высокому Пятому, что именно благодаря советам безволосой женщины они оказались в такой ситуации. Пока они ещё не обвиняли Илану в предательстве, но она не сомневалась, что дойдёт и до этого. И поэтому дочь плавильщика лихорадочно искала пути решения проблемы, старательно заталкивая в тёмные глубины рассудка очевидные, но мерзкие решения вроде "перебить узников вслед за надсмотрщиками" или "использовать их при штурме вместо живого щита". К счастью, в этом у неё появился неожиданный союзник.

Проповедник был ещё не стар, но уже и не молод. Он происходил из рода дарханов — свободных мастеров, чей труд до прихода горцев считался неприкосновенным. Поэтому, когда речь заходила о шаманах Смотрящего-в-ночь, в его глазах загоралась ненависть, а в голосе звучала сталь.

— Драконьи жрецы Баянгола твердят о справедливости и взаимопомощи! — зло говорил он. — Но стоит вам оказаться у них в долгу, и они без колебания продадут ваши дома и ваших жён, а вас самих отправят валить деревья посреди болота! Они нашёптывают Прозорливому лживые речи, побуждая его возводить алтари духам в таких местах, где некому приносить им жертвы. Больше алтарей — больше жрецов, и они-то готовы ехать в глушь, если приношения продолжат литься рекой. Но довольны ли этим духи? Рис гниёт на полях и шелкопряды гибнут от болезней — вот их ответ! И, если не вырвать Прозорливого из когтей этих советчиков, будут и худшие кары. Поэтому не думайте, что сможете вернуться к прошлой жизни, если будете тихи и послушны! Вы ждали, когда закончатся дни заключения, а дождались прихода мятежников, и они взяли вас в плен! Но если будете ждать дальше, дождётесь и возвращения захватчиков из-за моря! Хотите вы или нет, настало время великих перемен, и перед вами лишь один выбор: быть их вестниками или их жертвами! Поэтому на вашем месте я бы взял оружие, которое вам предлагают. Оно сейчас уж точно не будет лишним! И я бы пошёл и встряхнул ложных наставников с заплывшими жиром сердцами. Потому что, если не показать им предел терпения народа, они будут считать, что его нет, и не успокоятся, пока не выжмут вас досуха!

Если бы этот человек умел только говорить, от него отмахнулись бы, как от назойливой мухи, а то и избили бы, чтобы не портил настроение. Но проповедник показал себя искусным лесорубом, и всегда готов был помочь советом или делом. К тому же, он не боялся обращаться к Высокому Пятому с требованиями от имени заключённых, и командир повстанцев счёл за благо некоторые из них удовлетворять. Постепенно вокруг дархана начали собираться сторонники, а настроения в лагере под влиянием его речей стали меняться в нужную повстанцам сторону. Поэтому, когда осада Баянгола снова стала обсуждаемым вопросом, никто не удивился тому, что проповедника пригласили на военный совет.

— Даже если бы все заключённые стали на вашу сторону, и даже если бы они были обученными солдатами, этого всё равно недостаточно для штурма городских укреплений, — хмуро заявил он. — Осада же ничего не даст, если не перекрыть подвоз продовольствия по реке, а без флота этого сделать не удастся. К счастью, есть другая возможность. Вы все знаете про священные катакомбы, где, по словам жрецов, обитают божественные защитники Баянгола. Долгое время жрецы боялись туда заходить, опасаясь гнева защитников. Но когда при Двадцатом воплощении Смотрящего-в-ночь в Баянгол пришёл Орден, чёрным братьям удалось что-то сделать с туннелями. Теперь ими нередко пользуются контрабандисты, и я сам знаю несколько входов, расположенных вне городских стен. Тоннели ведут в подземную часть главного храма Святилища. Если мы попадём туда в первый день Собора, то сможем захватить в плен всю верхушку страны!

— Хорошая идея, — признала Илана. — Но для того, чтобы предприятие закончилось успехом, нам нужно отвлечь внимание городского гарнизона. Поэтому я предлагаю вырезать из дерева подобия пушек, покрасить их чёрной краской, а затем подступить к городу боевым порядком и начать строить осадный лагерь.

"Думаешь, они не заметят, что наши пушки не стреляют?" — состроил недоверчивую гримасу Высокий Пятый.

— Если подорвать средний пороховой заряд в большой бочке, это очень похоже на пушечный выстрел. Разложить дымные костры рядом с пушками тоже ничего не стоит. На первое время это введёт их в заблуждение, а когда они поймут, в чём дело, уже будет поздно.

"Или мы все погибнем"

— А если не рискнём, то тоже погибнем, только позже. И до этой, медленной гибели, будем заниматься простым разбоем, убеждая самих себя, что всё ещё сражаемся за отмену рабства и независимость островов!

"У меня дурное предчувствие", — резкими жестами показал Высокий Пятый. — "Но, к сожалению, ты всё равно права. Если не рискнуть сейчас, народы волн и полей быстро загонят нас в ловушку. Встретим же их, как подобает воинам, лицом к лицу!".

— Рада, что ты согласен. Осталось решить только одну задачу: как угадать день, в который откроется Собор?

— Я мог бы пробраться в город заранее, — предложил проповедник. — У меня есть пара знакомых среди служителей Святилища. Они укажут нужный день, а я подам знак.