Карл Брюллов - Галина Леонтьева

Нужно отметить, что в «Процессии слепых» даже по фотографии чувствуется несколько иной, неожиданный для Брюллова способ нанесения краски, иная текстура, иная манера письма. Это можно бы и не подчеркивать, если бы новые черты манеры исчерпывались только одной работой. Но эта иная текстура живописного слоя еще откровеннее чувствуется в другой работе, тоже хранящейся до сих пор в семье потомков Титтони, — «Девочка в лесу». Картина не закончена. Но нам известны и другие неоконченные работы Брюллова. В сравнении с ними очевидно — сам процесс работы над «Девочкой в лесу» шел несколько иначе, чем прежде. Брюллов изображает молоденькую девушку в национальном костюме жительницы местечка Альбано невдалеке от Рима — красная атласная юбка, белый передник, прозрачная косынка поверх розового батистового лифа. В сюжете нет ничего нового или неожиданного. Тем отчетливее проступают новые черты манеры. Брюллов всегда любил ставить себе сложные живописные задачи, связанные с постижением своевольной игры света. Но такого мастерского, такого реального претворения естественного света, пожалуй, еще не достигал. Альбанка сидит на небольшой лесной поляне в густой чаще леса. Пробившийся сквозь листву яркий луч света вырывает из тени часть лица, плечи, кисть левой руки девушки и крошечный кусочек травы за нею. Несмотря на то что сплошная стена зарослей на заднем плане едва намечена, несмотря на то что не завершены в картине и другие околичности, основная светоцветовая концепция выглядит совершенно решенной. Брюллов не раз обращался к пленэрным задачам. Но только здесь ему удалось реально связать цвет со светом, добиться ощущения воздушной среды. Брюллов в этом этюде вплотную приближается к замечательным пленэрным этюдам Александра Иванова. Быть может, столь высокая степень взаимосвязи света и цвета обязана появлением тому, что Брюллов здесь и «рисует» цветом: складки на юбке намечены свободными, широкими мазками желтого и черного по красному. Прежде он чаще всего намечал вначале контур фигуры и прочих форм, иногда даже «пропачкивал» затем холст в два тона (так было и в работе над «Помпеей»), и только потом переходил к собственно живописи. Теперь он, кажется, и в самой натуре, в процессе видения, не отделяет контура от цвета, вбирает в себя одновременно и абрис, и цвет, и световые рефлексы. Текстура живописного слоя в этом этюде тоже необычна. Брюллов и раньше не раз прибегал к лессировкам, то есть проходил по первому слою тонкой кистью жидко разведенной краской другого тона. Но, во-первых, лессировки имели у него обычно второстепенное значение, он пользовался ими для более топкой проработки лиц и мелких деталей. Здесь же с помощью лессировок написано почти все полотно. Отчасти это-то и сообщает картине впечатление воздушности, пронизанности светом. Кроме того, прежде Брюллов никогда не решался оставить таким заметным сам мазок, след кисти. И лессировки у него никогда резко не бросались в глаза, так как никогда не накладывались на такой корпусный, густой, энергичный мазок, как в этом полотне. Такой способ применения лессировок он мог видеть у Гойи, который часто прибегал к многоцветным лессировкам, положенным легким, прозрачным слоем на густой, почти рельефный, корпусный мазок с откровенным следом движения кисти.

Все последние работы Карла Брюллова — портреты, композиции на политические и драматические современные темы, пронзительно правдивые сепии цикла «Лаццарони на берегу моря», а также наметившиеся изменения в самой манере — с полной очевидностью говорят нам о том, что художник вплотную подошел к новому этапу своего творчества. Все эти произведения последних лет настойчиво и громко возвещают, что автор поднялся на новую, следующую ступеньку познания. Познания — и мастерства. Но, как гласит турецкая пословица, «когда дом построен, в него входит смерть…»

Весной 1852 года Брюллов из Рима перебрался со всей семьей Титтони в Манциану. Он больше не пользовался минеральными водами Стильяно, местечка, расположенного рядом с Манцианой. Не помогали в его страданиях ни воды, ни какие бы то ни было другие средства, рекомендованные врачами. Один только свежий итальянский воздух, насквозь прогретый солнцем, поддерживал его силы. В тот день, 23 июня 1852 года, он с утра чувствовал себя бодро. Анджело Титтони уехал накануне по делам в Рим, оставив больного на попечении одного из его молодых друзей-художников. После обеда Брюллов курил сигару и слушал, что читал ему вслух юноша. Вдруг его охватил приступ судорожного кашля, такой сильный, какого еще никогда не было. Хлынула горлом кровь. Брюллов знал — это конец. Он встретил его мужественно — что ж, он ведь не раз повторял, что жил так расточительно, чтобы прожить на свете сорок лет. «Вместо сорока я прожил пятьдесят, следовательно, украл у вечности десять лет и не имею права жаловаться на судьбу…» В последние минуты он звал Анджело Титтони. Но тот вернулся лишь после того, как его друг закрыл глаза навеки.

Гроб с телом Брюллова перевезли в Рим. Многие почитатели покойного встретили гроб за чертою города и на руках пронесли до кладбища Монте Тестаччо. Среди провожавших Брюллова в последний путь присутствовал и его давний друг-соперник Федор Бруни.

1852 год был годом больших потерь. Начался он смертью Гоголя. Зимним февральским днем тянулась погребальная процессия по снежным улицам Москвы к Данилову монастырю. На памятнике были высечены слова пророка Иеремии: «Горьким моим словом посмеюся». А весной не стало Жуковского. 7 апреля он скончался вдали от России, в Баден-Бадене. В один день и в один час с Брюлловым умер старый его знакомец писатель Михаил Загоскин. Осенью Россия потеряет еще одного замечательного сына — в палате дома умалишенных скончается лучший ученик Брюллова Павел Федотов.

С уходом таких корифеев русской культуры завершилась целая эпоха в развитии отечественной литературы и искусства. И они же, каждый в меру своего дарования и сил, заложили фундамент искусства будущего. Их усилиями достиг расцвета русский романтизм, их соединенными усилиями русское искусство пробивалось к реализму, к Правде.

Нет, безжалостный Хронос не всесилен. Благодарная людская память сильнее него. Медленная Лета не может поглотить высоких творений человеческого духа. Им уготована вечная духовная жизнь. В каждом следующем поколении вновь оживают имена тех, кто самоотверженным творчеством сумел внести свою страницу в великую книгу познания жизни, постижения сокровенных глубин человеческого сердца.

ИЛЛЮСТРАЦИИ[1]

1. Автопортрет. 1813. Ит. кар. ГТГ. 2. Гений искусства. 1817–1820. Ит. кар., мел, уголь, пастель. ГРМ. 3. Нарцисс. 1819. Масло. ГРМ. 4. Полдень. 1827. Масло. ГРМ. 5. Портрет А. И. Рамазанова. 1821–1822. Масло. ГТГ. 6. Пифферари перед образом Мадонны. 1825. Масло. ГТГ. 7. Портрет А. П. Брюллова 1826. Граф. кар. ГРМ. 8. Праздник сбора винограда. 1827. Акварель. ГТГ. 9. Последний день Помпеи. 1830–1833. Масло. ГРМ. 10. Портрет С. А. Соболевского. 1832. Акварель. ГРМ. 11. Портрет князя П. П. Лопухина. Ок. 1833. Масло. Зарубежное собрание. 12. Портрет княгини З. А. Волконской. Ок. 1830. Гравюра Майера. 13. Портрет князя Г. Г. Гагарина. 1829. Акварель. ГРМ. 14. Гулянье в Альбано. 1830–1833. Акварель, лак, граф. кар. ГТГ. 15. Портрет княгини М. П. Волконской. 1837–1840. Масло. ГРМ. 16. Портрет Н. В. Кукольника. 1836. Масло. ГТГ. 17. Всадница. 1832. Масло. ГТГ. 18. Автопортрет. 1834. Масло. ГРМ. 19. Отступление Наполеона из Москвы. Эскиз. 1836. Граф. кар. ГРМ. 20. Итомская долина перед грозой. 1835. Акварель. ГМИИ. 21. Портрет И. А. Крылова. 1839. Масло. ГТГ. 22. Портрет актрисы Е. С. Семеновой. 1836. Масло. Театральный музей им. Бахрушина. 23. Портрет В. А. Корнилова. 1835. Акварель. ГРМ. 24. Портрет Ю. П. Самойловой с приемной дочерью Амацилией Пачини. Ок. 1839. Масло. ГРМ. 25. Портрет графа В. А. Мусина-Пушкина. Ок. 1837. Частное собрание. 26. Портрет графа В. А. Перовского. 1837. Масло. ГТГ. 27. Портрет И. П. Витали. Ок. 1837. Масло. ГТГ. 28. Портрет В. А. Жуковского. 1837–1838. Масло. Музей Т. Г. Шевченко. 29. Портрет баронессы И. И. Клодт. Ок. 1839. Масло. Ульяновский областной художественный музей. 30. Портрет Эмилии Тимм (?). Ок. 1839. Масло. Частное собрание. 31. Портрет А. Н. Струговщикова. 1840. Масло. ГРМ. 32. Портрет князя А. Н. Голицына. 1840. Масло. ГТГ. 33. Осада Пскова. 1839–1848. Масло. ГТГ. 34. Портрет сестер В. И. и Л. И. Трофимовых. 1840–1845. Акварель. Частное собрание. 35. Портрет А. П. Брюллова. Ок. 1841. Масло. ГРМ. 36. Автопортрет. 1848. Масло. ГТГ. 37. Плафон Исаакиевского собора. Эскиз. 1843–1847. Масло. ГРМ. 38. Лобзание Иуды. Эскиз для росписи Исаакиевского собора. 1843–1847. Сепия. ГТГ. 39. Голова апостола. Эскиз для росписи Исаакиевского собора. 1843–1847. Масло. ГРМ. 40. По велению Аллаха раз в год меняется рубаха. 1845. Сепия. ГТГ. 41. Портрет певицы Виардо Гарсиа. 1844. Граф. кар. ГРМ. 42. Девочка в лесу. 1851–1852. Масло. Собрание Титтони в Риме. 43. Портрет аббата. 1850. Масло. Частное собрание. 44. Политическая демонстрация в Риме в 1846 году. 1850. Масло. Тамбовский художественный музей. 45. Портрет Микельанджело Ланчи. 1851. Масло. ГТГ. 46. Портрет Анджело Титтони. 1851–1852. Масло. Собрание Титтони в Риме. 47. Портрет Екатерины Титтони. 1851–1852. Масло. Собрание Титтони в Риме. 48. Портрет Винченцо Титтони. 1851–1852. Акварель. Собрание Титтони в Риме.

Примечания