Темная симфония - Кристи Фихан

— Мы благодарим вас обоих, — Байрон разорвал связь и, наклонившись, поцеловал Антониетту в горло. — Твоя кожа поразительно мягкая. Я люблю ее ощущение. Ты все поняла? Мы вступаем на новую территорию.

— Я просто должна держать свои глаза закрытыми?

Байрон перевернулся, в результате чего она оказалась сверху.

— Вот именно, хотя она упомянула практику. Без движения. Может, тебе стоит сесть прямо здесь, только оседлав меня, и оглядеться, не шевелясь.

Она тихонько рассмеялась.

— Ты всегда заставляешь меня ощущать себя красивой, Байрон. Несмотря ни на что, рядом с тобой я чувствую себя счастливой, — его руки обхватили ее груди, от прикосновения его больших пальцев дрожь восторга пробежала вниз по ее спине.

— Сделай меня счастливым: попробуй это.

Она нашла его тяжелую эрекцию, неторопливо усаживаясь на него, задохнувшись, когда он наполнил ее, ее напряженные мышцы позволили ему проникнуть глубже.

— Ты полагаешь, я могу просто сидеть без движения?

Он рассмеялся, приподняв голову, чтобы прикоснуться к ее соску.

— Просто думай о наградах, — он откинулся на спину и крепко стиснул ее ладони в своих руках. — Просто смотри на стену. Здесь темно, практически, ни один лучик света не может проникнуть сквозь тяжелые шторы.

Антониетта преднамеренно извивалась, сжимая вокруг него свои внутренние мускулы и приподнимая свои бедра, чтобы затем облегчить его страдания, медленно и поддразнивающе скользнув по нему назад.

— Ты хочешь, чтобы я неподвижно замерла? — она снова приподнялась, используя свои мышцы, чтобы сжаться вокруг него, скользнула назад и поерзала.

— Очень неподвижно.

У нее создалось впечатление о блеснувших белоснежных зубах.

— Что ж, если ты настаиваешь, — она стиснула свои пальцы поверх его, стараясь не испытывать страха. Очень осторожно Антониетта приоткрыла свои глаза. Комната накренилась и завращалась. Образы набросились на нее со всех сторон. Она сконцентрировалась на ощущении Байрона, наполняющего ее своей полнотой, растягивающего ее мускулы. На тепле и огненном трении, которые могут стать пламенем всего лишь от одного движения ее бедер. Она позволила картинам в своем сознании омыть ее и отступить. Лишь чувство имело значение. Байрон имел значение. Его тело, такое мужское, такое твердое. Его сознание с такими грешными и эротичными мечтами. Всего лишь мысль об его фантазиях наполняла ее тело потребностью немедленного удовлетворения. Она сознательно выбрала одну из его головы, особенно подробное изображение картины того, как она исследует его тело, как ее рот плотно обхватывает его.

Байрон громко застонал.

— Ты не можешь думать о вещах, подобных этому. Сконцентрируйся на своем зрении.

Она рассмеялась, проявляя осторожность в движениях. Она не желала моргать, слишком много картин набрасывалось на нее.

— Именно в твоей голове вертятся подобные картины. Я и понятия не имела, что ты настолько озабочен этим, но я была бы более чем счастлива повиноваться. Думаю, это было бы намного веселее, чем просто пялиться в стену.

— Ты в состоянии хоть что-нибудь разглядеть? Если нет, то клянусь, я вот-вот взорвусь, — он не имел представления, насколько эротичным может быть совершенно неподвижно лежать, соединенным воедино, окруженным теплом и огнем. Ее груди были соблазном, умоляющим о внимании, но все, что он мог делать, это пассивно лежать, пока она всматривалась в противоположную стену.

— Не могу сказать, насколько далеко это, но я могу, сфокусировавшись, рассмотреть джакузи, — восторг слышался в ее голосе. — Я вижу ее своими собственными глазами, не так ли? — она шевельнулась, слегка, томным движением, от которого у него на лбу выступили капельки пота.

— Да, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. Огонь танцевал в его крови. Она что-то делала своими мускулами, что было несправедливо. — Предполагалось, что ты не должна двигаться.

Антониетта закрыла глаза.

— А я и не двигалась, — она слегка отклонилась назад, ее волосы заскользили по его бедрам, когда она принялась объезжать его. — Вот это движение. Между ними большая разница. Позволь мне показать ее, — она ускорила темп сильными и быстрыми ударами, предназначенными, чтобы массировать его и ласкать. Сводя с ума.

Он потянулся вверх и поймал ее груди, наблюдая за сладострастным выражением, пересекшим ее лицо. Она всегда полностью отдавала себя ему, столь же страстно, если не больше, чем он. И это только усиливало темную силу его сексуального голода к ней. Его руки соскользнули ниже, ей на талию, приподнимая ее одновременно с движением своих бедер. Он был близок, так близок. Он схватил рукой ее волосы, притягивая к себе, одновременно садясь.

— Возьми мою кровь, Антониетта. Я чувствую, как твой голод бьется во мне, — мысль об этом так восторгала его, что он еще больше увеличился в размерах, начав пульсировать и пылать.

Он почувствовал, как от его хриплой мольбы ее тело затрепетало жизнью. Ее руки обвили его шею. Ее язык прошелся по соединению его губ. Дотронулся до его горла. Нашел местечко на его груди… И раскаленная добела боль пронзила его тело, а плети молний запотрескивали на его коже. Его бедра начали неистово подниматься, вновь и вновь, вдалбливаясь в нее, его тело взрывалось от наслаждения настолько сильного, что это потрясло его, заставляя содрогаться от силы их смешанного оргазма. Ее рот ставил метку, клеймил его, соединяя воедино. От красоты этого у него перехватывало дыхание.

Байрон обхватил ее руками и просто прижал к себе. Когда ее язычок закрыл крошечные следы укуса, он нежно покачал ее.

— Grazie, Антониетта, за твою щедрость. Временами я не мог поверить, что ты настоящая. Много лет назад, я был захвачен вампиром и отдан людям, чтобы те могли мучить меня, а также заманивать в ловушку остальных представителей моего вида. Я старался преодолеть боль, представляя, каково было бы иметь Спутницу жизни. Но я даже и близко не приблизился к образу настоящей женщины.

Она поцеловала его, поскольку не смогла найти другого способа ответить, показать, что он значит для нее. Излив все свои чувства в поцелуе, она оторвалась, чтобы глотнуть воздуха, и рассмеялась.

— Я просто физически не смогу держать свои глаза постоянно закрытыми. Что мы будем делать с этим? Я могу целовать тебя, поднять голову и случайно открыть глаза. А у тебя окажется три головы, одна из которых будет вращаться на твоей шее кругом. У второй через середину лба пробегает нечто, похожее на кость. Ты ведь в действительности так не выглядишь, правда? Если да, то тебе следовало бы предупредить меня, что тот красивый мужчина в зеркале, которого ты показал мне, был всего лишь плодом твоего воображения.