Рейтинговые книги
Читем онлайн История России с древнейших времен. Том 8. От царствования Бориса Годунова до окончания междуцарствия - Сергей Соловьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 104

Нравственные силы чистого, общественного народонаселения были напряжены по-прежнему, и по-прежнему раздались увещания к единодушному стоянию за веру отцовскую против врагов богоборных. Прежде призывал к восстанию за веру начальный человек в безгосударное время, патриарх; теперь не было его слышно из темницы кремлевской; но вместо грамот патриарших шли призывные грамоты от властей прославленного недавно новою славою Троицкого Сергиева монастыря, от архимандрита Дионисия и келаря Авраамия Палицына. Последний нам уже хорошо известен: мы видели, как хитрый келарь не хотел терпеть нужды под Смоленском, не хотел дожидаться заточения в глубь Польши и уехал, не повидавшись с послами. По приезде в свой монастырь он нашел, что дело Владислава проиграно, и стал ревностно за дело освобождения: когда ополчение Ляпунова подошло к Москве, Авраамий явился к нему со святою водою. Другим характером отличался человек, которого имя стоит вместе с именем Палицына в знаменитых посланиях троицких, архимандрит Дионисий; с ним-то мы и должны теперь познакомиться.

Однажды при начале Смутного времени, в Москве, на рынок, где продавались книги, пришел молодой монах, высокий, стройный, красивый. Глаза всех обратились на него, и один из присутствовавших, вспомнив поведение некоторых монахов, обратился к нему с неприличными словами. Монах, вместо того чтоб осердиться, глубоко вздохнул, облился слезами и сказал ему: «Да, брат! Я в самом деле такой грешник, как ты обо мне подумал. Бог тебе открыл обо мне правду. Если б я был настоящий монах, то не бродил бы по этому рынку, не скитался бы между мирскими людьми, а сидел бы в своей келье, прости меня грешного, бога ради, в моем безумии!» Все присутствовавшие, тронутые этими речами, обратились с криком на человека, который осмелился оскорбить достойного инока, называли его дерзким невеждою. «Нет, братья! – говорил им монах, – дерзкий невежда – то я, и не он, все слова его обо мне справедливы; он послан от бога на мое утверждение, чтоб мне вперед не скитаться по рынку, а сидеть в келье». С этими словами монах ушел; обидчик бросился за ним просить прощения. Этот монах был из старицкого Богородского монастыря, именем Дионисий.

Скоро опять увидали Дионисия на площадях московских, в сане архимандрита своего монастыря, и тут уже он не говорил, что неприлично было ему, как монаху, показываться среди народа, тут он был на своем месте. Увещевая духовенство, патриарх Гермоген ставил в пример Дионисия: «Смотрите, – говорил он, – на старицкого архимандрита: никогда он от соборной церкви не отлучается, на царских и всемирных соборах всегда тут». Под всемирными соборами патриарх разумел эти шумные собрания народа, где противники царя Василия требовали его низвержения, где патриарх защищал царя, а Дионисий был подле патриарха и увещевал народ, несмотря на оскорбления, которым подвергались увещатели от буйной толпы.

Из Старицкого монастыря Дионисий был переведен на архимандрию в Троицкий Сергиев монастырь. Когда Москва была разорена и козаки, сапежинцы, свирепствовали в окрестных областях, толпы беглецов с разных сторон устремились к Троицкому монастырю, и страшно было смотреть на них: одни были изломаны, обожжены, у других ремни из хребтов вырезаны, волосы с голов содраны, руки и ноги обсечены, многие приходили в монастырь для того только, чтоб исповедаться, приобщиться и умереть; многие не успевали достигнуть монастыря, умирали на дороге; монастырь, слободы, окрестные деревни и дороги наполнены были мертвыми и умирающими. Дионисий призвал келаря, казначея, всю братию, слуг и крестьян монастырских и начал им говорить, что во время такой беды надобно из всех сил помогать людям, которые ищут приюта у св. Сергия. Ему отвечали единодушно: «Кто, государь архимандрит, в такой беде с разумом сберется? Никому невозможно стало промышлять, кроме единого бога». Дионисий заплакал и начал опять говорить им: «Ведь это искушение нам от господа бога, от большой осады нас господь бог избавил; а теперь за леность нашу и за скупость может нас и без осады смирить и оскорбить». «Что же нам делать?» – спросили келарь, братия и слуги. Дионисий отвечал: «Дом св. троицы не запустеет, если станем молиться богу, чтоб дал нам разум: только положим на том, чтоб всякий промышлял, чем может». Слуги и крестьяне посоветовались между собою и сказали архимандриту с братиею: «Если вы, государи, будете из монастырской казны давать бедным на корм, одежду, лечение и работникам, кто возьмется стряпать, служить, лечить, собирать и погребать, то мы за головы свои и за животы не стоим». И вот пошел промысл всем бедным, живым и умирающим в монастыре и кругом монастыря. Прежде всего начали строить домы, больницы для раненых, избы на странноприимство всякого чина людям, прибегавшим из Москвы и других городов, особые избы мущинам, особые женщинам, в Служней слободе и в селе Клементьеве; монастырские люди ездили по селам и дорогам, подбирали раненых и мертвых; женщины, которым монастырь дал приют и содержание, беспрестанно шили и мыли рубашки живым, саваны мертвым. А внутри монастыря, в келье архимандричьей, сидели писцы борзые, из которых особенно отличался Алексей Тихонов, собирали они учительные слова из божественных писаний, составляли увещательные послания и рассылали по городам и полкам, призывая к очищению земли.

Летом 1611 года, когда еще Ляпунов был жив, разосланы были Дионисием грамоты в Казань, во все понизовые города, в Новгород Великий, на Поморье в Вологду и Пермь: «Православные христиане! – говорилось в грамоте, – вспомните истинную православную христианскую веру, что все мы родились от христианских родителей, знаменались печатию, святым крещением, обещались веровать во св. троицу; возложите упование на силу креста господня и покажите подвиг свой, молите служилых людей, чтоб быть всем православным христианам в соединении и стать сообща против предателей христианских, Михайлы Салтыкова и Федьки Андронова, и против вечных врагов христианства, польских и литовских людей. Сами видите конечную от них погибель всем христианам, видите, какое разоренье учинили они в Московском государстве; где святые божии церкви и божии образы? Где иноки, сединами цветущие, и инокини, добродетелями украшенные? Не все ли до конца разорено и обругано злым поруганием; не пощажены ни старики, ни младенцы грудные. Помяните и смилуйтесь над видимою общею смертною погибелью, чтоб вас самих также лютая не постигла смерть. Пусть служилые люди без всякого мешкания спешат к Москве, в сход к боярам, воеводам и ко всем православным христианам. Сами знаете, что всякому делу одно время надлежит, безвременное же всякому делу начинание суетно и бездельно бывает; хотя бы и были в ваших пределах какие неудовольствия, для бога отложите все это на время, чтобы всем вам сообща потрудиться для избавления православной христианской веры, пока к врагам помощь не пришла. Смилуйтесь, сделайте это дело поскорее, ратными людьми и казною помогите, чтобы собранное теперь здесь под Москвою войско от скудости не разошлось».

6 октября троицкие власти опять разослали грамоты по областям с известием, что «пришел к Москве, к литовским людям на помощь Ходкевич, а с ним пришло всяких людей с 2000 человек и стали по дорогам в Красном селе и по Коломенской дороге, чтоб им к боярам, воеводам и ратным людям, которые стоят за православную христианскую веру, никаких запасов не пропустить и голодом от Москвы отогнать, и нас, православных христиан, привести в конечную погибель; а бояре, воеводы и всякие ратные люди стоят под Москвою крепко и неподвижно, хотят за православную христианскую веру по своему обещанию пострадать и смертию живот вечный получить. А каширяне, калужане, туляне и других замосковных городов дворяне и дети боярские, и всякие служилые люди к Москве пришли, а из северских городов Юрий Беззубцев со всеми людьми идет к Москве же наспех, а на другой стороне многих городов дворяне и дети боярские, и всякие служилые и ратные люди собираются теперь в Переяславле Залесском и хотят идти к Москве же». Грамота оканчивается тем же увещанием, какое мы видели и в прежних грамотах. Конечно, у Троицы очень хорошо знали о поведении козаков в подмосковном стане, но все же это войско стояло под хоругвию православной веры и Московского государства, держало в осаде вечных врагов креста Христова и успешно билось с ними, и потому не удивительно, что троицкие власти считают своею обязанностию в минуту опасности призывать русских людей на помощь ополчению Трубецкого и Заруцкого. Но любопытно для нас то, что две тысячи Ходкевичева войска могли нагнать такой страх, могли возбудить опасение, что такая горсть поляков может занять все дороги и заморить голодом ополчение Трубецкого и Заруцкого. Регулярное войско, хотя и малочисленное, наводило страх; но зато у русских, лишенных вождя и средоточия, образовалось множество легких отрядов, которые наносили страшный вред полякам, не давая им покоя, отнимая добычу и продовольствие. Эти партизаны носили у поляков название шишей.

1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 104
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История России с древнейших времен. Том 8. От царствования Бориса Годунова до окончания междуцарствия - Сергей Соловьев бесплатно.
Похожие на История России с древнейших времен. Том 8. От царствования Бориса Годунова до окончания междуцарствия - Сергей Соловьев книги

Оставить комментарий