Дракула - Брэм Стокер

Моя бедная Мина побледнела как смерть и задрожала всем телом. Мы все молчали, не будучи в состоянии помочь ей чем-нибудь. Наконец она успокоилась и, обратившись к нему, сказала необыкновенно ласково, но вместе с тем и печально, протягивая свою руку:

– Даю вам слово, дорогой друг, что, если Господь оставит меня в живых, я постараюсь поступать так, как вы советуете, пока не освобожусь от ужаса.

Она была так прекрасна, так смела, что в то мгновение мы почувствовали, как наши сердца переполняет решимость, желание помочь ей во что бы то ни стало.

Затем мы приступили к выработке плана действий. Я сообщил ей, что ее обязанностью будет хранение всех бумаг, дневников и валиков фонографа, которыми мы впоследствии, быть может, воспользуемся, – словом, что она будет заведовать нашим архивом, как она и делала до сих пор. Она с радостью приняла предложение, если только радость может сопутствовать такому мрачному мероприятию.

Ван Хелсинг, как обычно, все предусмотрел и был готов определить каждому его участок работы.

– Быть может, к лучшему, – сказал он, – что на нашем совещании после посещения Карфакса мы решили оставить в покое ящики, зарытые там. Если бы мы поступили иначе, граф узнал бы о нашем намерении и, без сомнения, принял бы меры, чтобы с другими убежищами нам это сделать не удалось; теперь же он ничего не знает о наших планах. По всей видимости, он не знает и того, что мы можем обезвредить его укрытия, чтобы он не мог ими больше пользоваться. Мы уже так много знаем об их расположении, что, обыскав его дом на Пикадилли, должно быть, найдем последнее. Сегодняшний день в нашем распоряжении: сегодня наш план должен быть окончательно приведен в исполнение. Восходящее солнце осветило нашу печаль: оно будет нас сегодня охранять. Прежде чем оно зайдет, чудовище должно быть побеждено, в кого бы оно ни превратилось. Днем оно связано со своей земной оболочкой. Оно не может растаять в воздухе, не может пройти сквозь замочные скважины и щели. Если оно хочет пройти через дверь, оно должно ее открыть, как и всякий смертный. Итак, сегодня нам надо отыскать все его убежища и обезвредить их. Если же нам не удастся схватить его и уничтожить, мы должны его загнать в такое место, где могли бы впоследствии наверняка стереть с лица земли.

Тут я вскочил, не будучи в состоянии сдерживаться при мысли, что, пока мы даром тратим время на разговоры, уходят драгоценные минуты, от которых зависят жизнь и счастье Мины. Но Ван Хелсинг, предостерегая, поднял руку и сказал:

– Нет, любезнейший Джонатан, не забывайте старой истины: спешить надо медленно. Мы все будем действовать, и действовать сообща, притом с необыкновенной быстротой, когда настанет время. Полагаю, ключ к тайне находится в доме на Пикадилли. Граф, наверное, приобрел для себя несколько домов. Он там хранил, конечно, документы, удостоверяющие покупку, ключи и прочие вещи. У него там имеется бумага, на которой он пишет, и чековая книжка. Там у него много нужных предметов, потому что этот дом он может посещать спокойно в любое время, не привлекая к себе внимания среди огромной толпы, движущейся по этой улице. Мы отправимся туда сейчас и обыщем дом; когда мы узнаем, что в нем заключено, тогда и начнем, по выражению нашего общего друга Артура, гнать лису. Не так ли?

– Так пойдем немедленно! – закричал я. – Мы ведь даром теряем драгоценное время.

Профессор не двинулся с места и спокойно сказал:

– А каким образом вы думаете проникнуть в дом на Пикадилли?

– Все равно! – воскликнул я в ответ. – Если окажется нужным, мы вломимся силой.

– А про полицию вы забыли? Что она скажет по этому поводу?

Я был поражен, но я знал, что если он откладывает поход, то имеет веские основания. Поэтому я ответил как можно спокойней:

– Не медлите больше, чем надо. Надеюсь, вы сами знаете, какие страшные мучения я испытываю.

– Да, дитя мое, знаю и вовсе не хочу увеличивать ваших страданий. Но надо хорошенько обдумать то, что мы, в сущности, можем сделать, пока все еще на ногах. Настанет и наше время. Я долго раздумывал и решил наконец, что простейший путь будет в то же время и самым лучшим. Мы желаем войти в дом, но у нас нет ключа, не так ли?

Я молча кивнул головой.

– Теперь представьте себе, что вы хозяин дома и не можете в него попасть; что бы вы сделали, чтобы не походить на взломщика?

– Я пригласил бы слесаря и приказал ему открыть дверь.

– И неужели полиция не помешает вам?

– О нет! Если она знает, что слесаря пригласил хозяин.

– Значит, по вашему мнению, – сказал он, глядя пристально на меня, – недоразумение может быть только в том случае, если слесарь или полиция усомнятся, имеют ли дело с настоящим владельцем или нет. Ваши полицейские, должно быть, очень старательные и способные – настолько способные, что читают в сердцах людей. Нет, нет, дорогой Джонатан, вы можете пробраться в сотню пустых домов Лондона или какого-нибудь другого города, и если вы поступите умно и притом будете действовать в подходящее время, то никто и не подумает помешать вам. Я читал об одном джентльмене, у которого был прекрасный дом в Лондоне. Однажды, когда он отправился на лето в Швейцарию, какой-то мошенник пробрался в дом через окно с задней стороны. Затем он открыл ставни на окнах, выходящих на улицу, и с тех пор прямо на глазах у полиции стал пользоваться парадным входом. Затем, широко оповестив публику, устроил в доме аукцион и продал все вещи домовладельца. Затем он обратился в строительную фирму и продал ей этот дом при условии, что дом снесут и место расчистят. Ваша полиция и власти помогали ему как могли. Когда же настоящий владелец вернулся из Швейцарии, там, где раньше был дом, он обнаружил пустое место. Все это было сделано en règle[129]. И мы в своей работе тоже будем действовать en règle. Мы не пойдем настолько рано, что полицейскому это покажется подозрительным; мы отправимся после десяти часов, когда на улице множество людей, и все будут думать, что мы на самом деле хозяева дома.

Я вполне согласился с ним, и лицо Мины утратило прежнее выражение отчаяния: его совет пробудил в нас надежду. Ван Хелсинг продолжал:

– Раз мы очутились в доме, мы отыщем нити, ведущие к разгадке тайны. Кто-то из нас может остаться там на всякий случай, остальные же отправятся в другие места – Бермонд и Мил Энд, разыскивать остальные ящики.

Лорд Годалминг вскочил.

– Я могу немного помочь вам, – сказал он. – Я сейчас протелеграфирую моим людям, чтобы они в определенных местах держали наготове экипажи и лошадей.

– Послушайте, дружище! – воскликнул Моррис. – Вас осенила блестящая мысль, потому что нам, пожалуй, и в самом деле придется ехать на лошадях; но разве вы не боитесь, что ваши экипажи, украшенные фамильным гербом, обратят на себя слишком большое внимание на проселочных дорогах Волворта или Мил Энда? Полагаю, если мы отправимся на юг или на восток, надо пользоваться кебами и, кроме того, оставлять их поблизости от того места, куда мы пойдем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});