Мой отец – нарком Берия - Серго Берия

А донесения разведки продолжали беспокоить отца. Отец докладывал в ЦК и Сталину, что уран из Чехословакии не экспортируется, так как полностью уходит на исследовательские работы в Германию. Все запасы тяжелой воды в Европе немцы также пытаются захватить. Помешали французы – почти весь запас тяжелой воды попал к Жолио-Кюри. По всей вероятности, эти разведданные поступали тогда из Франции.

И самое интересное, что тогда же разведка сообщила, что из Африки тайно переправляется в Америку запас обогащенного урана.

Аналитикам не составило особого труда сделать соответствующие выводы – работы за границей переходят в инженерную стадию. Отец был крайне обеспокоен, что Запад может получить какой-то результат.

Отец предлагал хотя бы не в полном объеме, но развернуть такие работы и в СССР. Технологию мы уже имели…

А потом началась война. Всем уже было не до этого. В сорок втором, когда полным ходом шла работа над созданием атомной бомбы в Америке, где были собраны научные кадры из Италии, Германии, Франции, Англии, отец вновь обратился к Сталину: «Больше ждать нельзя». И вновь, как и прежде, были представлены материалы разведки.

И наконец дело сдвинулось с мертвой точки. Пусть в нешироком объеме, но работы таки развернули. Было создано Главное управление по реализации уранового проекта. А это уже было что-то. И хотя тогда, в условиях войны, не было ни ресурсов, ни средств, начало было положено. Возглавил новое управление Борис Львович Ванников, впоследствии трижды Герой Социалистического Труда, первый заместитель министра среднего машиностроения, дважды лауреат Государственной премии. А в годы войны как нарком генерал Ванников занимался вооружением и боеприпасами. А подчинили это управление моему отцу. Почему именно ему? Потому что это был единственный человек, который последовательно, начиная с 1939 года, настаивал на необходимости разворота этих работ.

Учли и то, что он как член ГКО сумел наладить выпуск танков, вооружения, боеприпасов. Успешно работали на оборону страны и другие отрасли, которые отец курировал. Скажем, металлургия. А проект, о котором мы с вами говорим, требовал подключения всей промышленности. Нужен был человек, знающий дело, умеющий организовать работу в условиях военного времени. Знаю, что этими обстоятельствами и был обусловлен такой выбор. Кроме того, вся разведывательная информация продолжала проходить через его аппарат, а следовательно, поступала к отцу.

Разумеется, проект такого масштаба требует и специальных знаний. Он не мог рассчитать то или иное устройство, но результаты этого расчета, физическую суть получал с помощью ученых. Этого было вполне достаточно, чтобы определить направление, поставить вопрос.

Отец, помню это с детства, всегда много работал над теми проблемами, которые ему поручались. Когда он работал в Грузии, ему пришлось заниматься субтропиками, например. Конечно, он не был специалистом в этой области. Приглашал агрономов, почвоведов, других специалистов сельского хозяйства, советовался. Это была обычная практика. Он ездил по колхозам, смотрел, анализировал, то есть готовил себя к пониманию вопроса. Это не значит, что он мог стать таким образом селекционером или ученым-почвоведом, но вопросы, связанные с организацией этих работ, он изучал достаточно хорошо. Докопаться до сути он стремился и здесь. Вообще, он был человеком с острым умом. Знаю от самих ученых-ядерщиков, с которыми он работал, как они удивлялись тому, что он схватывал суть мгновенно.

Ему не нужно было заниматься конструкцией бомбы или теоретическими проблемами. От него ждали другого – нужны были диффузионные заводы, циклотроны, ускорители и многое-многое другое, без чего бомбу создать невозможно.

Работал он тогда особенно много. Нередко беседы с учеными проходили у меня на глазах. Проходили они и у нас дома, и за городом. Вставал он, как всегда, рано и до девяти утра успевал часа три поработать над материалами. А дальше обычная круговерть – организационных вопросов была масса.

В 1946 году по предложению отца к решению поставленных задач были подключены большие мощности. Тогда же был создан Специальный комитет при Совете Министров СССР, который он и возглавил. Но, повторяю, работы шли и в войну. Создавались специальные лаборатории, строились диффузионные заводы, ядерные котлы. В тяжелейших условиях, но дело делалось. Практически с 1943 года эти работы были развернуты.

Все минувшие десятилетия приоритет советской науки никогда не ставился под сомнение, но когда были обнародованы некоторые материалы разведки, тут пошли разговоры о том, что ядерное оружие мы позаимствовали у американцев…

Но ничего подобного! Фактор времени! И только он. Разведка в значительной мере облегчила задачу, поставленную перед советскими учеными, и они справились с ней в более сжатые сроки.

Не секрет, какое это было время. Те отрасли промышленности, которые должны были работать на бомбу, находились после войны в удручающем состоянии. Начни мы работы без каких-либо данных, результат был бы получен лет на десять позднее.

То есть наши ученые разрабатывали ту технологию, которая дала результат. Но должен, ради объективности, сказать еще вот о чем. Наши ученые-ядерщики не копировали американскую бомбу. Скажем, у нашей бомбы иная конструкция. Это заслуга академика Харитона. Бомба создана на принципиально иной основе. Да, ядерное топливо одно – плутоний, но у американцев, грубо говоря, заряд выстреливается в стволе и за счет сжатия начинается цепная реакция и выделение энергии. У нас вместо ствола применили обжатие шара. Это более сложная конструкция, но она дает лучшее сжатие, лучший КПД.

Получив от разведки очень и очень много, советские ученые все же пошли своим путем. Так было не только с ядерным оружием…

Вопреки распространенному мнению о том, что ученые не знали, откуда поступают материалы, в которых содержалась информация о ходе аналогичных работ на Западе, должен заметить, что это неправда. Знали, разумеется, что эти данные добыты разведкой. Не знали источников этой информации, но это вполне объяснимо.

Больше того, в Советский Союз были нелегально переправлены крупнейшие ученые западных стран. Некоторые имена могу назвать. Скажем, Бруно Понтекорво был доставлен в СССР из Англии на подводной лодке.

Из официальных источников:

Бруно Макс Понтекорво. Родился в 1913 году. Как утверждают советские источники, «член КПСС с 1955 года, советский физик, академик АН СССР, лауреат Ленинской и Государственной премий. Автор трудов по замедлению нейтронов и их захвату атомными ядрами, ядерной изомерии, слабым взаимодействиям, нейтрино, астрофизике».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});