Мургаш - Добри Джуров

человек из общественной силы.

Войска разбивались на три эшелона. Первому ставилась задача занять все села вокруг мургашской Стара-Планины. После этого в назначенный день регулярные части должны были начать концентрическое наступление, прочесывая каждый хребет, каждый овраг, каждый куст.

Второй и третий эшелоны должны были образовать такую густую сеть заслонов, чтобы через нее не могла даже мышь проскочить. За кольцо блокады не должен был уйти живым ни один партизан.

Полицейским отрядам и общественной силе предписывалась полная боевая готовность. Их задача заключалась в том, чтобы выследить партизан и направить по их следам крупные военные и жандармские силы.

Полная изоляция партизан от населения считалась особенно важным элементом операции. Голод должен был стать надежным союзником правительства.

Пастухи, чабаны, дровосеки, угольщики — все, кто работал в горах, были предупреждены, что им запрещается брать с собой еду больше чем на один день. Если у кого-либо в торбе найдут целую буханку хлеба, он будет считаться помощником партизан и его ждет смерть. Сельские стада и отары уводились с горных пастбищ. Их разрешалось пасти самое большое в двух километрах от села. Эта мера должна была свести до минимума возможности партизан реквизировать скот.

Общее руководство боевыми действиями по ликвидации «Чавдара» возлагалось на военное министерство. Начало проведения операции было назначено на 28 апреля 1944 года.

2

Вечером 25 апреля первый и третий батальоны находились в негушевском лесу. Отсюда одна группа, составленная из бойцов обоих батальонов, под командованием Халачева быстрым маршем подошла к станции Саранцы и под покровом темноты незаметно ее окружила.

На платформе находился почти весь персонал станции. Негромкое, но повелительное «Стой!» заставило всех покорно поднять руки.

В аппаратной был посажен партизан. Остальные участники операции не мешкая направились к складу. Их повел один из станционных рабочих. Глаза партизан загорелись, когда они увидели столько оружия. В донесении начальника околийской полиции об этой операции говорилось следующее: «Подпольщики взяли из склада 80 винтовок — сербских, греческих и итальянских, 220 пистолетов «маузер», 40 пистолетов «парабеллум», 18 ящиков с патронами и 25 тысяч левов»…

Партизаны забрали все оружие, но на складе осталось еще много ящиков с патронами — десятки тысяч патронов, которые враг мог использовать против нас. Этого допустить было нельзя. Стефан оглянулся и увидел железнодорожника:

— Керосину! Один бидон. Если нет, принести все лампы!

Халачев облил склад керосином и скомандовал:

— В колонну по одному — шагом марш!

Он поджег склад и бросился догонять колонну. Через мгновение пламя пожара озарило небо. Началась бешеная канонада. Патроны в ящиках рвались, как гранаты…

3

Двадцать партизан из батальона Ленко во главе со своим командиром двинулись к селу Негушево. Остальным было приказано ждать возвращения двух групп.

Не раз наши боевые группы для маскировки использовали солдатскую и полицейскую форму. Вот почему в одной из инструкций дирекции полиции категорически предписывалось:

«С недоверием относиться к форме. Подпольщики располагают полицейскими, солдатскими и офицерскими формами и знаками различия…»

Однако враг был бессилен перед партизанской находчивостью.

Группа полицейских, плотно окружив десятерых партизан со связанными за спиной руками, вошла в Негушево. Полицейские, держа палец на спусковом крючке винтовок, грубо покрикивали на арестованных. Ленко рассчитал верно. Никому и в голову не могло прийти, что достаточно одного движения рук, как веревки спадут, и что в карманах «арестованных» лежат пистолеты и гранаты.

Группа достигла центра села и здесь неожиданно рассыпалась. «Охрана» и «пленники» бросились к общинной управе, к корчме, где собрались засидевшиеся допоздна пьяницы. Через десять минут уже горели общинные архивы. Оружие общественной силы перешло в руки партизан, а пишущая машинка пополнила походную канцелярию батальона.

Обе группы, посланные на задание, вернулись почти одновременно. Радость была велика. У нас появилось продовольствие.

Командиры обнялись на прощание, и батальоны двинулись каждый в своем направлении…

4

Рассвет 26 апреля застал нас в горах. Путь лежал через реку Искыр к Црна-Траве.

Со вторым батальоном пошли Педро, Митре, Цветан и Миле.

Утро выдалось влажное, туманное, погода быстро портилась. От солнечных дней, проведенных в Жерковском дере, остались одни воспоминания.

Ко мне подошел Педро. При проверке выяснилось, что недостает одного партизана — новичка из Локорско. Как телеграфно-почтового чиновника, мы собирались назначить его радистом батальона, после того как раздобудем рацию. Спросили о нем товарищей. Оказалось, что с ночи его никто не видел. Видно, испугался и убежал.

Я посоветовался с товарищами из штаба батальона, и мы решили перенести лагерь в овчарни на Драгуне. Плохая погода неожиданно оказалась нашим союзником — густой туман укрыл нас, как ночная темень. Высланная вперед группа доложила, что там никого нет, и мы расположились под навесом.

На Драгуне мы должны были оставаться до вечера 28 апреля, пока не вернутся наши разведчики.

Еды у нас было всего на два дня. Я приказал интенданту уменьшить пайки вдвое.

— Это что, все? — не выдержал один из новичков при виде своей порции мамалыги на обед.

— Это еще только цветочки, — ответил Стоян. — Когда дают так много мамалыги, кричи «ура». До настоящего голода еще далеко…

Дезертировавший телеграфно-почтовый работник уже на второй день, 27 апреля, пришел с повинной в полицию и Локорско. Специально прибывший из Софии высший полицейский чиновник долго и детально его допрашивал. Но по установившемуся у нас правилу о предстоящих действиях знал всегда ограниченный круг лиц. Потому и на этот раз полиции не удалось узнать, куда направлялись наши батальоны. Сведения предателя лишь подтверждали данные полицейской разведки о том, что мы находимся в кольце блокады.

26 и 27 апреля кольцо из солдат, жандармов, полицейских и членов общественной силы окончательно замкнулось. Разведчики донесли, что на каждом мосту, у каждого брода выставлены засады и группы наблюдения. Группа Христо Рускова, которую мы выслали на разведку, несколько раз натыкалась на засады и вступала в перестрелку.

Стало ясно, что враг готовится к наступлению, однако не предпринимает пока ничего, опасаясь, что может вспугнуть нас и тем самым обречь на провал генеральный план уничтожения партизан.

Утром 28 апреля по Локорскому каналу прибыл начальник штаба зоны Здравко Георгиев. Он сразу же спросил:

— Где Янко?

Янко ушел из Жерковского дере с группой наших связных, и, где он находился в данный момент, я не знал.

— Есть новые распоряжения…

Задачи бригады изменились. Вместо того чтобы отправляться к Црна-Траве, мы должны были установить связь с батальоном Ленко и двигаться к Родопам, а там действовать с партизанами Пловдивской и Пазарджикской повстанческих оперативных зон. С этой целью туда направлялись и другие партизанские части из Западной Болгарии.

Мы немедленно послали людей отыскать батальон