Особый склад ума - Джон Катценбах

— Нет.

— Так чем же ты занимаешься?

— Придумываю головоломки. Это такие игры.

— Что за игры?

— Игры в слова. Криптограммы. Анаграммы. Кроссворды. Ну и так далее.

Убийца на секунду задумался.

— Это, должно быть, интересно, — проговорил он. — Так ты не шлюха?

— Нет.

— Знаешь, мне нравится убивать шлюх. Разрезать на кусочки… — Помолчав, он улыбнулся. — Но ваш брат вам, наверное, об этом уже говорил.

— Да.

Дэвид Харт снова приподнял бровь, и все его лицо искривила злая ухмылка.

— Он сам как шлюха. Я с удовольствием покромсал бы его на ломтики тоже. И получил бы от этого большое удовлетворение. — Убийца сделал паузу, прочистил горло и добавил: — Черт возьми, Сьюзи. Знаешь, я, пожалуй, все-таки разрезал бы и тебя. От лобка до подбородка. Не стану притворяться. Мне доставило бы большое удовольствие вспороть тебе живот. Я был бы счастлив. Твой брат — другое дело. Прикончить его — мой долг. Обязанность. Это как уплатить по счетам, больше похоже на бизнес. — Он повернулся к Джеффри. — Итак, профессор, зачем пожаловали?

— Мне хотелось бы, чтобы вы помогли, причем нам обоим.

Убийца покачал головой:

— К черту, профессор. Все, разговор окончен. Хватит болтать.

Харт полупривстал на стуле, одновременно делая рукой соответствующий жест по направлению к висящему на стене зеркалу, явно двустороннему, через которое за их разговором наблюдали тюремные надзиратели.

Джеффри не двинулся с места:

— Вы не так давно сказали одному репортеру, что хотите меня убить потому, что я один из тех, кто вас нашел. Еще вы ему заявили, что если бы не я, то в городе не осталось бы ни одной проститутки. А из-за меня их остается великое множество, все они отправляют свое ремесло со всяческим непотребством, и ваша работа, увы, остается незавершенной… Вы утверждали, будто из-за того, что я посмел встать между вами и ними, я заслуживаю смерти. — Джеффри остановился, наблюдая за тем, какой эффект произведут его слова. — Так вот, мистер Харт, у вас остается один-единственный шанс.

Убийца присел пониже, но на сиденье стула, однако, так и не опустился.

— Мой шанс вас убить? — Он вытянул руки вперед и побрякал цепью наручников. — Чудесная мысль! Но молю вас, профессор, скажите, отчего вы решили, что я сумею это сделать?

— Потому что я дам вам такую возможность.

Убийца подумал, улыбнулся и сел на стул.

— Говорите, — произнес он. — Послушаю, что вы скажете. У вас есть несколько секунд. Обратите внимание, я иду на это из уважения к вашей очаровательной сестре. Так вы точно не шлюха, Сьюзен?

Та не ответила. Харт улыбнулся и пожал плечами:

— Хорошо, профессор. Расскажите, как я смогу вас убить, если соглашусь помочь.

— Это просто, мистер Харт. Если я с вашей помощью смогу найти человека, которого сейчас ищу, он пожелает сделать со мной именно то, чего вам сейчас так сильно хочется. Он так же умен, как вы, и даже еще опаснее. Конечно, есть риск того, что я уложу его раньше, чем он уложит меня, но может произойти и обратное. Вот он, ваш шанс, мистер Харт. И лучше его за то небольшое время, которое вам еще осталось, едва ли что подвернется. Как говорится, вам решать. Хотите воспользуйтесь им, хотите нет.

Убийца покачался вперед и назад на железном стуле, обдумывая эти слова.

— Очень необычное предложение, профессор. И весьма привлекательное. — Убийца поразглядывал конец своей сигареты и прибавил: — Очень умно. Я помогу вам и тем самым поставлю вас под удар. То есть подведу вас немного поближе к адскому пламени, так? Стало быть, моя задача состоит в том, чтобы предоставить вам информацию, достаточную для того, чтобы вы оба одновременно и оказались на коне, и потерпели фиаско. — Харт глубоко вздохнул, потом снова улыбнулся. — Хорошо. Разговор продолжается. Пока. Что мне такое известно, о чем вам так сильно хочется узнать?

— Все ваши преступления вы совершали в одном и том же месте. Я предполагаю, что человек, которого я разыскиваю, поступает точно так же. Мне хочется узнать о таких местах побольше. Например, как следует искать место для убийств? Каковы его наиболее приметные особенности? На что при этом в первую очередь обращать внимание? Каковы наиболее важные критерии подобного выбора? И почему для вас так важно делать это в одном и том же месте? Вот что мне нужно знать.

— Вы считаете, — проговорил убийца, — что, если я вам расскажу, почему выбрал и оборудовал специальное место для таких целей, вы сможете экстраполировать полученную информацию и создать на ее основе некую схему, которая поможет вам найти ту дыру в стене, за которой прячется ваш приятель?

— Именно так.

Харт кивнул:

— Ага, значит, человек, которого вы ищете, пришелся бы мне по сердцу… Сьюзи, — произнес он, хихикнув. — Создательница словесных игр, заметила ли ты в моих словах каламбур?[97]

Диана Клейтон с трудом прошла пятьдесят ярдов. Один раз она оступилась и еле-еле удержала равновесие, едва не упав прямо в дорожную пыль, на острые мелкие камни. Она остановилась. Переведя дыхание, она в сердцах топнула ногой, отчего в том месте, которого коснулась ее белая туфля, поднялось облачко пыли, осевшее на светлой коже серовато-коричневым слоем. Она пару раз глубоко вздохнула, потом запрокинула голову и стала вглядываться в высокое синее небо, словно ища в нем ответ на свой оставшийся невысказанным вопрос. Ярко сияющее солнце слепило глаза, и она почувствовала, что пота у нее на лбу стало больше. Диана вытерла его тыльной стороной руки и увидела, как повлажневшая рука заблестела на солнце.

Пришлось напомнить себе самой, что она уже немолода и к тому же нездорова.

Тогда сам собой стал напрашиваться вопрос: а почему, собственно, она так упорно не желает повернуть назад? Если ее целью было пойти прогуляться, то эта цель выполнена. Одна ее половина настойчиво требовала поступить разумно и поскорее отправиться домой, отказавшись от перспективы полюбоваться исключительно величественной панорамой, про которую писал агент Мартин, однако другая половина решительно сопротивлялась такому решению.

Диана сунула руку в карман, где лежало сложенное письмо, но помедлила его доставать, словно поняв, что усталость не пройдет, если перечитать написанные в нем инструкции еще раз. Потом ей пришла в голову мысль, что револьвер в рюкзачке оказался тяжелее, чем она думала, и она спросила себя, зачем ей вообще понадобилось брать его с собой. Она уже готова была оставить его на каком-нибудь камне, чтобы забрать на обратном пути, и с трудом отказалась от подобной мысли.

Диана никак не могла взять в толк, что именно заставляет ее так настойчиво стремиться выполнить рекомендации агента Мартина и во что бы то ни стало дойти до указанного им места. Она также не понимала, почему ей представляется таким важным насладиться видом, о котором говорилось в письме. Ей пришлось признать, что этим она, скорее всего, обязана свойственным ей упрямству и настойчивости, а раз так, решила она, то в этом нет ничего дурного. Поэтому она зашагала дальше, не забыв, перед тем как тронуться в путь, еще раз приложиться к уже начавшей нагреваться бутылке с водой.

Она сказала себе, что жизнь в Пятьдесят первом штате следует начинать с чистого листа и негоже в первый день поддаваться утомлению и слабости, вызванным ее болезнью.

Из-за того что ей было трудно идти по сыпучему песку, она позволила себе несколько раз громко и смачно выругаться, наполняя чистый воздух вокруг себя непристойностями, которые тем не менее помогали ей идти довольно быстро. «Гребаная пыль! — причитала она. — Чертовы камни! Долбаная дорога!»

Однако, идя вперед по дороге, которая по-прежнему шла в гору, Диана улыбалась. Она редко употребляла бранные слова, так что теперь, когда они так легко слетали с ее языка, у нее возникало какое-то необыкновенное чувство — чувство преодоления чего-то запретного. Она опять оступилась, хотя и не так сильно, как только что. «Вот хрень!» — ругнулась она и хихикнула. Она принялась сыпать бранью ритмично, смакуя слова, стараясь каждый раз попадать ногой в такт, так что непристойности звучали у нее наподобие строевой песни.

Теперь дорога заворачивала влево, убегая в сторону, словно своенравный маленький шалунишка, и то, что находилось за поворотом, оставалось скрытым от глаз Дианы.

«Отчего же так далеко, черт подери! — ворчала она. — Он же написал, что пройти придется всего полмили».

И она упорно шла вперед по дороге, ощущая, что уже поднялась достаточно высоко над уровнем той тихой улочки на окраине города, с которой начался ее путь. На какой-то миг ей вспомнился ее дом на островах Аппер-Киз, и она подумала, что на них все не так уж сильно отличается от здешних краев, хотя там дома выкрашены в яркий розовый цвет, все строения тянутся вдоль хорошей дороги, обрамленной стрип-молами и магазинами, в которых продаются всякие трикотажные шмотки, а рядом находится океан, присутствие которого невозможно скрыть и который постоянно готов напомнить, что дикая природа совсем близко, до нее буквально рукой подать — несмотря на все попытки людей это закамуфлировать, — то есть всего несколько секунд ходу. Здесь и вправду ощущалось нечто сходное с Южной Флоридой. Например, несомненно ощущаемое ею блаженное чувство одиночества. Оно ободряло и успокаивало. Ей нравилось оставаться одной, и она чувствовала, что эта черта ее характера передалась и ее дочери.