Адаптер - Борис Петров

рядом, скрываясь в глубине жилых массивов.

— Пойдем туда, — потянула Рита его в сторону автобусной остановки.

— Но нам в другую сторону, — запротестовал Евгений.

— Я знаю. Это ненадолго.

Они подошли к остановке, на которой стояло несколько сонных людей, ожидавших автобус. Чуть поодаль позвякивал игровой автомат, проигрывая детскую мелодию, приглашая попытать счастье.

Около автомата стоял грустный ребенок, сжимая в кулачке последний жетон, рядом нервничали его родители, уговаривая закончить игру.

— Милый, не повезло сегодня, так бывает, — гладила его по плечам невысокая женщина, с испуганным птичьим лицом.

— Да, сынок, это же игра, тут редко кому везет, — подбадривал как мог его отец, довольно плотный мужчина с мясистым простым лицом.

— Но вы же обещали мне медвежонка, — хныкал мальчик, смотря то на мать, то на отца.

— Милый, но у нас нет сейчас денег, подкопим чуть-чуть и купим, но потом, хорошо? — шептала мать, боясь, что ее услышат другие пассажиры на остановке, но им не было до них дела.

— Давай, последний раз попробуешь и пойдем домой, хорошо? — подмигнул ему отец.

Мальчик кивнул и собрался вставить последний жетон в щель автомата, но передумал и еще раз нажал на ручку запуска.

Автомат довольно заурчал, перебирая виртуальными шестернями, на экране забегали яркие разноцветные циферки, выводя случайную комбинацию. Число почти совпало с кодом приза, и автомат радостно заиграл, призывая не упустить свой шанс.

Мальчик поднес заветный жетон к щели, но его остановила Рита, мягко взяв за руку.

— Подожди, не сейчас, — сказала она и нажала рычаг снова.

На этот раз число было совсем другим, и автомат призвал не огорчаться. Рита нахмурилась, сильно задумавшись, и запустила автомат еще несколько раз. Число было совсем далеким от кода желанного приза.

— Вот теперь давай, — подмигнула она мальчугану.

Его родители с неодобрением смотрели на нее, но мальчишка, глядя в ее большие уверенные глаза, не колеблясь вложил последний жетон в щель и нажал рычаг.

Автомат долго перебирал числа, экран радостно замигал, старомодные 8-битные фанфары разнеслись по остановке, заставив хмурых пассажиров оглянуться. Внутри автомата что-то зашуршало, затрещало, и в руки мальчишке упала яркая коробка с рыжим медвежонком.

— Спасибо! — воскликнул мальчишка, прижимая заветный приз к груди.

Рита улыбаясь подмигнула ему, но улыбка тут же слетела с ее губ, смытая недобрыми взглядами его родителей.

— Я сделала что-то плохое? — удивилась она, глядя на них.

— Пойдем, пойдем, Кирюша, нам пора домой, — уводила радостного мальчика мама. Мальчишка помахал Рите рукой, не выпуская другой медведя.

— Она хорошая, — сказал он маме, когда они уже отошли дальше.

— Нет, милый, с ними дружить нельзя, — настраивала его мать, думая, что никто ее не слышит.

Отец ребенка что-то хотел сказать Рите, но увидав Евгения, не выдержал его взгляда и поспешно удалился.

Подошел автобус и забрал последних свидетелей. Рита недоуменно смотрела вслед удалявшейся семье, обида от чего-то непонятного и, как она чувствовала, нечестного жгла ее сердце, заполняя глаза крупными слезами.

— Разве я сделала что-то плохое? Почему они так со мной? — почти плача, спросила Рита.

— Ты ничего плохого не сделала, ты все сделала правильно, — он пытался успокоить ее, но не мог подобрать слов, чтобы объяснить, понимая, что тут поможет только жизненный опыт.

— Папа, почему, почему они так? — Рита заплакала, дрожа, как от холода.

— Они тебе завидуют, — он обнял ее. — Пойдем домой, ты устала, и я устал.

— Почему они мне завидуют? Разве у них нет того, что есть у меня?

— Не знаю, сможешь ли ты сейчас это понять, но никто не любит умных.

— Но почему? Тот, кто умнее он поможет другим, и сделает всем лучше?

— Ты права, но жизнь, к сожалению, другая.

— Но почему?

— Давай я подумаю, а потом отвечу, хорошо?

— Хорошо, — ответила серьезным тоном Рита. — Но ты мне обязательно, обязательно объяснишь.

Дома Рита заперлась в своей комнате и долго не выходила. Евгений, сильно скрепя мозгами, готовил ей на завтра задания по подготовке к вступительному тесту. Время уже шло к полуночи, когда она с горящими глазами пришла на кухню.

— Что такое зависть? — спросила она, садясь с ним рядом.

— Зависть, — он снял интерактивные очки, — зависть, как говорят, плохое чувство. Это когда ты хочешь иметь то, что есть у других, но нет у тебя.

— Но не может же быть у всех все поровну?

— Не может, пока ни у кого не получилось.

— Но если это все понимают, тогда почему продолжают завидовать?

— Ты очень сложные вопросы задаешь на ночь глядя. Нет ничего плохого в стремлении обладать тем, что ты хочешь, хм, если конечно это не идет вразрез общественному порядку. Но все же, не всегда зависть может быть плохой.

— Как это?

— А вот так. Тебе же нравятся волосы Альбины?

— Да, они у нее длинные, красивые.

— Тебе бы хотелось иметь такие же?

— Конечно, мне должно пойти.

— То есть тебе немного, но завидно, так?

— Нет! — выпалила Рита, но, подумав, тихо добавила, — завидно, но я не хочу их у нее забрать.

— И не получится. Скоро у тебя свои вырастут, и посмотрим, кто еще кому завидовать будет.

— Мне кажется, я поняла.

— Не торопись с выводами. Так, давай к делу. Я завтра иду на работу, — он перебросил ей на планшет список тем, Рита сосредоточенно кивнула, понимая серьезность вопроса. — тебе надо будет за завтра это изучить. Как я вернусь, пойдем погуляем. Справишься?

— Да. А теперь пора спать, — скомандовала она.

— Слушаюсь! — радостно ответил он, видя, что настроение у нее улучшилось.

5

Неделя пролетела неожиданно быстро, катастрофически ни на что не хватало времени, но в этом был и свой азарт, позволяющий не чувствовать усталость в непривычном для стандартизировавшегося организма ритме. Евгений перестал брать дополнительные восемь часов переработки, чем вызвал нездоровое удивление со сторон коллег, которые с радостью распорядились освободившимися часами в свою пользу. Было довольно забавным то, что возможность переработки считалась поощрением, и отказ Евгения означал как минимум снижение его рейтинга, что в вскоре приведет к замораживанию его профиля в Системе как потенциального кадрового резерва. Он отдавал себе отчет о своих действиях, разрушая ясную перспективу своей жизни в пользу довольно туманного будущего, на счет которого он строил далеко идущие планы.

А планов было много, пожалуй, он последний раз в детстве позволял себе так мечтать или, все же, планировать? Ему не хотелось считать свои задумки беспочвенными мечтами, и имеющийся житейский опыт то и дело останавливал его дружеским советом, чтобы он слишком сильно не воодушевлялся. Определенно, отказ от вездесущего БАДа «cold mind» имел положительный эффект,