Зверобой, или Первая тропа войны - Джеймс Фенимор Купер

пустой.

Затем оба плота направились к берегу за подмогой, а два оставшихся дикаря поспешили использовать все выгоды своего положения. Им удалось взобраться на кровлю и, приподняв несколько широких кусков коры, проникнуть на чердак. Здесь к ним вскоре присоединились товарищи, подоспевшие с берега. С помощью боевых топоров в бревенчатом потолке прорубили дыру, и человек восемь самых сильных индейцев соскочили в комнату. Тут они засели с оружием и припасами, готовые, в зависимости от обстоятельств, выдержать осаду или произвести вылазку. Всю ночь воины спокойно спали, как это свойственно индейцам, когда они пребывают в бездействии. На рассвете они увидели возвращающийся ковчег. Их предводитель, поняв, что двое бледнолицых собираются проникнуть через трап, немедленно принял соответствующие меры. Не доверяя врожденной свирепости своих соплеменников, он отобрал у них все оружие, даже ножи, и припрятал их в укромное место. Вместо оружия он заранее приготовил лыковые веревки. Разместившись в трех комнатах, индейцы ждали только сигнала, чтобы наброситься на будущих пленников. Когда отряд забрался в дом, воины, оставшиеся снаружи, положили кору на место, тщательно уничтожили все внешние следы недавнего вторжения и воротились на берег. Если бы ирокезы, оставшиеся в «замке», знали о смерти девушки, ничто, вероятно, не могло бы спасти жизнь Хаттера и Непоседы. Но это злополучное происшествие совершилось уже после того, как была устроена засада, и вдобавок на расстоянии нескольких миль от лагеря, разбитого против «замка».

Глава XX

Я сделал все, теперь прощай!

Напрасен был мой труд,

Я ухожу, мой милый край,

Меня за морем ждут, —

увы! —

Меня за морем ждут.

Шотландская баллада[62]

В предыдущей главе мы оставили противников тяжело переводящими дух на их узком ристалище. Зная все приемы кулачного боя, столь распространенного в тогдашней Америке и особенно на границе, Непоседа, кроме своей чудовищной силы, обладал преимуществом, делавшим борьбу менее неравной, чем можно было ожидать. Только это и позволило ему продержаться так долго против численно подавляющего врага, ибо индейцы тоже недаром славятся своей силой и ловкостью в атлетических упражнениях. Ни один из участников свалки серьезно не пострадал, хотя некоторые дикари были несколько раз сбиты с ног. Тот, которого Непоседа швырнул на платформу, мог до поры до времени считаться выбывшим из строя; из остальных кое-кто прихрамывал, да и для самого Марча схватка не обошлась без шишек и синяков. Всем необходимо было хоть немного перевести дух, и бой на время приостановился.

При таких обстоятельствах перемирие, чем бы оно ни было вызвано, не могло долго продолжаться: слишком тесна для этого была арена борьбы и слишком велика опасность какой-нибудь предательской уловки. Несмотря на свое невыгодное положение, Непоседа первый возобновил боевые действия. Руководился ли он при этом сознательным расчетом или все случившееся было лишь плодом закоренелой ненависти к индейцам, этого мы сказать не можем. Как бы там ни было, он яростно устремился вперед и в первую минуту всех разметал. Он ухватил ближайшего гурона за поясницу, приподнял над платформой и швырнул в озеро, словно ребенка. Несколько секунд спустя та же участь постигла двух других, причем второй сильно ушибся, натолкнувшись с размаху на своего уже барахтавшегося в воде товарища. Оставалось еще четыре врага, и в рукопашной схватке, без всякого оружия, кроме того, которым одарила людей сама природа, Гарри Марч надеялся легко управиться и и с этими краснокожими.

— Ура, старый Том! — закричал он. — Канальи полетели в озеро, и скоро я всех их заставлю поплавать.

При этих словах страшный удар ногой прямо в лицо опрокинул обратно в воду индейца, который, схватившись за край платформы, пробовал вскарабкаться наверх. Когда разошлись круги над местом падения, сквозь прозрачную стихию Мерцающего Зеркала можно было увидеть темное беспомощное тело, лежавшее на отмели. Скрюченные пальцы хватали песок и подводные травы, как бы стараясь удержать отлетающую жизнь этими последними судорогами.

Удар в живот заставил другого индейца изогнуться, как раздавленного червя, и таким образом Непоседе пришлось иметь дело только с двумя полноценными противниками. Впрочем, один из них был не только самым высоким и самым сильным среди гуронов, но и наиболее опытным воином, закаленным в бесчисленных боях и долгих походах. Он правильно оценил гигантскую мощь своего противника и потому берег собственные силы. Вдобавок наряд его как нельзя лучше соответствовал условиям подобного поединка, ибо на теле у него не было ничего, кроме перевязи вокруг бедер. Он стоял теперь на платформе, словно нагая и прекрасная модель для статуи. Даже для того, чтобы только схватить его, требовались немалая ловкость и сила. Гарри Марч, однако, не колебался ни одного мгновения. Едва успев покончить с одним врагом, он немедленно обратился против нового, еще более грозного противника, стараясь также столкнуть его в воду. Последовавшая затем борьба была ужасна. Движения обоих атлетов были так стремительны, что последний уцелевший дикарь не имел никакой возможности вмешаться, если бы у него и хватило для этого смелости. Но удивление и страх сковали его силы. Это был неопытный юнец, и кровь застыла в его жилах, когда он увидел бурю страстей, разыгравшуюся в такой необычайной форме.

Сперва Непоседа хотел просто опрокинуть своего противника. С этой целью он схватил его за руку и за горло, пытаясь свалить его подножкой с проворством и силой американского пограничного жителя. Прием этот не имел успеха, ибо на гуроне не было одежды, за которую можно было уцепиться, а ноги его проворно увертывались от ударов. Затем последовало нечто вроде свалки, если это слово можно применить там, где в борьбе участвуют только два человека. Тут уж ничего нельзя было различить, ибо тела бойцов принимали такие разнообразные позы и так изгибались, что совершенно ускользали от наблюдения. Эта беспорядочная и свирепая потасовка продолжалась, впрочем, не больше минуты. Взбешенный тем, что вся его сила оказывается бесполезной против ловкости и наготы врага, Непоседа отшвырнул от себя гурона, который ударился о бревна хижины. Удар был так жесток, что индеец на секунду потерял сознание. Из груди его вырвался глухой стон — несомненное свидетельство, что краснокожий окончательно изнемог в битве. Понимая, однако, что спасение зависит от присутствия духа, он снова ринулся навстречу врагу. Тогда Непоседа схватил его за пояс, приподнял над платформой, грохнул об пол и навалился на него всей