Под куполом - Стивен Кинг

Она сидела в уголке на стуле под плакатом о холестериновых ужасах, ноги плотно сомкнуты, голова склонена над сумочкой у нее на коленях. Крупная женщина, которая сейчас выглядела малюсенькой. Какой-то такой, словно уменьшенной. Она подняла голову, и Расти увидел, какое у нее осунувшееся лицо — морщины возле губ углубились, кожа под глазами почти черная, — он передумал и решил, что выпишет ей рецепт на розовом бланке из блокнота доктора Гаскелла. Возможно, когда уже закончится этот кризис с Куполом, ему посчастливится подговорить ее к программе детоксикации; пусть даже через угрозу рассказать обо всем ее брату, если не поможет. Потому что очень редко ему случалось видеть такую насущную необходимость.

— Эрик… Расти… У меня беда.

— Я понимаю. Вижу. Я выпишу…

— Нет! — похоже, она смотрит на него с ужасом в глазах. — Ни в коем случае, даже если я буду умолять! Я наркоманка и должна отказаться от этой зависимости! Я старый хлам, настоящее чмо!

Лицо ее совсем сморщилось. Она старалась расправить его волевым усилием и не смогла. Вместо этого заслонила руками. Громкие, конвульсивные рыдания, которые так тяжело было слышать, прорывались сквозь ее пальцы. Расти подошел, припал возле нее на колено, обнял ее одной рукой.

— Эндрия, очень хорошо, что ты хочешь это прекратить, это просто чудесно! — но сейчас, возможно, не самое лучшее для этого время…

Она посмотрела на него заплаканными, покрасневшими глазами.

— Ты, наверное, прав, это наиболее неподходящее время, но сделать мне нужно это именно сейчас! И ты ничего не будешь говорить Даги и Рози. Можешь мне помочь? Можно вообще этого добиться? Потому что сама я не смогла, никак. Эти ненавистные розовые пилюли! Я кладу их в ящик и приказываю себе «сегодня больше ни-ни!», а через час вновь их глотаю! Никогда в жизни я не была в таком дерьме, как теперь. — Она понизила голос, словно разглашая большую тайну: — Я боюсь, что это уже совсем не спина, я боюсь, это мой мозг приказывает спине так ужасно болеть, чтобы я не прекращала принимать эти чертовы пилюли.

— А почему именно сейчас, Эндрия?

Она лишь помотала головой.

— Так ты мне можешь помочь или нет?

— Да, но если ты думаешь, что будешь иметь что-то наподобие похмелья, забудь. Во-первых, у тебя будут… — на миг он увидел, как Дженни дергается в кровати, как она бормочет что-то о Большой Тыкве. — У тебя будут судороги.

Она толи не поняла, толи оставила это без внимания.

— Как долго?

— Чтобы пройти физический период? Две недели. Может, три.

«И это было бы очень быстро, если посчастливится», — подумал он, но промолчал.

Она сжала ему руку. Пальцы у нее были совсем холодные.

— Это долго.

Очень неприятная мысль вынырнула в голове Расти. Наверняка, это просто мгновенная паранойя, вызванная стрессом, однако убедительная.

— Эндрия, тебя кто-то шантажирует?

— Ты смеешься? Каждый здесь знает, что я принимаю эти пилюли, это маленький город. — Что, по мнению Расти, отнюдь не было похоже на ответ. — Каков вероятный кратчайший срок?

— С инъекциями В12, плюс тиамин и витамины, вероятно, дней десять. Но тебе будет очень плохо. Ты почти не сможешь спать, появится синдром беспокойных ног. И это не слабенькие симптомы, недаром наркоманы называют очищение спрыгиванием. К тому же кто-то должен уменьшать тебе дозы — кто-то, кто будет хранить таблетки, и не будет давать тебе больше, сколько бы ты не умоляла. Потому что ты обязательно их будешь просить.

— Десять дней? — переспросила она с надеждой. — И это тоже может закончиться к тому времени, так? Этот Купол?

— Может, даже сегодня днем. Мы все на это надеемся.

— Десять дней, — повторила она.

— Десять дней.

«Но, — подумал Расти, — тебе будет хотеться этих проклятых пилюль до конца жизни». Однако этого он вслух не произнес.

11

Как для понедельника, утром в «Розе-Шиповнике» было на удивление много люда… конечно же, в истории города еще никогда не случалось такого понедельника. Однако клиенты довольно послушно разошлись, когда Рози объявила, что гриль прекращает работать и откроются они вновь не раньше пяти вечера.

— А тогда вы, возможно, поедете все в Касл Рок, чтобы поесть в «Моксе»! — подытожила она, вызвав шквал аплодисментов, потому что все знали, что «Мокси» — это еще та грязная забегаловка.

— Ланча не будет? — спросил Эрни Келверт.

Рози взглянула на Барби, но тот поднял руки на уровень плеч. Не спрашивай меня.

— Сэндвичи, — ответила Рози, — пока еще не закончились.

На это вновь прозвучали аплодисменты. Люди вели себя удивительно оптимистично этим утром: слышались шутки, звучал смех. Наверное, наилучшим свидетельством улучшения ментального здоровья в городе служил тот уголок ресторана, где стоял полностью обсаженный сплетниками их стол.

Телевизор в уголке, теперь включенный на Си-Эн-Эн, помог в этом тоже. У говорящих голов не было что рассказывать, кроме повторения неопределенных слухов, но большинство из них звучали обнадеживающе. Несколько научных работников, у которых успели взять интервью, сказали, что ракеты имеют шанс пробить Купол и наконец-то покончить с этим кризисом. Один из них сообщил, что шансы на успех превышают восемьдесят процентов.

«Конечно, сам он сидит в Массачусетском технологическом институте в Кембридже. — Подумал Барби. — Он себе может позволить оптимизм».

Уже чистя гриль, Барби услышал стук в двери. Осмотрелся и увидел Джулию Шамвей, к которой прислонялись трое юных подростков. Рядом с ними она была похожа на учительницу средней школы во время полевых занятий. Барби, вытирая руки о фартук, пошел открывать.

— Если мы будем пускать каждого, кому вдруг захотелось поесть, у нас никаких запасов не хватит, — раздраженно бросил Энсон, натирая тряпкой опустевшие столы. Рози поехала в «Фуд-Сити», надеясь купить там еще мяса.

— Не думаю, что она хочет есть, — сказал Барби и оказался прав.

— Доброе утро, полковник Барбара, — поздоровалась Джулия со своей фирменной улыбкой Моны Лизы. — Мне хотелось бы называть вас майор Барбара, как…

— Как в пьесе[212], я знаю. — Барбара не раз уже слышал такое раньше. Тысячи раз слышал, точнее. — Это ваша команда?

Один из детей был чрезвычайно худым, высоким мальчиком с копной темно-русых волос; второй — приземистый, в мешковатых шортах и майке рэпера 50 Центов[213]; третьей была хорошенькая девушка с молнией на щеке. Скорее нарисованной, чем вытатуированной, но все равно это прибавляло ей шарма уверенной в себе красотки. Барби подумал: если он скажет ей, что она напоминает Джоан Джетт[214] в школьном возрасте, девочка не поймет, о ком говорится.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});