Рейтинговые книги
Читем онлайн Абель-Фишер - Николай Михайлович Долгополов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 127
Марка началась, когда о полете Пауэрса и предполагать не могли. Меньше чем через год после ареста полковника оперативный работник Юрий Дроздов был вызван к руководителю своего отдела Горшкову. Ознакомился со статьей в западногерманском журнале «Шпигель» — «Дело Эмиля Гольдфуса». Горшков предложил «подумать», и подчиненный понял, что наступило время заняться разработкой плана о возможных шагах по освобождению Абеля. Тут же прозвучало и конкретное, к нему обращенное: «Вот и займись». Шла весна 1958-го.

Путь предстоял длиннющий. В Америке — шпиономания на грани истерии. В марте 1958-го суд второго округа Нью-Йорка отклонил апелляционную жалобу адвоката Донована. Полковнику запретили переписку с семьей, которая велась через Красный Крест: даже сидящий в тюрьме Рудольф Абель вызывал страх. Боялись, что передает нечто секретное — но только передавали отцу в письмах некие условные, лишь ему понятные фразы Эвелина с матерью, а не он им.

Переживал Абель страшно. Обрывались последние ниточки, связывающие с домом… Однако благодаря стараниям Донована переписку разрешили вновь, но поставили ее под жесточайшую цензуру.

И вот решение руководителей советской разведки, наверняка согласованное с теми, кто гораздо выше. Дроздову предстояло на время перевоплощаться в мелкого служащего из ГДР Юргена Дривса — кузена Рудольфа Абеля. Кроме Юрия Ивановича в Восточном Берлине в работу включились сотрудники соответствующего отдела.

Поначалу дело об обмене двигалось медленно. Переписка семьи Абеля с Донованом, налаженная через юриста из ГДР Вольфганга Фогеля, естественно, просматривалась американцами. Жену Абеля — Элен — «поселили» в одном из районов Лейпцига. Ее фамилия даже значилась среди жильцов дома, откуда и шли письма в США. И не зря, потому что американцы осторожничали, чувствовали себя неспокойно. Они сами, а не «их люди» из разведки ФРГ проверяли, не водят ли их за нос. Приехали в Лейпциг, зашли в подъезд, увидели фамилию, убедились, что фрау Абель действительно среди жильцов значится, но в квартиру заходить не решились. ГДР — это не ФРГ, где они вели себя по-хозяйски.

После того как сбили Пауэрса, президент США Эйзенхауэр тут же посоветовал обвинявшему Штаты в шпионских полетах Хрущеву вспомнить об Абеле — даже это связывало Пауэрса — Абеля в единую цепочку. Операция по обмену начала продвигаться быстрее.

Сцена обмена на мосту Глинике, разыгранная 10 февраля 1962 года, была не стихийным проявлением желания двух разведок заполучить обратно двух «своих», а логичным итогом многолетних разработок. Здесь, на мой взгляд, не было проигравших. С двух сторон остались одни победители, как следует порадевшие за своих двух разведчиков.

Хотя читатель знает, что совсем не двух. Как пишет адвокат Донован, «в другом районе Берлина, у контрольно-пропускного пункта „Чарли“, должны были освободить Фредерика Прайора, американского студента из Йеля, арестованного за шпионаж в Восточном Берлине в августе 1961 года. Последней фигурой в соглашении об обмене был молодой американец Марвин Макинен из Пенсильванского университета. Он находился в советской тюрьме в Киеве, отбывая 8-летний срок заключения за шпионаж, и даже не подозревал, что в скором времени его освободят».

У Дроздова воспоминания иные. Накануне обмена прошло заключительное совещание у руководителя аппарата уполномоченного КГБ СССР в ГДР генерала Крохина. Дроздов не забыл, что «задавалось много всяких, порой ненужных, вопросов. Так бывает, когда в операцию включаются лица, ранее к ней непричастные». В приблизительно таких же тонах виделись последние штрихи обмена и Эвелине Вильямовне Фишер. «За дни непосредственной подготовки к операции я порядком устал, — признается Дроздов. — Чтобы успеть все сделать по службе и дома, я встал и сказал: „Все ясно. Если я завтра утром просплю, то операция по обмену пройдет благополучно“. Это было дерзко, но я все-таки по-настоящему проспал. (Хвала железным нервам Юрия Ивановича! — Н. Д.) Машина уже ждала меня внизу, в ней сидели разъяренные начальники. На место обмена я приехал невыспавшимся и небритым. Н. А. Корзников (сотрудник Службы. — Н. Д.) сказал Доновану, что „жена и дочь Абеля почти до смерти замучили меня, задергали“. Все оказалось кстати. Обмен прошел хорошо. Р. И. Абель вернулся домой. Хотелось бы только заметить, что мы передали американцам Пауэрса в хорошем пальто, зимней пыжиковой шапке (все, абсолютно все, эту шапку заметили. — Н. Д.), физически крепким, здоровым. Абель же перешел линию обмена в каком-то серо-зеленом тюремном балахоне и маленькой кепочке, с трудом умещавшейся на его голове. В тот же день мы потратили с ним пару часов на приобретение ему необходимого гардероба в берлинских магазинах. Скромный служащий Дривс уже был не нужен. Я распрощался в ресторане на Фридрихштрассе с адвокатами Донованом и Фогелем. <…> Мне дорога память об этом разведчике как о человеке. Мы ценили друг в друге что-то свое, связывающее нас взаимно, невысказанное. Так бывает…

Арест Абеля в известной мере сказался на нашей работе в США. Однако ФБР не смогло накрыть всю сеть. Агентура была временно выведена или законсервирована. Однако „свято место пусто не бывает“. Замена Абеля готовилась с учетом последствий его провала».

Вот это «свято место» и интересовало меня. Юрий Иванович частично удовлетворил писательское любопытство. Я понимал, что в той операции по внедрению нового резидента участвовал он сам. В несколько отрывочных воспоминаниях Дроздова об этом упоминалось. Нужно было заинтересовать людей на Западе в конкретном специалисте, которым и должен был стать некий абслютно неизвестный мне Георгий. К тому же требовалось контролировать ход его проверки.

Начался наш разговор о сменщике исподволь.

— Юрий Иванович, вы часто отправлялись за границу — уверен, что спецслужбы и МИДы стран, в которые вы ехали, принимали вас совсем не с распростертыми объятиями: «К нам едет начальник управления „С“!» Встреч с преподносящими вам цветы пионерами или бойскаутами не устраивали. Как удавалось проникать в чужие веси?

— Я знаю немецкий, английский, понимаю испанский. А въезжал я по официальной линии и неофициально.

— Но ведь могли и прихватить. А вы знаете всех разведчиков-нелегалов. Мероприятие рискованнейшее. Опасно!

— Приходилось немножко смотреть по сторонам, слышать, думать. Мероприятие действительно серьезнейшее, которое обеспечивается и средствами маскировки, и техническими возможностями. Потом вы все время говорите о въезде. Заверяю вас, что выезд иногда не менее сложен. Но каждый раз все и происходит по-разному. Скажем, на одну операцию я поехал как советник посольства…

— Это в ФРГ?

— …а затем отдал все документы и остался вообще без оных. Только с немецким языком и соответствующей внешностью. Зато в окружении своих помощников. И

1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 127
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Абель-Фишер - Николай Михайлович Долгополов бесплатно.

Оставить комментарий