Люди талисмана - Ли Брэкетт

Стены отразили всеобщий крик:

— Убить его! Убить!

Карс, беспомощный в руках того, что владело им, чувствовал дикое беспокойство этого «ничто». Он услышал звенящий голос, который не был его собственным:

— Подождите! Вы боитесь, потому что я Рианон, но я вернулся не для того, чтобы причинять вам зло!

— А для чего же тогда? — прошептала Эмер.

— Я пришел, чтобы искупить свой грех.

— О, король лжецов, — прошептала Эмер, лицо ее выражало ненависть. — Рианон, давший силу Змее, наказанный за свое преступление! Рианон проклятый превращается в святого!

Она смотрела в лицо Карса, и по выражению ее расширившихся глаз он понял, что лицо его было страшным.

Эмер рассмеялась, и этот горький смех, в котором смешивались ненависть и страх, был подхвачен пловцами и людьми неба.

— Ради собственных интересов вы должны мне поверить. — В голосе Рианона теперь звучал гнев. — Неужели вы не хотите даже выслушать меня?

Карс почувствовал всю страстность неведомого, что использовало его таким странным образом. Он был один с этим чужим сердцем, чужой страстью.

— Слушать Рианона? — воскликнула Эмер. — Разве тогда, давным-давно, Куири стали слушать его? Они осудили Рианона за его грех!

— Неужели вы лишаете меня возможности искупить свой грех? — голос Проклятого звучал теперь почти умоляюще. — Неужели вы не хотите понять, что этот человек — моя единственная возможность исправить то, что я наделал? — Голос его возвысился, полный силы и страсти. — Долгие годы я лежал неподвижный, но мыслящий в том заключении, которое не под силу даже гордому Рианону. Я осознал свой грех и желал его исправить. Потом в мою гробницу пришел извне этот человек. Я впустил в его мозг нематериальную паутину своего сознания. Я не мог возобладать над ним, ибо его разум был чужд для меня, ибо его тело не принадлежало этому миру. Чувствуя это, я не осмеливался дать ему знать о том, что я нахожусь в его мозгу. Я думал, что через него смогу уничтожить Змею, которую сам же поднял из пыли много лет назад!

Страшная исповедь, сорвавшаяся с губ Карса, была прервана дрожащим голосом Ролда. Взгляд кхонда был совершенно диким.

— Эмер, пусть Проклятый замолчит! Снимите с человека свои чары!

— Да, — прошептала девушка, — да.

Снова драгоценный камень был поднят, и теперь Мудрые собрали свою силу, увеличенную тем ужасом, что жил в них. Снова кристалл врезался лучом света в мозг Карса, и Рианон боролся с ними изо всех сил в безумном молчании.

— Вы должны мне поверить!

— Нет! — твердо ответила Эмер. — Молчи. Освободи человека, иначе он умрет!

Еще один яростный протест, прерванный нажимом Мудрых, мгновенный укол боли, слишком глубокой, чтобы понять ее мог человек, и барьер исчез. Чужое присутствие захвата плоти исчезло, и сознание Мэтью Карса поглотила тень.

Тело Карса обмякло, как неживое, кристалл излучал свет. Руки Эмер упали, голова ее склонилась на грудь, волосы покрыли лицо. Мудрые закрыли глаза и застыли в неподвижности. Морские короли, Иваин и даже Богхаз остались безмолвными, подобно людям, только что избежавшим уничтожения и лишь теперь осознавшим, как близко они подошли к черте смерти.

Карс застонал, и в течение долгого времени этот звук был единственным, что нарушало тишину. Наконец Эмер сказала:

— Этот человек должен умереть.

Все существо Карса не выразило ничего, кроме бесконечной усталости и мрачной убежденности. Он услышал вопрос Ролда:

— Айя, другого выхода нет?

— Нет, — ответила Эмер.

Ролд промолчал.

Богхаз начал было говорить, но ему не дали. Карс с трудом произнес:

— Это неправда. Такого не может быть.

Эмер подняла голову и посмотрела на него. Ее отношение к нему теперь изменилось. Она, казалось, больше не боялась Карса, а лишь жалела его.

— Но ты ведь знаешь, что это правда. — Карс молчал. Он знал это. — Ты не сделал ничего дурного, чужеземец. В твоем сознании я вижу много того, что кажется мне странным, но дьявола в нем теперь нет. И все же в тебе живет Рианон, а мы не можем позволить ему жить!

— Но он не может управлять мною. — Карс сделал попытку встать и поднял голову, чтобы его было слышно всем. — Вы ведь слышали, он сам это сказал. Он не может возобладать надо мной. Моя воля — это моя воля.

Иваин медленно проговорила:

— А как же насчет шпаги? Разве тогда тобой не руководил разум варвара Карса?

— Он не может руководить тобой, — сказала Эмер, — кроме тех случаев, когда границы твоего собственного сознания ослаблены сильным потрясением. Огромный страх, боль, усталость, может быть, даже беспамятство, вызванное сном или вином, — и Проклятый получит такую возможность! Тогда будет уже поздно.

— Мы не может идти на такой риск, — сказал Ролд.

— Но я не могу выдать вам тайну гробницы Рианона, — выдавил Карс. — И вы называете это справедливостью, люди Кхондора, бросившие вызов Сарку. Вы приговариваете меня, зная, что я не виноват! Вы окажетесь такими трусами, что обречете свой народ жить под вечной угрозой? Позвольте отвести вас к гробнице Рианона, позвольте добиться победы. Это докажет вам, что я не имею с ним ничего общего.

Рот Богхаза в ужасе раскрылся.

— Нет! — закричал он. — Не выдавай им тайну!

— Молчать! — закричал Ролд.

— Позволить Проклятому завладеть собственным оружием? — угрюмо засмеялся Железнобородый.

— Хорошо, — сказал Карс. — Пусть к гробнице идет Ролд. Я нарисую для него карту. Держите меня здесь, стерегите меня. Это будет достаточно безопасно. Вы сможете убить меня, если мною снова завладеет Рианон.

На это они согласились. Единственным более сильным чувством, чем ненависть к Проклятому, было горячее желание получить легендарное оружие, с помощью которого можно было бы добиться победы над врагом.

Они еще медлили в нерешительности, но течение их мыслей было уже ясно для Карса еще до того, как Ролд обернулся к нему и сказал:

— Мы согласны, Карс. Убить тебя было бы безопаснее, но нам нужно это оружие.

— Дело будет нелегким, — предупредил он. — Гробница находится неподалеку от Дженкора.

— Что будем делать с Иваин?

— Убить, и немедленно, — крикнул Торн.

Иваин молчала, глядя на них с холодной отрешенностью, но вмешалась Эмер.

— Ролд будет в опасности, и пока он не вернется, Иваин должна будет оставаться у нас заложницей.

Только тут Карс обнаружил, что Богхаз стоит в стороне, горестно качая головой, и слезы струятся по его толстым щекам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});