Сезон огненных дождей - Олег Шовкуненко

Без колебаний он рванулся к Луизе, закрыл ее своим телом. Он был быстрее раскаленной ударной волны, быстрее убийственной шрапнели, быстрее самой смерти. По его телу ударила сталь, а затем их обоих сорвало и покатило. А может, все было наоборот? Николай затруднился бы ответить. Мир перед глазами кружился, кувыркался и горел, тело жгло, как будто его пытали раскаленным железом.

Но рано или поздно все кончается. Кончается, чтобы началось что-то другое. И весь вопрос в том – лучшее или худшее. Худшее, намного худшее, – понял лейтенант, увидев, как в глубине разрушенного дверного проема, среди клубов пыли и лучей яркого света мелькнули черные силуэты.

Они двигались очень быстро, ловко и проворно, почти как он сам. Единственное, чего недоставало этим бойцам, так это боевого опыта. Фигуры в черном ринулись сквозь дыру в стене плотной, тесной группой. В такую мишень грех промазать!

«Эх, мне бы сейчас какую-никакую, пусть самую завалящую пушку, – в бессильной ярости Николай заскрежетал зубами. – Я бы им показал!» Пальцы бывалого солдата откликнулись на его мысли и сами собой нажали на спусковой крючок несуществующей винтовки. Да, руки Мастера были пусты, в них не было оружия. Однако стоило ему согнуть указательный палец, как где-то рядом грянула длинная, остервенелая очередь. Пули завизжали, засвистели и плотной двойной строчкой прошили дверной проем от края до края.

Смит! Николай почему-то сразу понял, что стрелял именно сержант. И от этого знания ему полегчало. Смит не подкачал, не предал! Поддержка морпеха возродила уверенность, придала силы, заставила вихрем кинуться в бой. Вот только вихрем не получилось. Попытавшись рвануться в атаку, Мастер ощутил резкую боль. Она, словно огнем, обожгла весь его правый бок.

Ранен! Зацепило! А как там Луиза? Что с Луизой? Успел ли он? Презирая опасность, не замечая свистящих вокруг пуль, Строгов обернулся к своей подруге. Хвала всевышнему, Луиза была жива! Ее лишь контузило. От этого девушка корчилась на полу, обеими руками сжимала голову и тихо стонала.

Сволочи! Они посмели коснуться ее, посмели причинить ей боль! Николай взревел от гнева. Карать! Всех карать! Именем Великого Мастера все они приговорены. Сейчас он готов сжечь, разгромить, разрушить все эти гребанные подземные хоромы вместе с их всемогущими, бесноватыми хозяевами.

Строгов моментально отыскал свое оружие. «Гурон-9» лежал всего в каком-то метре. Оно и понятно, толстый экранированный кабель надежно связывал его с питающей батареей, которая по-прежнему висела за спиной у Николая.

«Сейчас я вам устрою, гады», – пообещал он.

Не обращая внимания на боль, Строгов оттолкнулся и прыгнул. Его ладонь накрыла рукоять дезинтегратора и уже готова была нажать на спуск, как вдруг… Вдруг лейтенант понял, что индикаторы оружия больше не светятся. Они черны и мертвы, мертвы все как один.

Проклятье, пронеслось в голове у Строгова. И тут он вспомнил, он словно увидел себя со стороны. Он заслонял Луизу, а осколки взорвавшихся мин летели ему в спину. Они гулко колошматили по металлу. Вот и ответ. Источник питания стал щитом, остановил большую часть смертоносной шрапнели, помог выжить. Выходит, повезло! Тогда повезло. А что делать теперь?

Строгов со стоном разорвал ремни тяжелого, уже бесполезного ранца. Ничто не должно стеснять его движений. Сейчас его оружие – это он сам, его скорость, ловкость, знания и опыт. И, кстати, неплохим дополнением к этому арсеналу будет лежащий у него в кармане пистолет.

Винтовка Смита замолчала лишь один только раз, да и то всего на несколько мгновений. Это произошло, когда сержант заменял магазин. Своим бешеным огнем он отвлек наседавшего противника, тем самым давая Мастеру возможность прийти в себя. Строгов оценил эту услугу. Оценил и тут же вернул долг.

Презрев боль, оставляя за собой дорожку кровавых следов, Николай рванулся навстречу врагу. Промедление смерти подобно. Смит уже сейчас схлопотал несколько пуль и давно бы отдал богу душу, не окажись на нем великолепного бронежилета последнего поколения. Еще одной удачей стало то, что рядом с морпехом свалился толстый деревянный брус, еще минуту назад являвшийся частью массивной дверной рамы. Сержант укрылся за ним, как за небольшим бруствером. Однако этим везение и ограничилось. Смит оставался хорошо прогнозируемой, неподвижной целью, к которой очень и очень скоро пристреляются. Так что тянуть больше нельзя. Спасением может стать лишь молниеносная контратака, схватка в ближнем бою. Великий Мастер против спецназа. Один против… сколько же их там? Восемь? Девять?

Двоих Смит все же завалил. Пули, посланные рукой сержанта, угодили между забралами защитных шлемов и непробиваемыми пластинами нагрудников. Так что в живых осталось…

Мастер вынырнул из темноты прямо перед самой дверью. Кто-то выстрелил в него, промазал, но не растерялся и тут же ринулся в рукопашную. Щенок, да разве тебе успеть!

Удивительно, но тот успел. И даже ударил Николая прикладом… Вернее, почти ударил. Мастер развернул корпус, и приклад лишь скользнул по его груди. Лейтенант позволил нападавшему провалиться вслед за его же ударом, а сам ушел в сторону. Улучив момент, «головорез» воткнул дуло своей «беретты» по каску врагу. Николай нажал на спуск, стараясь не думать о том, что натворит девятимиллиметровая пуля, запертая в бронированной сфере боевого шлема.

Строгов не позволил мертвому телу упасть. Ему нужен был щит, а затянутый в новейший бронежилет покойник был отменным щитом. Именно под его прикрытием Мастер и подобрался к тому, что когда-то именовалось дверьми. Благодаря безостановочной пальбе Смита спецназовцы не прорвались в коридор. Все хотят жить, в том числе и они. Инстинкт самосохранения взял вверх над приказом и долгом. Может, чуть погодя солдаты и покажут все, чему их учили, на что натаскивали, но первые минуты боя американцы определенно предпочли провести под защитой толстых бетонных стен. Лишь некоторые осмелились высунуть нос. Вон двое из этих смельчаков валяются в лужах крови, а третий… третьего Мастер им сейчас вернет.

Ударившая по мертвому телу очередь объяснила, что возвращению своего товарища спецназовцы абсолютно не рады, но еще больше не рады тому, кто скрывался у него за спиной. Жаль, жаль, а Мастер уже подумывал, не пощадить ли кого из компании этих недоносков. То, что в атаку бросили необстрелянных солдат, Строгов чувствовал. Они пытались действовать правильно, по уставу, но страх и неуверенность постоянно ставили им подножки, заставляли ошибаться. А ошибаться крайне не рекомендуется, особенно в схватке с такой боевой машиной, какой был лейтенант Французского Иностранного легиона Николай Строгов, он же Великий Мастер.

Николай прыгнул вперед, продолжая защищаться мертвым телом. Сейчас он влетит в дверной проем и по нему откроют огонь сразу с двух сторон, причем с очень близкого расстояния. Строгов смекнул это еще до того, как оттолкнулся, и поэтому был готов. Он перевернулся в воздухе и в дверь уже не влетал, а скорее въезжал… на спине, головой вперед, скользя по покрытому щепой и камнями паркету. Сверху, словно толстым непробиваемым одеялом, его прикрывал труп американца. Скорость, с которой двигался Великий Мастер, позволили ему открыть огонь первым. Сначала в тех, кто стоял справа. Там укрылись два человека. Удивительно, однако они среагировали на молниеносную атаку. Вернее, почти среагировали. Стволы их винтовок глянули на Строгова, но на спусковой крючок Мастер нажал первым.

Целить в защищенные бронежилетами туловища было бесполезно, и Николай расстрелял весь остаток обоймы по ногам своих врагов. Пули не только рвали живую плоть, они ломали и дробили кости. Это выглядело четвертованием, после которого спецназовцы повалились, как подкошенные. Они упали рядом, совсем рядом. Лейтенант слышал их крики и стоны. Молодые, практически мальчишеские голоса взывали о помощи и милосердии. На миг сердце Николая дрогнуло. Сколько же можно убивать?! Когда же конец всему этому безумию?!

О том, что эра милосердия пока еще не наступила, Мастеру напомнил грохот новых очередей. Пули ударили слева. Мастер едва успел передвинуть свой щит. К сожалению, недостаточно быстро. Несколько свинцовых пчел скользнули по его шлему, а одна больно ужалила в плечо. Черт, положение хуже некуда! Его обстреливали четыре человека, почти в упор, и Строгов не имел ни времени, ни возможности перезарядить пистолет и ответить огнем на огонь.

– Ложись! Граната! – прогорланил «головорез» и метнул во врага ставшую теперь бесполезной «беретту».

Грохот выстрелов тут же стих.

– Ага, обгадились, сволочи!

Николай оттолкнул прикрывавшее его тело. Спасибо, приятель, дальше я сам. До оружия, выпавшего из рук его врагов, было совсем недалеко, всего около метра. Строгов перекатился, отбил руку спецназовца, который все еще судорожно цеплялся за ремень своего автомата, и наконец, завладел новеньким «МР-7». Сводить счеты с двумя ранеными противниками он не стал. Страх и болевой шок надежно вывели их из строя. Сейчас главной опасностью оставались те четверо. Не услышав взрыва, они начали оживать, приходить в себя. Правда, до момента, когда враги вновь станут свирепыми и опасными, у Николая оставались еще две-три секунды – целое море, океан времени для Великого Мастера! Понимая это, он рванулся вперед. Вот она, та самая рукопашная схватка, в которой и будет поставлена точка или, вернее, крест, такой, знаете ли, большой тяжелый крест на могиле проигравшего.