Высшая ценность - Александр Лоскутов

— Пора начинать. Идем со мной…

— Не-ет!

Рванувшись вперед, я вклинился между ними, толкнув Ирину так, что она упала…

* * *

Три разных взгляда. Холодный и раздраженный — Уриила. Откровенно оценивающий — Аваддона. Растерянный и, пожалуй, даже немного испуганный — Ирины. И только одна мишень для них: человек, решивший вмешаться в то, о чем не имеет ни малейшего понятия.

Я шагнул вбок, обходя и прикрывая собой сидевшую на траве Ирину. Кинжал все еще был в моей руке… Смешно. От кого я собрался ее защищать? От известного еще со времен Ветхого Завета небесного посланца по имени Ангел Уриил? От самого Господа Бога? От нее самой?.. Это уже даже не смешно, а просто глупо.

Но иначе я не мог.

— А что, меня вы уже сбросили со счетов? — Голос мой дрогнул, позорно давая петуха, но я, упрямо мотнув головой, все же продолжил: — Не слишком ли рано?

— С тобой мы разберемся позже, человек, — сказал ангел. И я усмехнулся про себя, отметив двусмысленность фразы. — Не мешай. У нас не слишком много времени.

— Что есть время? — спросил я. — И могут ли бессмертные понять его истинную сущность?.. Мы поговорим сейчас, потому что иначе времени может не найтись у меня.

Пауза затягивалась. Три взгляда по-прежнему упорно сверлили меня. А я старался не думать, во что это может вылиться. И не только для меня, но и для всего человечества.

Ставить ультиматум небесам, стоя лицом к лицу против посланца Господа… Ну-ну. Очень разумно.

Только все это мелочи по сравнению с тем, что я собирался сделать.

— Говори, человек.

Только и всего. «Говори, человек». И ни слова больше. Он даже не попросил меня говорить покороче и не тратить божественное время зря…

Не знаю почему, но это меня задело.

Высокомерный, холодный, далекий. Что для него я? Что для него все человечество? Ангел карающий с огненным мечом. Не ты ли стоял рядом, когда тонули города во время великого потопа? Не ты ли смотрел на горящие Содом и Гоморру? Не ты ли нес на землю волю Господню в день последней казни египетской? И уж наверняка именно ты стоял рядом с так и оставшимся безымянным мессией, что провозгласил начало Дня Гнева тридцать лет назад.

Свет и тьма… Иногда так трудно понять, где кончается одно и начинается другое.

Я медленно выдохнул, поднимая взгляд:

— Я буду говорить. Обязательно буду. Но сначала хочу прояснить для себя один момент… Можно?

Холодное невыразительное пламя синих глаз было мне ответом.

— Зачем? — спросил я, без опаски глядя прямо в лицо Уриилу. Его взгляд не мог уязвить меня. Сейчас уже не мог. — Зачем вам все это? Зачем вы хотите уничтожить нас? Молчание.

— Зачем?..

Мертвая тишина, в которой слышно только мое и Иринино дыхания. Безжизненные глаза Уриила. И довольный оскал на чешуйчатой морде демона.

— Скажи ему, вечный враг, — с несомненным довольством отозвался Аваддон. — Яви свет высшей истины. Объясни смертному человеку, в чем разница между нами.

Уриил никак не показал, что. услышал подначку. Он просто стоял и смотрел на меня. Синие глаза захлестывали меня космическим холодом. И лед сталкивался со льдом.

Интересно, много ли льда сейчас в моих глазах? И каков он? Не синий. Точно не синий… Откуда-то я знал, что и не черный. А какой?.. Неважно. Я знаю, что он был. Остальное меня уже не интересовало…

А потом пришли видения. Точно такие же, как донимавшие меня сны, они отличались лишь тем, что происходили наяву. Я видел картины прошлого. Они плыли у меня перед глазами, заслоняя, затуманивая, стирая реальность… И только пылающие глаза ангела оставались пугающе реальными. Они прожигали насквозь каждую картину, каждый образ, огненными буквами вписывая в мой мозг истину… Вернее, ту ее часть, которая могла быть мне доступна.

— Нет! — взвизгнул я, мотая головой и стряхивая захватившее меня изнутри полусонное оцепенение. — Говори вслух. Больше никаких снов или видений. Хватит. Только слова!

Впервые за все время Уриил издал исконно человеческий звук — вздох. Усталый вздох мудреца, изо дня в день вынужденного общаться с надоедливыми глупцами, неспособными увидеть истину, даже если их ткнуть в нее носом.

— Слова будут оправданием. Мне не за что перед тобой оправдываться, человек,

— Ладно. — Я выпрямился во весь рост. — Пусть не передо мной. Но как насчет Ирины? Уж ей-то вы точно обязаны. Как насчет всего человечества?

— Человечество было создано Им, — напомнил ангел. — Творец имеет право на свое творение. Даже ваши человеческие законы подтверждают это.

— Имеет, — кивнул я. — Имеет, если это творение неразумно. Если же оно обладает разумом… что ж, подобная точка зрения не отражена в нашем юридическом праве — у нас как-то не научились пока производить подлинный разум искусственно. Но с моральной точки зрения такой творец однозначно жесток. Если Он хочет управлять нами, если Ему нужны не свободные существа, а игрушки, то зачем он дал человеку разум, зачем наделил его свободой воли? Зачем? Чтобы мы страдали?.. Как еще я могу это назвать, если не жестокостью?

Стеклянные глаза на обрамленном светлыми волосами идеальном лице, слишком красивом и правильном, чтобы быть реальным.

— Разве это так невыносимо? Разве Он столь много от вас требует?

— Да, — ответил я после некоторой паузы. — Иногда это даже больше, чем мы в силах отдать.

Взгляд ангела пронзал меня насквозь, гнал мурашки по коже, принуждал говорить и говорить, изливая в нехитрых словах свою обиду и боль за жестокое несовершенство этого мира:

— Почему нельзя было оставить нас в покое? Почему Бог не позволил нам жить самим, по своему разумению выбирая путь? Как же его последний дар — пресловутая свобода воли?

— Людям уже было позволено выбирать свой путь, — отозвался Уриил, и в его неживом голосе я неожиданно услышал нотки печали. — И посмотри, куда вы пришли. Посмотри, человек. Вспомни все, что ты знаешь о днях до Гнева. Вы старательно вытравили из себя зачатки божественного начала. Превратили огонек веры в модное и дорогое увлечение. Вы убили в себе свет.

— И тогда небеса решили вмешаться, — с горечью констатировал я. — Вернуть заблудшее человечество» к Богу. Вычистить мусор, убрать всех тех, кто сумел умертвить свои души еще при жизни, выбросить их из круга бытия, чтобы позволить остальным расти навстречу свету без необходимости продираться при этом сквозь непролазные заросли сорняков… Генеральная прополка запущенного огорода, устроенная опомнившимся садовником.

— Я понял тебя, — трубно ответил ангел. — Не нужно больше аналогий. Не говори ничего, о чем можешь потом пожалеть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});