Откуда и что на флоте пошло - Виктор Дыгало

Адмирал... Это — воинское звание высшего офицерского состава во многих военно-морских флотах. Произошло это слово от арабского амиральбахр — повелитель (владыка) на море. В Европе, как понятие «флотоводец», оно вошло в употребление в XII в. вначале в Испании, а затем и в других странах (на Сицилии, например, в 1142 г., в Англии — в 1216 г.). В средние века адмирал обладал почти неограниченной властью. Он фактически создавал флот, выбирал типы судов для его комплектования. Он же был для флота и высшей юридической властью и творил суд и расправу согласно древним морским обычаям. В конце XIII в. в Голландии появилось звание шаутбенахт (голл. schout bij nucht — смотрящий ночью или наблюдающий ночью) — это и был первый адмиральский чин, соответствующий званию контр-адмирал. Чин корабельного шаутбенахта получил капитан-командор Петр Михайлов (Петр I) за Полтавскую победу. Несколько позже появилось звание вице-адмирал (переводимое как «заместитель адмирала»). Мы уже знаем, что Петр I установил четыре адмиральских звания (чина): генерал-адмирал, адмирал, вице-адмирал и контр-адмирал (шаутбенахт). Чин генерал-адмирала присваивался «главному начальнику флота и Морского ведомства», то есть лицу, стоявшему во главе всего Российского флота. Адмирал, по регламенту парусного флота, командовал кордебаталией (основными силами); вице-адмирал как заместитель адмирала командовал авангардом, и, наконец, контр-адмирал — арьергардом.

Первым в России адмиральское звание получил один из ближайших сподвижников Петра I по руководству флотом, выходец из Дании Корнелий Иванович Крюйс. В 1698 г. он покинул голландский флот и был принят на русскую службу. В 1699 г. ему был пожалован чин вице-адмирала.

Первым «красным» адмиралом стал М. В. Иванов. 21 ноября 1917 г. Всероссийский съезд военного флота, где В. И. Ленин выступил с большой речью, принял необычное решение: капитану 1-го ранга Модесту Васильевичу Иванову за преданность народу и революции, как истинному борцу и защитнику прав угнетенного класса присвоить звание контр-адмирал.

Когда говорят об адмиральских званиях, нередко возникает вопрос почему первое из них именуется «контр-адмирал»? Ведь приставка «контр», давно ставшая привычной в нашем языке, в буквальном переводе означает «против». Отсюда и слова, знакомые и понятные всем: «контратака», то есть атака в ответ на вражеское нападение, «контрразведка» — ведение борьбы против неприятельской разведки. В начале нынешнего века на флоте существовали контрминоносцы — крупные носители торпедного оружия, специально приспособленные для уничтожения обычных кораблей этого класса. А контр-адмирал?

В XVIII в. основным боевым порядком линейных кораблей, решавших судьбу сражения, была кильватерная колонна. Но большие соединения — эскадры, флоты — порой растягивались на весьма значительное расстояние, и адмиралу, командовавшему ими, было весьма сложно следить за ними и управлять боевыми действиями. Особенно трудно приходилось, когда эскадра попадала в туман или шла в ночных условиях. И практика заставила флотоводцев назначать на последний корабль в колонне своего помощника, способного быстро разобраться в обстановке и, если нужно, принять бой с противником. Такой командир должен был обладать властью, а также старшинством в чине по сравнению с командирами линейных кораблей. Поэтому, как уже говорилось, в голландском флоте и появилась адмиральская должность «шаутбенахт» — «наблюдающий ночью», в английском — «риар-адмирал» — «тыловой адмирал», а во всех остальных флотах мира — просто контр-адмирал, то есть командир, находящийся в концевой части кильватерной колонны.

Прошли столетия, но адмиральские звания, введенные Петром I в отечественном русском военном флоте, существуют и ныне.

ФЛОТСКИЕ ПОВЕРЬЯ И ЛЕГЕНДЫ

Моряка в течение всей его жизни сопровождают самые различные поверья, легенды и морские неписанные правила. Причиной возникновения некоторых из них стали длительные пристальные наблюдения мореплавателей за самыми разными явлениями природы. Особенно живучи те поверья, которые появились в результате совпадения момента действия скрытых сил природы с каким-либо несчастьем, случившимся на корабле или с самим кораблем.

Рассказы бывалых морских волков были подобны снежному кому, катящемуся с горы, который обрастал по мере того, как рассказчик добавлял к ним что-то новое, стараясь украсить дополнительными «фактами». В конце концов подобные повествования превращались в своеобразные морские «охотничьи рассказы», где с трудом можно понять, где тут правда, а где чистая выдумка.

Известно, что многие поверья идут еще с времен плавания аргонавтов[100], сопровождавшегося многими приключениями. И уж, конечно, многие чисто морские таинственные явления природы — водяные смерчи, фосфоресцирующие волны, «голос моря», огни святого Эльма, ураганные ветры, штормы и т. п. — не могли не способствовать рождению большого числа легенд, вслед за которыми возникали поверья и обычаи, предписывающие, что и как нужно делать моряку, чтобы избежать ужасных последствий этих явлений.

В Англии, например, до сих пор существует мнение, что выход в море в пятницу, и тем более в пятницу 13-го числа, совершенно немыслим и должен быть под любым предлогом перенесен. Ибо пятница, как гласит предание, день распятия Христа. А между прочим, как раз 13-е число чаще других дней в году приходится именно на пятницу. В конце XVIII в. это суеверие настолько сильно распространилось, что английское правительство решило доказать абсурдность приметы. Построили корабль под названием «Пятница», который заложили в пятницу, спустили на воду тоже в пятницу, выход судна в первый рейс состоялся в пятницу. Но такова ирония судьбы: судно вместе с командой пропало без вести.

Но не все мореплаватели относили пятницу к несчастливым дням. Например, португальцы и испанцы считали ее благоприятным для отплытия днем, ибо Колумб начал свое первое плавание, во время которого была открыта Америка, именно в пятницу.

С числом тринадцать также связано немало любопытных историй. В 1907 г. на подводных камнях погибла семимачтовая шхуна «Томас Лаусон». Она была построена в Америке в 1902 г. и считалась самой крупной в мире, ее валовая вместимость составляла 5218 рег. т. Шхуна была названа именем человека, который написал книгу «Пятница — тринадцатое число». Шхуна «Томас Лаусон» погибла в пятницу 13 декабря. Вот и не верь после этого в приметы!

В России роль несчастливого дня исстари отводилась понедельнику, да и 13-е число было также не в почете. Эти дни во флоте всегда считались несчастливыми. Нелюбовь к понедельнику и злополучной «чертовой дюжине» сохранилась в сердцах моряков и до наших дней.

Были и такие, совсем уж нелепые приметы, как, например, чихание: при отплытии на левом борту — признак предстоящего кораблекрушения, на правом — удача в плавании. Если моряк, стоя на левом борту, чувствовал, что не в силах сдержать чиханий, он бегом бросался на правый борт.

Среди русских мореходов бытовали и такие, например, курьезные поверья — не рекомендовалось прикуривать третьим от одной и той же спички, ибо тогда один из прикуривавших обязательно скоро умрет.

С незапамятных времен мореходы стремились не только предугадать, какой будет ветер, но и пытались управлять им. Так родилось множество обрядов и магических средств, призванных уберечь судно от штормов или же вызвать нужный ветер. Например, в штиль «испытанным» способом вызвать ветер было его «высвистывание». У русских моряков и сейчас в ходу пословица: «Не посвистишь, так и ветра не будет». Но свистать надо было с умом. Для этого у капитанов и боцманов имелись специальные «заготовленные» свистки, которые хранились в молитвенных шкатулках и использовались лишь в крайнем случае. «Высвистывали» ветер мелодичными трелями, повернувшись в ту сторону, откуда ждали его появления. Количеством посвистов определялись сила ветра и его продолжительность. Простое бездумное посвистывание на судне строго каралось, так как, по мнению моряков, могло привести к непредсказуемым бедам. Так, например, свистеть во время шторма значило усилить ветер.

Свистун вызывал гнев у окружающих. Были и другие «проверенные» средства вызвать ветер. Например, считалось, что ветер приносило бултыхание швабры за бортом судна, царапание мачты ножом или хотя бы ногтями, обливание парусов водой, привязывание к вантам ботинка или выбрасывание за борт какого-либо предмета в дар морским богам. Однако, как правило, все эти действия вместе взятые, бывало, так и не вызывали ни малейшего движения воздуха. Тогда оставалось последнее средство... хорошенько выпороть сопливого юнгу, да так, чтобы он визжал на весь океан. Ну вот, наконец ветер и подул! Теперь важно сделать его попутным. Для этого моряки брали в рейс карманные платки с узелками в четырех углах, которые символизировали четыре направления по компасу. Развязывая соответствующий узелок, они пытались изменить направление ветра. Если же ветер не менялся (а понятно, что зачастую так оно и было!), моряка ругали за то, что он развязал не тот узелок. Поморы для этого заговаривали нужный ветер, делая при этом засечку на специальной палочке. Эту «палочку-выручалочку» кормчий бросал через голову в море, говоря ласковые слова жене нужного ветра и ругая жену противного. Ну, а если нужный ветер удавалось поймать, то мореходы строго соблюдали положенные табу, чтобы он не сменился. Теперь никто не свистел, не бросал ничего за борт, прятали подальше швабру и весла (грести при ветре — дразнить его), говорили вполголоса, чтобы не спугнуть его.