Выстрелы с той стороны - Александр Ян

— Вы же сказали, что, вроде бы, не собираетесь его трогать.

— Его, — пожал плечами Эней, — могут тронуть вместе с нами. А с тем вашим парнем, что сидит на маяке, может случиться неприятность и похуже гормональной недостаточности.

Хан отхлебнул пива, передал банку Винсенту. «Карлсберг». Ну конечно, если Копенгаген — то «Карлсберг».

— Понимаете, — продолжал Эней, — мы ведь могли просто пойти на маяк и забрать нашего друга. Пока вы тут по приказу Билла развешиваете для нас флажки. И плевать, что где-то там поблизости шныряют варки. Но нам хочется, чтобы остался человек, который может свидетельствовать: Эней не спятил, и палит не во всех подряд.

— Как вы узнали, что Рысь подал сигнал тревоги?

У командиров групп обычно крепкие нервы, а вот губы девушки стали серыми.

— Он, — медленно спросил Эней, — тоже?

Хан вычислял не очень быстро, на поле боя его чаще выручала развитая интуиция. Они узнали о Рыси от Кира. А Кир позвонил Рыси, потому что они его как-то убедили. И нарвался на Билла. Случайно ли Билл уехал с коммом Рыси? Они вдвоём допрашивали заложника, Рысь переводил, он мог что-то такое узнать, что не обязательно знать нам. То есть, Билл думает, что нам не обязательно. А Рысь это понял. Не сразу, иначе раньше хватился бы комма и позвонил. Но и об этом звонке наверняка доложили: весь персонал музея — люди Билла. И Билл, дважды за один час услышав про таблетки, решил проверить… А я замотался и ответил ему совершенно естественно. Он не заподозрил нас, но он собирается на маяк. На маяк.

Хан достал комм и набрал Кира.

— Да, — сказал Кир.

— Вы где?

— У мола, — у какого мола, объяснять было не надо.

— Билл не показывался, — прочел его мысли Эней.

Они могли убить Кира. Они могли забрать бородача силой. Они могли положить нас здесь. Им нужны свидетели — а вот нужны ли они Биллу, непонятно. Леший бы побрал всю эту штабную путаницу. Скорее всего, это какая-нибудь провокация и кто-то в СБ получит блямбу на мундир, если мы перестреляем друг дружку.

— Едем, — сказал Хан. — Расскажете по дороге, что у вас горит.

* * *

То, что рыжий, уходя, включил в коридоре музыку на полную громкость, Костю сначала рассмешило, а потом обеспокоило.

Динамики были мощные, от псевдоафриканского мяуканья разве что пол не вибрировал. Костя фыркнул. Понятно, что рыжий ему не доверяет — вот и хочет посмотреть, что Костя будет делать, оставшись один, да еще с такой шумовой завесой. А может быть… Да чтоб их с этим ультразвуком. А может быть это не только ловушка, но и… на всякий случай.

Костя ждал. Потом ещё ждал. Потом ждал ещё немножко — и всё это время потихоньку теребил цепь, которой был прикован за анклеты к мощному стенному стеллажу.

За анклеты — это было хорошо. Потому что, во-первых, ноги у человека сильнее, чем руки, а во-вторых, анклеты застегнули поверх джинсов, а то бы он уже рассадил себе все щиколотки.

Если бы его приковали к нижней секции стеллажа — всё было бы совсем легко: он просто приподнял бы эту здоровенную железную дуру и снял ее с кронштейнов, которыми она была зафиксирована у стены. Но Билл оказался не дурак, и приковал его ко второй секции снизу.

Место выбрал правильно. А вот с замком ошибся. Вернее, не совсем ошибся — сломать обыкновенный амбарный замок незаметно мог разве что фокусник. Но замечать сейчас было некому.

Костя поднатужился, поднапружился, рассадил-таки ноги даже сквозь штаны, до одури навертелся, скручивая цепь — но замочек не выдержал, крякнул и расскочился.

Правда, это была только четверть дела. Три четверти — снять анклеты, снять наручники и открыть дверь — ещё были впереди. И почему в семинарии не учат по-настоящему полезным вещам? Работе по металлу, например… А хоть бы и учили — чем работать-то? зубами?

Костя обыскал комнату. Потом ещё раз обыскал.

— «И ничего там не нашел», — пробормотал он в расстройстве.

Ладно. Теперь у него хотя бы было оружие — некое подобие кистеня из цепи и замочка. Хотя против Билла оно годилось не очень, а тех, кто мог прийти с Биллом, скорее, проймёт другое.

Костя исследовал дверь и понял, что она так же сокрушима, как и замок: эту комнату никто не планировал под тюрьму, дверь не усиливали металлом. Наверное, вполне сработал бы старый трюк «вышибание замка ногой», если бы не анклеты.

Было еще одно соображение — рыжий не вернулся. Кто мог его задержать? И насколько окончательно?

В свете отсутствия сторожа Косте особенно хотелось вернуть себе свободу действия и передвижения. Он снова поискал глазами — чем бы вынести дверь? — и обнаружил стол и стул, оставленные Биллом для рыжего.

Стул был измерен, взвешен и найден слишком легким. Стол представлял собой более громоздкую конструкцию, но совершенно отказывался скользить по бетонному полу и в качестве тарана был непригоден. Если бы наручники позволяли развести руки пошире, Костя всё равно использовал бы его в этом качестве, но что уж тут мечтать… Зато этот стол можно было пододвинуть к двери и, сев на край, сделать то, что не давали с разбега сделать анклеты: шарахнуть по замку. Отсутствие разбега компенсировалось возможностью бить обеими ногами.

Как выяснилось, расчёты и манёвры были потерей времени. От удара замок чихнул — и вылетел вместе с дверью.

Каморка, где держали пленного, располагалась в нижнем этаже какого-то здания. Внутренняя конфигурация казалась смутно знакомой. Костя решил не ломать голову — сейчас он выглянет наружу и посмотрит оттуда. От внешнего мира его отделяла одна дверь.

Помня, с кем он может тут столкнуться, Костя перекрестился и начал читать первое что в голову пришло: «Радуйся, пречестный и животворящий Кресте Господень…» Толкнул дверь. В лицо ему ударил влажный морской ветер. Довольно крепкий ветер, обещающий к ночи стать еще крепче. Свет уходящего солнца, процеженный через тучи, был тусклым, моросило, и Косте это не понравилось. Где-то здесь точно шастали те люди или не-люди, из-за которых не вернулся рыжий. Костя, семеня, что твой коростель, вышел наружу, прыжком спустился с крыльца, удержал равновесие, ухватившись за стену, огляделся и сразу узнал место, хотя ни разу здесь не был — сказалась военная привычка ориентироваться по карте: каменистый островок, засаженный деревьями и кустарником, длинная пристань, где пришвартованы десятки разнобразных кораблей, от ракетного корвета времен Полночи до чуть ли не драккара, останки каких-то промышленных цистерн, башня старого маяка, послужившая ему тюрьмой, иззубренный крышами домов горизонт — и светло-серая линия мола, соединяющая остров и город.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});