Заводная и другие (сборник) - Паоло Бачигалупи

— Всем спокойно!

— Май ао! Нет! Нет-нет-нет!..

— Лечь! Мап лон дияо ни! Лицом вниз!

— Пожалуйста, не надо! Нет-нет-нет!..

— Лежать!

Эмико, склонив голову, внимает перебранке. У нее хороший слух — еще один дар создателей наряду с гладкой кожей и собачьим стремлением служить.

Снова крики. Топот. Треск. По спине пробегает холодок. На девушке только брюки в обтяжку и едва прикрывающий грудь купальник. Остальное — уличное — она приготовила и оставила внизу.

Кричат уже громче. Кто-то страшно вопит — от боли, дикой первобытной боли.

Белые кители. Облава. Накатывает волна адреналина. Нужно успеть уйти с крыши. Эмико подбегает к лестнице и замирает, услышав топот на нижних пролетах.

— Отделение три. Все чисто!

— Фланги?

— Все спокойно!

Она захлопывает дверь, прислоняется к ней спиной, понимает, что попала в ловушку — кители уже на лестнице, — и бежит искать другой выход.

— Проверить крышу!

Эмико замирает на самом краю. В тридцати футах ниже выступает ближайший балкон — часть пентхауса (когда — то жилье в башне считалось роскошным). От вида крохотного пятачка кружится голова: под ним огромная пустота до самой дороги, по которой идут люди размером не больше жучков.

Порыв ветра толкает к самому краю. Эмико взмахивает руками, едва не падает — будто духи воздуха хотят ее убить, — снова смотрит на балкон — нет, невозможно — и бежит обратно, выискивая по пути, чем бы заклинить дверь. Кругом только обломки кирпичей, черепицы, да сохнущее на веревках белье и больше ни… Тут Эмико замечает черенок старой швабры, хватает его, с силой упирает в раму. Петли так проржавели, что дверь прогибается. Черенок из везеролла крепче железа. Морщась, она нажимает еще сильнее.

Надо искать другой вариант — пометавшись, как ополоумевшая крыса, девушка уже закипает изнутри. Жирный красный шар солнца ползет к горизонту, по разбитой крыше протянулись длинные тени, среди которых она кружит в панике. Тут ее взгляд падает на белье: а если спуститься по веревке? Эмико пробует порвать одну — та слишком крепкая, к тому же хорошо привязана, — дергает еще раз…

За спиной от удара вздрагивает дверь. Кто-то, ругнувшись, кричит:

— Открывай!

Снова сильный удар. Распорка пока держит.

Ни с того ни с сего в голове всплывают слова Гендо-самы, говорящего Эмико: «Ты совершенна. Ты идеальна. Ты восхитительна». Вспомнив слова старого мерзавца, она, оскалившись, дергает веревку сильнее, вкладывая в рывок ненависть к этому змею, который любил ее, а потом взял и просто вышвырнул. Веревка режет пальцы, но не поддается. Гендо-сама. Предатель. Вот так она и умрет — идеальная, но обратного билета почему-то недостойная.

«Я сгораю».

Идеальная.

Еще один глухой удар — и дверь трещит. Эмико бросает веревку и снова начинает отчаянно искать другой вариант спасения. Кругом только камни да воздух, будто она в горах, на большой высоте. На идеальной высоте.

Из проема летят куски разбитой петли, дверь немного отходит от косяка. Оглянувшись в последний раз, девушка бежит к краю здания в надежде все-таки найти там какой-нибудь спуск и резко замирает, размахивая руками перед бездной. Только ветер — ни ухватиться, ни слезть. Она опять смотрит на веревки: а если…

Дверь слетает с петель. Из проема с пружинными пистолетами наперевес выскакивают двое белых кителей, застывают на мгновение, замечают Эмико и уже на бегу кричат:

— Эй ты! Иди сюда!

Она смотрит вниз: люди на улице не больше точек, балкон размером с почтовый конверт.

— Стоять! Йут дияо ни!

Кители мчат к ней со всех ног, уже оставили позади полкрыши, но при этом движутся поразительно медленно — не быстрее, чем течет мед в холодный день.

Эмико глядит на них озадаченно: до чего неторопливый бег, словно вокруг не воздух, а рисовая каша, каждый жест будто растянут. С ними то же, что и с тем человеком, который хотел ее зарезать тогда, на улице, — все происходит на невероятно, немыслимо низкой скорости.

Идеальная. Улыбнувшись, она делает шаг на выступ крыши.

Кители раскрывают рты, хотят что-то крикнуть, поднимают и наводят пистолеты. Эмико смотрит прямо в узкую щель дула. Мелькает мысль: а вдруг замедлилась именно она? И вдруг то же произошло и с силой тяжести?

Порывы ветра влекут ее прыгнуть, духи воздуха толкают, накидывают на лицо сеть черных волос. Девушка отбрасывает их в сторону, с умиротворенной улыбкой смотрит на преследователей — те все бегут, все целят — и делает шаг назад. Глаза кителей лезут на лоб, пистолеты вспыхивают красным, из стволов вылетают диски. «Один, второй, третий, — считает Эмико, — четвертый, пятый…»

Гравитация рывком утягивает ее вниз. Диски-лезвия и люди исчезают. Она с силой ударяется о балкон, колени бьют в подбородок, лодыжку сильно выкручивает. Скрипит металл. Ее отбрасывает к ограде, которая от толчка вылетает наружу, Эмико падает следом, но успевает схватить рукой обломок медных перил и повисает над бездной.

Пространство соблазняет свободным падением, подталкивает порывами горячего ветра. Тяжело дыша, девушка подтягивает себя вверх по накренившемуся балкону. Ее трясет, болят ушибленные места, но руки и ноги действуют — кости целы. «Идеальна». Эмико забрасывает ногу и ползет в безопасное место. Скрежещет металл старинных креплений. Она вся горит и хочет только одного — лечь и соскользнуть с шаткого выступа в пустоту.

Наверху кричат. Белые кители выглядывают с крыши, наводят пружинные пистолеты. Диски летят вниз серебряным дождем, рикошетом выбивают искры, взрезают ее кожу. Страх придает сил. Эмико бросает себя на стеклянные двери. «Идеальна». Искры осколков вспарывают ладони. В облаке острого крошева она вваливается в чье-то жилище и бежит, превращаясь в размытое пятно в глазах изумленных людей — неимоверно медленных, словно замерзших.

Распахнув с лету очередную дверь, Эмико выскакивает в коридор, видит белые кители и мчит прямо сквозь толпу, слыша растянутые удивленные возгласы, к лестнице. Вниз, вниз, вниз по ступеням, оставляя преследователей и их крики позади, далеко наверху.

Ее кровь превратилась в жидкий огонь, пролеты пышут жаром. Перед глазами плывет. Споткнувшись, она приваливается к стене — даже горячий бетон холоднее ее кожи — и, оступаясь, бежит вперед. Слышен звук погони — возгласы и топот ботинок.

Вниз по спирали, сквозь кучки жильцов, распихивая перепуганных облавой людей. В голове от перегрева каша бредовых мыслей.

Крохотные капельки пота выступают через бессмысленно мелкие поры, но в горячем влажном воздухе чувства прохлады они не приносят. Девушка еще никогда не ощущала на себе влагу — только вечную сухость…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});