Чудесное мгновение - Алим Пшемахович Кешоков

фаэтоном, который с ровным шумом быстро катился по сухой траве.

Дети, женщины и старики возбужденно следили за скачкой джигитов. Во всех концах аула заливались собаки; то тут, то там, вспугнутые лошадьми или толпою зевак, разлетались куры и гуси. Птичий гам стоял, как на осенней охоте.

А вот и поляна у Трех холмов.

Уже горели костры. По степи разносился запах чесночного соуса и вареной баранины.

Подскакали. Фаэтон остановился, всадники спешились. С веселым шумом, шутками и прибаутками начали располагаться на разостланных бурках. Пошла по рукам круговая чаша. Невеста и ее подружки чинно ожидали в фаэтоне конца пиршества. Заботливый посаженый отец и тамада дед Баляцо преподнес им пышки и халву.

— Да не покинет всех нас изобилие, — этими словами девушки ответили на ласку и угощение и отвернулись, потому что есть на глазах у парней было неприлично.

Сарыма пока не участвовала в пиршестве, но чудно хорошо, привольно и весело было у нее на душе. Все страхи отпали, томило только желание поскорей войти в дом Эльдара. Не такой ли должна быть вся ее жизнь, как это утро, исполненное ласки и радости? Ей казалось, что даже степная пыль ложится как-то особенно ласково и тепло. Она видела сияющее небо, кружащихся в небе птиц, а в стороне — легкие и чистые снеговые вершины.

Джигиты открыли пальбу по воронам, у костра завели песню, но Баляцо торопил людей: пора возвращаться в аул — все выпито и съедено, жениховское угощение оценено по достоинству. И вот — снова крики, звон колокольчиков, стрельба, топот конских копыт, ровный ход колес по траве.

Промелькнул возрожденный дом Жираслана, старая мельница…

Въехали в улицу, заполненную народом.

УНАИША — ВЫХОД НЕВЕСТЫ. ЗАГАДОЧНЫЙ ВЫСТРЕЛ

В доме жениха ждали возвращения фаэтона, укатившего за невестой.

Заканчивались приготовления к пиру. За одним главным столом не могли разместиться все гости, и по обширному двору расставлялись маленькие столики, собранные по всему аулу. Многие из этих старомодных столиков сохранились со времен того незабываемого пиршества, когда семья Баташевых, родственников жениха, выделилась среди других семей как особо воздержанная. Как хотите, а неспроста сын Айтека Баташева ныне стал таким большим человеком — первым председателем советской власти. Да и сам жених — Эльдар, — хотя по крови принадлежал Чундоковым, адыгейцам, откуда Астемир взял себе жену Думасару, все-таки учился большевистскому делу возле Астемира, как возле Бота — кузнечному. Эльдар тоже становится теперь не последним человеком в Нальчике — у Инала и других самых больших большевиков.

Обо всем этом рассуждали старики в ожидании пира. Угощение примиряло даже особо сварливых и упрямых с виновником торжества, большевиком Эльдаром. Прослышав о том, что на свадьбу приедет сам Казгирей, верховный кадий, явились Саид и Муса. С утра шумел Давлет. Исхак в который раз рассказывал историю о том, как шариатисты забрали у него волов.

Всегда смирный старик не мог говорить об этом без ожесточения.

— Под седьмой слой земли загнал бы их, — сердился Исхак.

— Кого? — почуя возможность поспорить, вмешался Давлет.

— Известно, шариатистов. Это воры с молитвой на устах.

— Ой, не говори так, Исхак! Шариатисты — святые воины.

— Пропади они пропадом, такие воины. Тьфу!

— Ой, Исхак, сохрани в сердце аллаха! — посоветовал Саид.

Заговорили об отвергнутом Рагиме, начали гадать, придет ли он на свадьбу. Вспомнили, что Рагим, кажется, персидский подданный, и сочли, что решение Рагима будет зависеть от воли шаха. Беседа перешла на обсуждение разницы между шахом и царем. Разницу эту некоторые видели в том, что шах имеет много жен, а царь — много солдат.

Разумеется, за столом главенствовали Саид и Муса. Почетное место занимал и новый мулла жемата Батоко… Не желая пропустить случая поспорить с Мусой, поблизости пристроился Масхуд Требуха в Желудке. По этому поводу глашатай дед Еруль заметил не без задора:

— Куда голова реки, туда и хвост.

Несмотря на засушливое лето, угощение обещало быть богатым. И все-таки старики с особенным удовольствием вспоминали пиршество на берегу Шхальмивоко в тот день, когда ждали гостей-абхазцев. Тогда многие из этих стариков были еще молодыми людьми и многим из них довелось в тот день слышать прорицание старейших. И глядите: все предсказания оправдываются. Так оно и получилось, как говорили прорицатели, гадавшие по бараньей кости, предсказывая нынешнее лихолетье. Уже в тот день говорили старики: восстанет брат на брата, сын на родителей, пойдет по земле мор и голод, а по небу огонь.

В таком духе толковали старики, но при этом все время принюхивались к вкусным запахам чесночного соуса и сладковатой махсымы.

Крики «скачут» вернули их к действительности.

Все заволновались.

Два всадника мчались на взмыленных конях. Это были Казгирей и Келяр. Они первыми несли жениху радостную весть: невеста едет!

Кони обоих молодцов шли голова в голову, и оба они с карьера перемахнули через плетень на обширный двор. Люди шарахнулись. Всадники осадили коней. Думасара, посаженая мать, ждала вестников на крыльце. За нею были видны женщины с чашами, наполненными пенистой махсымой, настоянной на меду.

Старики, как солдаты, строились в ряд, занимая места соответственно возрасту. Запыленный фаэтон, сопровождаемый джигитами, под звуки пальбы, ржания коней, детских криков, возгласов приветствий и удальства, въехал во двор.

Со счастливым, томительным чувством покорности Сарыма опять отдалась чужим рукам, подхватившим и поднявшим ее. Впрочем, Сарыма знала, что это руки Баляцо. Ее внесли в дом. Но Сарыма боялась остаться тут и, зная от Эльдара, что у него есть еще и другой дом — «квартира» в Нальчике, просила его уехать после свадьбы туда… А все желают ей счастья в этом неприветливом доме, который Сарыма не хочет признать своим. Не лежит сердце к этим княжеским комнатам ни у невесты, ни у посаженой матери, хотя Думасара и возглашает:

— Пусть внесет невеста в этот дом счастье и покой!

И женщины хором повторили:

— Видит бог, это правда. Пусть счастье войдет в дом вместе с невестой.

— Да будет она кротка, как мягкогубая овца, — сказала Думасара, посаженая мать.

И посаженый отец добавил:

— Видит бог, она кротка и радостна! Но где жених? Где Эльдар?

Обычай вынуждал Эльдара в это время томиться в доме Астемира. Жених не должен видеть невесту в первый день свадьбы.

Все протекало в соответствии с требованиями адыге-хабзе. Друзья Эльдара были тут, каждый старался внести свою лепту подарком, красивым словом, песней, танцем, услугой.

Тембот, как и следовало ожидать, возглавил отряд подростков, которые кололи дрова, перетаскивали бараньи туши, разжигали огонь. Лю, весь в курином пуху, верховодил среди младших. На его долю выпала приятнейшая обязанность рассыльного — то нужно было позвать деда