Прости меня за любовь - Даниэла Стил

Домой в этот день Талли вернулась поздно, а вечером следующего дня, разбирая почту, неожиданно наткнулась на письмо от Анджелы Морисси. Талли сама хотела ей написать, но пока не собралась, да и точного адреса она не знала.

«Уважаемая мисс Джонс, — писала Анджела, — я знаю, что мы с Хантом причинили вам много страданий и у вас есть все основания относиться к нам не слишком хорошо. Я пишу вам для того, чтобы вы знали: Хант любил вас по-настоящему. Он попал в сложную ситуацию, выбраться из которой оказалось нелегко, но он всегда говорил мне, какая вы замечательная и как сильно он вас любит. Мне будет его очень не хватать, и я уверена, что и вам тоже… Еще раз простите за всю боль, которую мы вам причинили. Надеюсь, для вас все закончится хорошо. Искренне ваша — Анджела Морисси».

Это письмо стало приятной неожиданностью, и Талли почувствовала, что у нее немного отлегло на сердце, к тому же оно подтверждало те выводы, к которым они пришли с отцом. Значит, Бриджит снова солгала, когда утверждала, что Хант никогда ее не любил и смеялся над ее чувствами. Да, Хант показал себя слабым и непорядочным; он совершил много ошибок, но, несмотря на это, он во многом оставался хорошим и добрым человеком.

Талли аккуратно сложила письмо и спрятала в ящик письменного стола. Мысленно она пожелала Анджеле всего самого лучшего. Что касалось Ханта, то Талли искренне надеялась, что его душа обрела покой.

Ей казалось, что это будет справедливо.

Глава 16

Макс, как и обещала, приехала домой перед началом занятий в летней школе, и Талли с Сэмом были очень рады ее видеть. К деду Макс ходила чуть не каждый день, а по вечерам, закончив работу, Талли возила обоих есть мороженое в кафе. Сэм просто обожал «Айсберг»[24] с рутбиром, он говорил, что это его любимое лакомство еще с детства. Днем же Макс вывозила его на прогулки в инвалидном кресле, которое Сэм теперь использовал чаще, чем ходунки. В последнее время он еще больше ослаб физически и не очень твердо держался на ногах, однако ум его оставался все таким же цепким, жадным до новой информации. Именно поэтому ему так нравилось общество внучки, которую он мог расспрашивать о том, что творится в мире, о ее взглядах и мнениях.

Вместе с тем все трое, включая Сэма, еще не до конца оправились после смерти Ханта, после его предательства, а также после ужасных поступков Бриджит. В особенности это касалось Талли, и Сэм с Макс очень за нее беспокоились. Как правило, она присоединялась к ним вечером и, побыв с ними какое-то время, увозила Макс домой. За день Талли так уставала, что почти не участвовала в общем разговоре, но Сэму все равно очень нравилось проводить время со своими «девчонками».

Сейчас Талли работала над монтажом последнего фильма Ханта, и хотя график был менее напряженным, чем в процессе съемок, дел у нее хватало. Как ни старалась она проводить с дочерью каждую свободную минутку, отсутствие помощницы изрядно связывало ей руки. Впрочем, времени оставалось еще достаточно — фильм нужно было подготовить к прокату к Рождеству, и не только потому, что этого требовала программа финансирования. Сюжет картины был таков, что ее появление на экранах накануне рождественских праздников гарантировало прокатчикам дополнительную прибыль, и Талли очень старалась уложиться в срок. Она, однако, понимала, что в данном случае не все зависит от ее усилий и что, как ни цинично это звучало, картина была просто обречена на успех благодаря трагической гибели Ханта, наделавшей столько шума.

— А что сейчас с Брит? — спросила Макс как-то вечером, когда они вернулись домой после ужина с Сэмом. — Где она?

— Насколько я знаю, — ответила Талли, — ей предъявили обвинение в умышленном убийстве первой степени и отправили в тюрьму до суда. Теперь ее будут судить и за присвоение чужих средств, которое является федеральным преступлением, и за убийство, которое преследуется по уголовному уложению штата. Первое слушание назначено на девятнадцатое апреля, но я, если честно, вовсе не жду этого дня с нетерпением. Скорее наоборот… Бриджит, я думаю, тоже, но она пока не выказывала желания признать себя виновной. Да и то сказать — от этого она ничего не выигрывает и ничего не теряет. Убийство и хищение с отягчающими обстоятельствами достаточно серьезные преступления, так что срок ей назначат большой. Кроме того, Грег предъявил Бриджит гражданский иск — быть может, так мы сумеем вернуть хотя бы часть украденного. Хотелось бы, чтобы нам присудили ее особняк — тогда я смогла бы его продать, но Джим говорит, что дом Бриджит почти наверняка достанется налоговой службе, которая обвиняет ее в уклонении от уплаты налогов… — Сказав это, Талли задумалась. Было просто невероятно, как за сравнительно короткий промежуток времени Бриджит ухитрилась испортить ее жизнь, поломать свою и отнять жизнь у Ханта.

— А она… она больше не пыталась говорить с тобой после… ну, после того дня, когда она приходила за кейсом? — снова спросила Макс. Ей, как и самой Талли, казалось странным, что Бриджит так и не попыталась извиниться или хотя бы выразить свое сожаление по поводу всего, что она сделала.

— Нет, — покачала головой Талли. — Она мне не звонила и не писала. Вот от подружки Ханта я получила письмо. Она утверждает, что Хант меня по-настоящему любил, — он якобы несколько раз говорил ей об этом. Честно говоря, мне не очень-то в это верится, но все равно с ее стороны было очень любезно послать мне такое письмо. Я тоже послала ей открытку с соболезнованиями.

Кроме письма от Анджелы, Талли получила электронное послание от Виктора Карсона, в котором тот сообщал, что от него ушла жена и что он пытается добиться развода, но об этом она сейчас распространяться не стала. Особого значения это все равно не имело, во всяком случае — для Макс. Кроме того, до девятнадцатого апреля, когда должен был начаться процесс над Бриджит, оставалось еще около десяти месяцев, и Талли все чаще казалось, что к этому времени все происшедшее будет казаться ей далеким и почти нереальным. В какой-то мере это происходило уже сейчас. Талли, во всяком случае, старалась меньше думать о прошлом и с удовольствием проводила время с дочерью. Они вместе бывали у Сэма, вместе ходили в лос-анджелесские музеи и галереи. Время от времени Макс, правда, заговаривала с ней о Ханте или о Бриджит, но Талли отвечала без особой охоты — ей очень хотелось поскорее обо всем забыть.

Изредка ей звонил Джим — звонил просто так, чтобы узнать, как ее дела, а за день до отъезда Макс в Нью-Йорк он даже навестил ее — заскочил буквально на несколько минут по пути на очередной матч с участием Бобби. Джим привез цветы — он выбрал белые лилии, и, хотя Талли всегда предпочитала розы, букет ей понравился. Сам Джим, в джинсах и белой футболке, выглядел моложавым и подтянутым — кажется, это был первый раз, когда Талли видела его не в костюме. На Макс его внешность тоже произвела сильное впечатление. Похоже, внешний вид и поведение «живого фэбээровца», на которого ей давно хотелось взглянуть (от Талли она знала, кто такой Джим Кингстон, но никогда с ним не встречалась), разрушили кое-какие ее стереотипы: Джим показался ей привлекательным мужчиной, к тому же он держался очень непринужденно и был внимателен к ее матери. Что касалось Талли, то ей всегда было приятно поболтать с Джимом, поэтому она тоже вела себя абсолютно естественно и раскованно.