Не уходи - Маргарет Пембертон

— Прости, — пробормотала Лизетт, испугавшись, что у Грега случится новый сердечный приступ. — Я больше никогда не заговорю об этом… Грег, прошу тебя… — Она быстро поднялась, но Грег развернул коляску и, не оглянувшись, выехал из комнаты.

* * *

Через неделю Лизетт получила короткое, отпечатанное на машинке письмо от Анабел. Та сообщала, что обнаружила письма Доминика к Мелани. Сама она запретила дочери продолжать переписку и просила Лизетт поступить так же с Домиником. Люк жил в Нормандии, что формально и послужило причиной. Однако он сказал Анабел, что никогда не любил ее, а любит и всегда любил только Лизетт. Признался в их любовной связи. Поэтому Анабел считала, что дети не должны больше общаться. Предательство Люка положило конец их дружбе.

Доминик не понимал этого.

— Но почему мне нельзя переписываться с Мел? — удивился он. — И почему тетя Анабел запретила Мел писать мне?

— Потому что тетя Анабел и дядя Люк больше не живут вместе. — Лизетт ненавидела себя за то, что стала источником неприятностей для сына. Люка же она презирала за его признания, в которых не было необходимости.

— Но я не понимаю…

— Тетя Анабел очень обижена, Доминик. Она не хочет вспоминать о прошлом, а мы — часть ее прошлого. Поэтому она и просит нас не писать ни ей, ни Мелани.

— Но это глупо, и я все равно буду писать! — решительно заявил Доминик и отстранился от матери, не позволяя ей утешать его.

* * *

Лизетт не знала, продолжал ли Доминик писать Мелани, но ответных писем не приходило. Анри де Вальми сообщил, что Анабел и Мелани не появлялись в Нормандии, а Люк очень редко говорит о них. Люк купил полторы тысячи акров земли и ферму в десяти милях от Вальми, поэтому был частым гостем в замке.

В своих письмах отцу Лизетт никогда не упоминала о Люке, но отец продолжал подробно рассказывать о его визитах, не подозревая, что эта тема неприятна дочери. В 1959 году Анри де Вальми прислал дочери радостное письмо в связи с возвращением де Голля к власти: «Наконец-то Францией правит человек, достойный этого. Не могу передать тебе, как я счастлив оттого, что генерал вновь обосновался в Елисейском дворце. Что касается Люка, то он собирается жениться на молоденькой учительнице из Кана. Ее зовут Жанет Дюбо, она несколько раз приезжала в Вальми. Очень хорошенькая и гораздо моложе Люка».

Лизетт мысленно пожелала Люку счастья, зная, что сама никогда уже не будет счастлива. Ничего не изменилось в ее отношениях с Грегом. Между ними существовал невидимый, но непреодолимый барьер. Воспоминания о тех счастливых днях, когда у них гостила Мелани, теперь не успокаивали, а терзали Лизетт. Она всегда отличалась чувственностью и сейчас понимала, что именно это предопределило ее связь с Дитером, а потом подтолкнуло к браку с едва знакомым мужчиной. Но теперь ее темперамент не находил выхода. Лизетт исполнилось тридцать четыре. Она все еще была красива и привлекательна, но в душе ее зияла пустота.

Очень редко до Лизетт доходили новости об Анабел и Мелани. Анабел и Элоиза де Вальми иногда обменивались открытками и рождественскими поздравлениями. Через год после того, как Люк второй раз женился, Анабел вышла замуж за пэра Англии, очень богатого вдовца. Мелани исполнилось четырнадцать, она училась в привилегированной частной школе для девочек «Бененден скул», находившейся в графстве Кент. Лизетт почему-то казалось, что новый муж Анабел считает Мелани обузой и охотно избавился бы от нее.

Доминик больше не спрашивал про Мелани. Ему было уже шестнадцать, он прекрасно учился, обзавелся кучей друзей. Несмотря на болезнь, Грег по-прежнему выезжал с сыном на природу. Как-то летом они даже побывали на Аляске. Грег никогда не предлагал Лизетт составить им компанию; те дни, когда они путешествовали вместе, давно миновали.

— Мне бы очень хотелось навестить летом дедушку и бабушку, — сказала однажды Люси, когда они сидели возле бассейна. — Мы так давно не были в Вальми, хотя папа часто летает в Европу по делам.

— Да, почему бы нам не съездить во Францию? — оживился Доминик. Он перевернулся на живот и отложил в сторону книгу. — Летом у нас полно свободного времени, а дедушка и бабушка очень обрадуются нам.

Успокоенная тем, что глаза ее спрятаны за солнцезащитными очками, Лизетт пожала плечами:

— Ладно, там будет видно.

— А папа заезжает в Вальми, бывая в Европе? — спросила Люси, глядя туда, где спал Грег.

— Думаю, да, — ответила Лизетт, прекрасно зная, что это не так. Поскольку Люк жил поблизости от Вальми, подобные визиты были исключены.

— В Нормандии такое чудесное лето, — мечтательно промолвила Люси, закинув руки за голову. — Это будет здорово.

— Но возможно, ничего не получится. — Лизетт старалась не выдать напряжения. — Дедушка и бабушка собираются летом в Биарриц.

Доминик с любопытством взглянул на мать:

— Но ты ведь не виделась с ними с тех пор, как мы были срвсем маленькими. Неужели не скучаешь по ним?

Лизетт улыбнулась:

— Конечно, скучаю. Но мы почти каждую неделю обмениваемся письмами и фотографиями…

— И мне дедушка на прошлой неделе прислал фотографии. — Люси полезла в пляжную сумку. — А я совсем забыла о них. Вот, смотрите, это бабушка в розовом саду, а вот она с дядей Люком.

На фотографии Люк, обнимая Элоизу де Вальми за плечи, улыбался в объектив. Лизетт быстро перевернула фотографию, но Доминик забрал ее.

— А вот еще одна, — сказала Люси. — Это новая жена дяди Люка. Правда, симпатичная? А я уже и не помню, как выглядит тетя Анабел. Ох, смотрите, это любимые бабушкины спаниели!

Люси буквально сунула фотографии в руку матери. С фотографии на Лизетт смотрела симпатичная стройная девушка с темными курчавыми волосами.

— А Мел бывает в Вальми? — Доминик сдвинул брови и так напомнил Лизетт Дитера, что у нее екнуло в груди.

— Не думаю, — ответила Лизетт, но, заметив напряжение сына, добавила: — Хотя кто знает.

Люси заговорила о школе и своих подружках. Это отвлекло внимание от фотографий, и Лизетт испытала облегчение. Временами она задумывалась: неужели отъезд Люка в Нормандию — проявление той же безжалостности, с какой он заявил Анабел, что не любит и никогда не любил ее? Ведь пока Люк регулярно посещает Вальми, приезд туда Лизетт невозможен. Намеренно или невольно, но Люк отрезал ей путь к возвращению домой.

Служанка сообщила Люси, что ее просят к телефону.

— Ох, это Род! — Люси вскочила. — Мы с ним собрались в кино. Ладно, увидимся позже. — Торопливо чмокнув Лизетт, она поспешила в дом.

— Мне тоже пора. — Доминик поднялся. — У меня сегодня бейсбол.

— Ты вернешься к ужину, дорогой? — Глядя на сына, Лизетт чувствовала гордость. В свои шестнадцать лет он уже был под метр восемьдесят, широкоплечий и такой же внутренне уверенный в себе, как его отец.