В небе Ленинграда - Александр Новиков

Гитлеровцам такая перестройка не удалась ни в ВВС, ни в авиапромышленности, которая тоже оказалась неподготовленной к затяжной войне. Этим, на мой взгляд, и объясняются метания немецких конструкторов, пытавшихся найти панацею от всех бед, обрушившихся на фашистскую авиацию. Понимая уже, что экономика Германии не выдерживает такой затяжной войны, а время неумолимо работает против третьего рейха, гитлеровские авиаконструкторы под нажимом сверху занялись прожектерством, от которого был один шаг до технического авантюризма,- начали поиски универсального самолета, совмещавшего в себе качества истребителя, бомбардировщика, штурмовика и воздушного разведчика. Даже при нынешнем уровне науки и техники создание идеального самолета многоцелевого назначения исключается. И немецкие конструкторы не только потерпели фиаско в этой области, но и ухудшили ту хорошую технику, что имели.

Наши конструкторы тоже модифицировали свои машины, однако, в отличие от немцев, избрали простой, но самый надежный путь - строго держались целевого назначения боевых самолетов различных типов: улучшали только те качества, которые позволяли истребителям оставаться истребителями, бомбардировщикам бомбардировщиками, штурмовикам - штурмовиками. А четко определенная функциональность техники приносила и должный боевой эффект. Конечно, это требовало большего числа самолетов. Наш тыл сумел дать армии достаточно боевых машин, и уже в середине 1943 г. мы создали над наземными войсками надежный воздушный щит. А в 1944 г. мы сумели перевооружить на новую технику и ВВС Дальневосточного и Забайкальского фронтов, в составе которых было еще много И-16, И-153 и И-15-бис. В январе 1944 г. Военный совет ВВС Красной Армии доложил Ставке, что у нас накоплен достаточный резерв истребителей, который позволяет полностью восполнять потери, укомплектовывать части, выводимые в резерв и вновь формируемые. Пора было позаботиться об авиации Дальнего Востока. Без всякого ущерба для действующих фронтов мы могли уже полностью вооружить новыми истребителями дальневосточные воздушные армии. Ставка приняла наше предложение{227}.

Достаточно уже было новой техники и в авиации ПВО. Это позволило нам надежно прикрыть с воздуха все важные тыловые объекты и коммуникации фронтов.

Летнюю кампанию 1944 г. Советские Военно-Воздушные Силы встречали во всеоружии. Подавляющее преимущество нашей авиации не вызывало ни малейшего сомнения.

Я собирался быть в Ленинграде 5 июня, но задержался в Москве еще на сутки. Посол США в СССР А. Гарриман накануне Выборгской операции пообещал нам соединение, вооруженное самолетами "Боинг-29", больше известными в то время под названием "летающих крепостей". А Б-29 был сверхкрепостью. Среди семейства тяжелых сухопутных бомбардировщиков он был самым быстроходным (600 км/час) и грузоподъемным (9 тонн). Конечно, в боях на Карельском перешейке соединения Б-29 своими мощными бомбовыми ударами очень помогли бы нашим войскам в прорыве вражеской обороны. Мы хорошо знали возможности Б-29 по челночным операциям{228} и заранее были признательны послу США. Однако обещания своего Гарриман не выполнил. 5 июня я и еще несколько руководящих работников из центрального аппарата ВВС Красной Армии были на приеме в американском посольстве. Здесь Гарриман и сообщил мне, что американское командование не может предоставить нам Б-29. Я позвонил Сталину и доложил об ответе посла. Верховный отнесся к этому известию весьма спокойно.

- И в этот раз обойдемся без союзников, - коротко ответил он и велел вылетать в Ленинград. На прощание еще раз напомнил, чтобы к началу Белорусской операции я был у маршала Г. К. Жукова.

Утром 6 июня с Центрального аэродрома поднялся в воздух Си-47. На борту его находились член Военного совета ВВС Красной Армии Н. С. Шиманов, мой заместитель по инженерно-авиационной службе А. К. Репин, главный штурман ВВС Красной Армии Б. В. Стерлигов. Но меня с ними не было. Я улетел на учебном истребителе Як-7, который вел известный летчик-испытатель полковник П. Ф. Федрови.

Полетел я на истребителе не из-за желания побыстрее оказаться в Ленинграде. В то время поступили жалобы от летчиков. Фронтовики сетовали на грубую отделку ларингофонов и наушников - они натирали пилотам кожу, жали шею, уши и мешали вести переговоры по радио во время боя. Я решил воспользоваться поездкой и проверить в полете справедливость этих жалоб. Все подтвердилось: комплект, которым я пользовался в полете, действительно был очень неудобным. По приезде в Ленинград я немедленно позвонил начальнику Главного управления заказов ВВС генералу Н. П. Селезневу и приказал передать претензии авиаторов заводам, изготовлявшим эту аппаратуру.

Приземлились мы на аэродроме неподалеку от места, где в то время располагался КП командующего войсками Ленинградского фронта генерала армии Л. А. Говорова.

Меня уже ждали. В кабинете командующего находился и А. А. Жданов. Я давно не виделся с Андреем Александровичем и был рад встрече с ним.

- Ну вот, опять вместе, - сказал он вместо приветствия. - Вместе встречали врага под Ленинградом, вместе и добивать его будем. Леонид Александрович расскажет, как это будет.

Говоров подробно ознакомил меня с планом операции, рассказал о соотношении сил, особенностях боевых действий наземных войск при прорыве мощной обороны в условиях Карельского перешейка.

К операции привлекалось 25 стрелковых дивизий, 2 танковые бригады, 14 танковых и самоходно-артиллерийских полков и более 220 дивизионов артиллерии и минометов. Собственно на Карельском перешейке мы превосходили врага: в людях в 1,4 раза, в артиллерии и минометах - в 4,5 раза, в танках - в 1,8 раза{229}.

- Сил у нас, как видите, достаточно, - сказал в заключение Говоров,- а противник даже и не подозревает, что ему уготовано. Сосредоточение войск провели очень скрытно. А ведь нам пришлось перебросить на перешеек всю 21-ю армию с частями усиления. Проворонил Маннергейм. Это ему дорого обойдется.

Как бывший общевойсковик я всегда интересовался вопросами общевойскового оперативного искусства. Без этого нельзя стать грамотным военачальником любого рода войск. Современному видению боя, сражения, операции во всем их органическом единстве, умению быть не только узким профессионалом: летчик только летчик, артиллерист - только артиллерист и т. д. - настойчиво учили нас, молодых командиров, в 30-е годы М. Тухачевский, И. Уборевич и другие видные советские военачальники и теоретики. Обобщая опыт первой мировой и гражданской войн, анализируя современные тенденции в развитии вооруженных сил и военного искусства, они предвидели, что новая война во всем будет резко отличаться от предшествовавших, что она потребует от военачальников не только глубоких профессиональных знаний, но и необычайной гибкости и широты военного мышления, и заранее готовили нашу армию, ее командиров к грядущим событиям. И труды их увенчались блистательным успехом. К концу войны искусство советских военачальников и мастерство офицеров и солдат не знали себе равных.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});