Сокровища Валькирии. Хранитель Силы - Сергей Алексеев

Боксер явного тяжелого веса пошел на Хортова, раскинув руки у бедер, словно курицу ловил. Вполне добродушная улыбка блуждала на крупном и мягком на вид лице, разве что холодные синие глаза смотрели жестко и пристально. Андрей по прежнему стоял, засунув руки в карманы куртки и внутренне готовился к сопротивлению. В шаге от него боксер и вовсе расслабился, не спеша достал наручники, раскрыл зубчатые браслеты.

— Ну, делай раз!

Хортов протянул ему руки — занес их над стальными челюстями, но в следующий миг схватил запястье руки боксера и с разворотом, через голову, чуть в узел ее не завязал. По инерции и от дикой боли боксера кинуло вперед, с грохотом пушечного выстрела он протаранил головой аквариум-стену и рухнул под ее обломками. Обвал воды вместе с рыбами и водорослями окатил Хортова по пояс, охотник в тирольской шляпе инстинктивно отскочил и тотчас получил ногой в пах.

Все произошло в три секунды, но кто-то стоял под дверью, поскольку она мгновенно распахнулась и на пороге оказался один из тех, кто брал Хортова на улице. Момент мгновенного ошеломления помог: Андрей со всей силы пустил дверь назад и любопытный опрокинулся навзничь, припечатавшись затылком к полу. Путь был свободен, по крайней мере, до конца коридора…

Но за следующей бронированной дверью уже доносился шум тревоги — голоса, команды и топот ног. Тогда он заскочил в первую же, пустую комнату, набитую компьютерами, подождал, когда поднятая в ружье охрана Аквапарка пронесется мимо, затем спокойно покинул бункер, оставляя за собой мокрые следы…

* * *

В доме, подаренном законной женой, стены наверняка не помогали, а скорее всего уже стали ловушкой, да и некогда было отлеживаться: если Барбара на самом деле откололась от Вальдберга и начала самостоятельно вести розыск пакета Третьего рейха, то ситуация осложнилась вдвойне. Теперь две команды станут отслеживать каждый его шаг и отлавливать, ибо близится кульминационная развязка, на что указывает ссора бывших партнеров. Поэтому Хортов, вырвавшись из Аквапарка, с особой осторожностью взял такси и поехал в восточную часть Берлина. Там, на Вестенштрассе, жил сотрудник Штази Эрих Кизик, когда-то осуществлявший оперативную связь с особым отделом советской группировки. В самом начале службы на новой должности они вместе ловили солдата, сбежавшего из части с целью уйти в ФРГ, дежурили в квартире, выходящей окнами на запад, через которую, по некоторым данным, незаконно переправляли людей на ту сторону. Он был старше Андрея лет на пятнадцать, однако разница ни в звании, ни в возрасте не чувствовалась, и после того, как они удачно отловили дезертира, Эрих получил медаль и пригласил к себе в гости. А Хортову тогда объявили выговор за недостаточную оперативную работу в части. У Кизика было шестеро детей, маленькая, сухонькая жена и огромная квартира. Он неплохо знал русский — учился в школе КГБ, давал уроки своим детям, поскольку хотел отправить сыновей учиться в московский Бауманский институт.

Андрей попросил таксиста остановиться за два квартала, побродил по дворам, проверяя, не присматривают ли за ним, и одновременно стараясь выжать воду из ботинок и подсушить штанины. Потом купил в магазинчике рейнского вина, закусок, поискал безделушки в подарок детям, но вспомнил, что самому младшему сейчас должно быть лет шестнадцать, так что безделушками не обойдешься. В результате нагрузился пакетами и в таком виде, едва высвободив палец, позвонил в дверь подъезда Кизика.

— Вас слушают, — отозвался консьерж. — Кого вы намерены посетить?

В доме жили только сотрудники «Штази», и он охранялся и раньше так.

— Я пришел к Эриху Кизику, — сказал Андрей в металлическую сетку микрофона.

— Его нет, — ответили почти мгновенно. — Он больше не живет в нашем доме.

— Вы не могли бы сказать, где он теперь живет? Он не оставил адреса?

— Я слышу в вашей речи славянский акцент… Вы кто, господин?

— Я русский и приехал из Москвы. — Хортов решил не называть фамилии любопытному консьержу, который наверняка сотрудничал с кем-нибудь: в такие дома простых стариков не сажают.

— Эрих Кизик — ваш знакомый?

— Да, лет восемь назад мы были коллегами.

— Вы не можете назвать фамилию?

Это уже было слишком, надо было уходить, и пакеты оттягивали руки.

— Очень жаль, что я не могу встретиться с Эрихом, — сказал Андрей и поставил подарки. — Я принес кое-что для его детей, будьте добры, передайте, если он когда-нибудь придет сюда.

— Подарки для детей? — чему-то изумился консьерж, и дверь открылась.

Эрих настолько постарел и ссутулился, что если бы не его улыбка с прищуром, никогда бы не узнать.

— Андрей? — спросил он по-русски, вскидывая руки. — Один момент! Фамилия — Вольф!.. О, нет, Волков!

— Хортов, — засмеялся он. — Все равно, что Волков. Почему так долго не впускал?

— Мой дом — моя крепость, — отчего-то сразу погрустнел он, но спохватился. — Как это по русскому обычаю?.. Нельзя держать дорогого гость у порог! Надо садить красный угол.

Красного угла в доме не оказалось, но зато был старый кожаный диван в зале. В квартире ничего не изменилось, разве что все постарело, как сам хозяин, и не слышно было детей.

— А где же твое многочисленное потомство, Эрих? — разбирая пакеты, спросил Андрей. — И жена?

— Моя жена умерла, — обронил он тихо.

— Соболезную… Но ведь ей было немного лет…

— Пятьдесят один год…

— Болела?

— Да, болела, — ему не хотелось вспоминать, потому он приступил к Хортову. — Насколько мне известно, ты живешь в Германии? Я слышал, ты все-гаки женился на этой очаровательной девушке.. Забыл имя!

— К сожалению, я сделал эту глупость и женился, — вздохнул Хортов, взглянув на свои мокрые ботинки.

— Ты не счастлив в браке?

— А брак и не получился, Эрих, я уехал в Россию.

— И она… уехала с тобой?

— Осталась здесь, занимается бизнесом. — Андрею тоже не хотелось вспоминать. — Послушай, Эрих, ты работаешь консьержем? Или случайно там оказался?

— Да, я получаю очень маленькую пенсию… А ты же закончил Берлинский университет, как я помню, подготовил себе плацдарм к отступлению?

— К наступлению, Эрих, к наступлению. Работаю специальным корреспондентом в одной московской газете.

— Я рад за тебя, Андрей. Хорошо, что тебе повезло.

Он не хотел вдаваться в подробности своего везения.

— Но где твои славные дети? Самого младшего звали, кажется, Гельмут?.. Я купил ему пневматический пистолет, — Хортов достал коробку. — С боеприпасами…

— Гельмута нет со мной, — признался Эрих. — Как и всех остальных… Дети ушли из дома. Старшие дочери уехали в Америку, два сына в Италии, один поступил на службу во французский легион. А Гельмут… просто взял мотоцикл и сбежал из дома. Говорят, видели в компании байкеров в Тироли… Вот Амалия и умерла… Никто не хочет жить с отцом, потому что он принадлежит к касте прокаженных. Хорошо, что остался на свободе. Многих упрятали за решетку. Меня оставили, потому что я не боролся с инакомыслием, а просто отлавливал беглых советских солдат. И разрешили работать консьержем в собственном доме.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});