Быт и нравы царской России - В. Анишкин

Через десять дней Александр подписал указ Сенату, согласно которому княгине Юрьевской, детям — сыну Георгию, дочерям Ольге и Екатерине, а также будущим детям должны быть пожалованы титулы светлейших князей и все права законных детей. Александру II было 62 года.

Отмена крепостного права

Крепостное право замедляло темпы развития страны, но еще хуже было то, что оно было безнравственно, так как ассоциировалось с рабством. Все понимали, что России надо жить по-новому, спорили и публично высказывали свои мнения, что не запрещалось, так как, по словам А.И. Яковлева, тогда появились понятия «оттепель» и «гласность».

Александру предстояло решить вопрос с 22 миллионами крепостных душ, принадлежавшими 110 тысячам дворянам-крепостникам. В Европе твердо придерживались мнения, которое выразил Наполеон III на мирных переговорах в Париже, сказав о том, что Россия не будет считаться европейской державой, пока в ней существует крепостное право.

Манифест об освобождении крестьян был подписан 19 февраля, а 5 марта 1861 г. манифест прочитали в церквях после обеден, а потом генерал-майоры из свиты императора и флигель-адъютанты объявили манифест во всех губернских городах. Александр же лично прочитал его перед войсками в Михайловском манеже.

В Петербурге ждали волнений, но они не последовали. Крестьяне спокойно встретили весть о свободе, служили молебны и жертвовали на иконы во имя святого Александра Невского. Более того, обнародование манифеста уменьшило пьянство, которое было нормальным явлением в конце Масленицы и первого Прощеного воскресенья Великого поста.

Свобода или кабала?

Согласно манифесту, крестьяне получали свободу и право собственности на свое имущество, но за выкуп земельных наделов они в течение 9 лет должны были отбывать барщину или платить оброк. Цена за выкуп надела иногда превышала рыночную стоимость в два-три раза. При Александре с крестьян взималась масса налогов: подушная подать, земские сборы, оброк, выкупные платежи, а кроме того, собирались питейный и соляный акцизы. Все эти сборы составляли 56% государственных доходов. Таким образом, эта свобода оказалась относительной. Даже сельскохозяйственная комиссия в 1872 г. вынуждена была признать тяжелое положение крестьян, но понадобилось еще десять лет, чтобы жизнь крестьян улучшилась.

Правительство освободило крестьян, но не решило проблемы с их личными правами и с их личной собственностью. Историки считают, что половинчатое решение крестьянского вопроса привело впоследствии к революциям 1905 и 1917 гг.

Лишившись крепостных, помещики поспешили получить из казны выкупные суммы и, не умея вести хозяйство в новых условиях, стали закладывать и продавать имения и устраиваться на государственную службу, где имели твердое жалование. Помещики открыто говорили о своем недовольстве императором, и это звучало как серьезная угроза жизни Александра.

Брожение в обществе

Крестьяне ожидали не такой реформы и стали сомневаться в подлинности манифеста, который им прочитали. Во всех губерниях европейской части России были отмечены крестьянские выступления, которые подавляли войска.

В обществе не ослабевало недовольство. Недовольны были и радикалы, которые ругали власти за медлительность в проведении реформ, и консерваторы, которые считали поворот слишком резким.

Правительству показалось, что в распространении воскресных школ на общественных началах, которые не контролировались государством, таится опасность, и школы были закрыты. Заодно закрыли читальни и даже шахматный клуб.

Публичные лекции теперь разрешались только с разрешения управляющего министерством народного просвещения, министра внутренних дел, начальника III отделения и генерал-губернатора Санкт-Петербурга. На восемь месяцев закрыли издание «Современника» и «Русского слова». Тогда же арестовали публициста Н.Г. Чернышевского.

Первое покушение

Реформы, преобразовавшие страну, обернулись личной трагедией для реформатора.

Описание покушений на императора Александра II можно найти в разных источниках, в частности у А.И. Яковлева.

Первое покушение состоялось 4 апреля 1866 г., когда император совершал свою ежедневную прогулку по Летнему саду. Был обычный день. Александра сопровождали племянник герцог Николай Лейхтенбергский и племянница принцесса Мария Баденская. Император прошел по главной аллее к своей коляске, которая стояла у входа. Он подождал, пока племянница сядет в коляску, и уже поставил ногу на подножку.

Внезапно раздался выстрел, но какой-то мужик из толпы, собравшейся у входа посмотреть на царя, успел толкнуть неизвестного, пока тот целился из револьвера в императора. Пуля не задела Александра. Подоспевшие жандармы схватили террориста. Спас Александра простой крестьянин Осип Комиссаров.

Когда Александр спросил неизвестного, кто он такой и почему покушался на его жизнь, тот ответил, что он русский, а покушался потому, что царь обещал вольность крестьянам, но обманул их.

Известны слова Александра сенаторам: «… Всего прискорбнее, что преступник русский…».

Стрелял в царя сын саратовского помещика Дмитрий Каракозов, который входил в тайный кружок, руководимый его двоюродным братом Ишутиным. Члены кружка считали себя последователями Чернышевского, а его роман «Что делать?» был для них учебником.

Верховный уголовный суд приговорил Каракозова и Ишутина к смертной казни, а остальных — к лишению всех прав, состояния и ссылке на каторжные работы или на поселение в Сибирь.

Казнили только Каракозова. Ишутину император оставил жизнь и значительно смягчил наказания остальным осужденным, за что его упрекали близкие. На это Александр сказал: «Нельзя победить идеи пушками».

Общество после выстрела Каракозова

После выстрела Каракозова время либерализма закончилось. Органы сыска заработали в полную силу. Об этом говорит то, что расходы на III отделение выросли с 55 тысяч рублей в 1865 г. до 166 тысяч в 1866 г. На охрану царской семьи ежегодно отпускалось 52 тысячи рублей. Усилилась зарубежная агентура, содержание которой увеличилось на 19 тысяч рублей.

Участившиеся аресты и ссылки, часто без следствия, озлобляли «политических». В народе появлялось сочувствие к ссыльным, хотя общество в своем большинстве не поддерживало непримиримых нигилистов.

Александр I обращался к обществу и призывал к благоразумию. Однако раскол в обществе уже произошел, и смута не прекращалась.

Юноши и девушки в ответ на призыв П.Л. Лаврова «идти в народ» бросали дом, учебу, обучались на учительских курсах и, надев крестьянскую одежду, шли в села, т. е. в народ. Однако крестьяне не хотели революций и не принимали народников. Разочаровавшиеся народники возвращались домой, и самые активные обращались к террору.

В 70-е гг. народ начал все больше сочувствовать революционно настроенной молодежи, которая была убеждена в необходимости борьбы за освобождение от эксплуатации какого бы то ни было рода. Цель казалась ясной и никто не возражал против того времени, когда «не будет ни твоего, ни моего… ни угнетения, а будет работа на общую пользу». Молодежь пребывала в убеждении, что цель достичь легко.

В противовес народникам с середины 90-х гг. в России стало широко распространяться марксистское учение, которое стало новым явлением в общественной жизни России.

Одним из первых русских марксистов стал Г.В. Плеханов. Потом к нему примкнули В.И. Засулич, П.Б. Аксельрод, Л.Г. Дейч, В.Н. Игнатов, которые в 1883 г. в Женеве организовали группу «Освобождение труда», основной задачей которой была пропаганда марксизма в России.

В России стали появляться рабочие кружки. Когда такой кружок под руководством семнадцатилетнего Н.Е. Федосеева появился в 1888 г. в Казани, в него пришел исключенный из университета В.И. Ульянов.

Второе покушение

Летом 1867 г. при посещении Парижской всемирной выставки состоялось второе покушение на русского императора. Стрелял поляк Березовский. Александр ехал в карете с Наполеоном III и сыновьями, великими князьями Александром и Владимиром. Пуля ранила лошадь французского шталмейстера, ехавшего рядом с каретой.

Александра это покушение не удивило, а в России оно вызвало негодование. В Европе же реакция была странная. Парижский суд присяжных пытался оправдать Березовского. По этому поводу Ф.М. Достоевский писал А.Н. Майкову: «Происшествие в Париже меня потрясло ужасно. Хороши тоже адвокаты парижские, кричавшие vive la Polange! (да здравствует Польша!). Фу, что за мерзость, а главное — глупость и казенщина!».

Через Польшу Александр демонстративно ехал в открытой коляске.