Отравленная жизнь - Анна Малышева

Одна из девушек молча, демонстративно не глядя на следователя, раздавила о стену окурок и хлопнула дверью магазина. Другая осталась. Это была худенькая блондинка с невероятно длинными черными ресницами. Неискушенный в таких уловках следователь даже не задумался о том, что они накладные.

– А в чем дело? – недоверчиво спросила девушка. – Почему вы нас спрашиваете? Откуда мы знаем, кто там убил и поджег? Я в тот день работала, но ничего такого не заметила. Обычный день.

Следователь достал и показал ей фотографии Ларисы:

– Посмотрите. Может, видели эту женщину в тот вечер?

Девушка взяла снимки и внимательно рассмотрела их. Возвращая, пожала плечами:

– Нет. Или не видела, или уже забыла. Да ведь это давно было, в конце октября?

– Двадцать седьмого, – уточнил следователь, пряча снимки в конверт. Он уже собрался попрощаться с девушкой, но та неожиданно воскликнула:

– Постойте! Двадцать седьмого у нас была новая партия товара, кто-то задержался после восьми, чтобы все принять… Пойдемте, спросите у Аллы.

И она сама отвела следователя к директрисе магазинчика. Та как раз была на месте. Эта женщина, еще молодая, вежливая и очень ухоженная, сразу вспомнила день, о котором шла речь.

– Да, я тут была Бог знает сколько. Муж заехал за мной после полуночи, часов… Да, где-то в час ночи, не раньше!

– Значит, вы видели, как тут были пожарные? – Следователь пытался ее подловить. Пожарные машины приехали в половине второго, и он это хорошо помнил. Но женщина покачала головой:

– Если бы они приехали, я бы тут осталась ночевать. А вдруг весь дом сгорит?! Что вы, у нас тут столько всего… Нет, я точно помню, что муж забрал меня где-то без нескольких минут час. А загорелось позже, мне потом говорили.

Следователь попросил рассказать как можно больше о том вечере – с девяти часов и вплоть до часа ночи. Алла развела руками:

– Разбирали товар, писаниной занимались, что еще скажешь? Тут была я, еще была Диана, это наш бухгалтер, и наш шофер, он же за грузчика. Товар привезли в восьмом часу вечера, уже перед закрытием. Его составили в торговом зале, Торговый зал представлял собой большую комнату, метров сорок общей площадью. Комната выходила окнами во двор, из них хорошо был виден подъезд.

– Посмотрите. – Следователь в который раз выложил снимки Ларисы. – Видели вы эту женщину?

Именно в тот вечер, после девяти.

Директриса бросила взгляд на снимки и задумалась. Потом пожала плечами:

– Не знаю. А где я должна была ее видеть? Она к нам не заходила – вот это я точно говорю. Мы заперлись изнутри.

– Ну, а к окнам вы подходили? Хотя бы иногда во двор выглядывали?

Женщина рассмеялась:

– Да ведь уже темно по вечерам, зима на носу!

– Но это было двадцать седьмого октября.

– Все равно темно, – повторила она, слегка усмехаясь. – И потом, что там было выглядывать. Машины у меня нет, у Дианы тоже. Ее тоже забирал мой муж, мы поблизости живем. А шофер уехал на своей «Газели». Может, он и выглядывал, как там машина, иногда дети балуются, залезают в кузов.

Она уже собралась отодвинуть снимки, но тут ее рука – холеная, с ярким маникюром, задержалась.

Женщина вгляделась в один из снимков, на котором Лариса была изображена где-то на улице – в длинном зеленом пальто и ярком шарфе.

– Погодите, – пробормотала Алла.

Следователь ее не торопил. Он уже видел – женщина что-то вспомнила. Алла смотрела на снимок, слегка постукивая по нему кончиком ногтя, и вдруг воскликнула:

– Да, точно!

И рассказала о встрече, которая, казалось, успела стереться из ее памяти. В тот вечер, двадцать седьмого октября, закончив разбирать товар, она запирала магазин и ставила его на сигнализацию. Диана стояла рядом. Они собирались выйти на крыльцо – выкурить по сигарете и дождаться мужа Аллы. Он должен был подъехать с минуты на минуту – звонил жене из машины, чтобы они выходили.

– Значит, это было где-то без десяти час, – задумчиво говорила она. – Я запирала дверь и тут услышала шаги на лестнице, кто-то спускался. Диана тоже посмотрела наверх. Знаете, это всегда немного неприятно, ведь уже была ночь, шофер наш уехал…

Мало ли кто шляется? Давно пора поставить кодовую дверь на подъезд.

По лестнице спускалась женщина в длинном темном пальто, обмотанная до ушей бесформенным бежевым или серым шарфом. Она шла торопливо, слегка пошатываясь, прихватывая рукой перила. Выглядела так, будто выпила. Проходя мимо женщин, она едва взглянула на них. Сейчас, глядя на Ларисины фотографии, Алла вдруг вспомнила ее темные, обведенные усталыми тенями глаза.

– Да, теперь я вообще, отчетливо вспоминаю!

Гладкая прическа, волосы у нее черные, видимо крашеные. – Алла охотно пустилась в подробности. – Рот она прятала в шарфе. Вообще навертела шарф так, что пол-лица не видно. Замерзла. В тот день было очень холодно. Пальто у нее темное, узкое, длинное. Почти до щиколотки доходило. На ногах ботинки и носки, я точно помню, что удивилась – даме-то явно за сорок, а обута по-молодежному. Она вышла из подъезда, и больше я ее не видела.

– Так это она? – Следователь еще раз показал Алле снимок.

– Да, кажется, – кивнула та. – Присягу давать не хотелось бы, но так, в личной беседе, могу подтвердить.

Однако следователь огорчил ее, сообщив, что показания придется дать в более официальной обстановке и подписать.

– Бояться вам нечего, женщина эта уже ни для кого не опасна. – Он попросил у Аллы паспорт и записал ее домашний адрес и телефон. – И пожалуйста, дайте координаты этой вашей бухгалтерши.

Идет?

Он заметно повеселел, зато Алла поникла. Она вздохнула, но отпираться не стала и согласилась дать официальные показания, как только ее об этом попросят.

Диану отыскали в тот же день, ближе к вечеру.

Она рассмотрела предложенные снимки и неуверенно сказала, что сходство есть, однако ей кажется, что женщина была другая. Следователь занервничал – что они в самом деле?! Сговорились, что ли?

– Вы же профессионал, – любезно сказал он Диане, жгучей даме лет сорока пяти. – Сами сказали, что давно работаете в парикмахерской сфере.

Должны разбираться во внешности, знать, как ее меняют. Верно? Так укажите конкретно – что в этой женщине не так? Прическа? Одежда? Или еще что-то более важное?

Диана долго мучилась, разглядывая снимки, но в конце концов заявила примерно то же, что и Матвеев: дама на снимках выглядит свежее, намного моложе и привлекательнее, чем в жизни. Та, которая спускалась по лестнице, показалась ей то ли пьяной, то ли больной… И уж конечно, не такой молодой.

– Я не обратила внимания, была она накрашена или нет… В подъезде не такой уж яркий свет, а время было позднее, и я так устала, что глаза просто не смотрели, – задумчиво протянула Диана. – Конечно, косметикой и переменой прически можно многого достичь… И все-таки не знаю, та женщина это или нет. Чересчур много перемен. И стиль одежды другой, и прическа, словом – все, все…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});