Наследство мага (СИ) - Гулин Алексей

— Я ее уже поблагодарил… Лорд, можно мне посмотреть ваши книги?

— Пожалуйста… — с легким недоумением ответил Шарби.

Советник подошел к шкафу, наклонив голову, почитал названия на корешках, некоторые книги вытащил, повертел в руках и поставил на место.

— Ну, с уровнем вашего образования, Лорд, мне все понятно. Как ученику мага и зельевару — вам, видимо, цены нет. Но нужных настоящему Лорду книг понадобится мешок… Мастер-Лорд потратил много времени на обучение вас зельеварению?

— Он вообще ничему меня не учил. Дал нужные книги и свои инструменты… Довольно примитивные, надо сказать. Дальше я делал все сам.

Лайтанион удивленно покрутил головой.

— Вот уж, и не думал, что такому сложному ремеслу можно обучиться совершенно самостоятельно. Значит, от меня ничего и не потребуется: нужные книги я вам принесу, а дальше, Лорд, вы всему обучитесь сами.

Шарби кивнул:

— А мне нравится учиться. А учиться самому — еще интереснее. Гораздо лучше, когда сам определяешь пределы знаний. Калши, Мастер Калшерон, то есть, рассказывал мне о своем обучении. Мне не понравилось, что учителя не давали ему вовремя тех знаний, которые ему были необходимы.

Их разговор прервали вернувшаяся Балора.

— А Зайниона куда дела? — лениво спросил Шарби.

— Внизу остался, — она явно колебалась, говорить ли «Шарби» или «Лорд» при советнике.

— Не мучай себя, обращайся ко мне нормально.

Балора прямо-таки расцвела.

— Ну и замечательно! В общем, так: поместье просто огромное, хозяйских комнат больше десятка, а прочее, вообще, пересчитать трудно. Зачем тебе строить дом в городе? Поместья для жизни вполне достаточно!

— Я же городской житель, — улыбнулся Шарби. — Сама подумай: здесь все под рукой, магазины, корабли, караваны, развлечения. Здесь Башня, где живут мои друзья, да и в городе других знакомых хватает. И это все бросить и уехать куда-то, пусть и недалеко? Проводить там самое жаркое время года — хорошо, но жить постоянно… Ну, уж нет!

— Как хочешь… Мне самой город нравится больше. Если денег не жалко — строй!

— Денег вполне достаточно, — вмешался Лайтанион. — Собственность должна приносить Лорду денег больше, чем двадцать пять тысяч ауров в год. Может, этого и не хватит на строительство и обустройство хорошего особняка, но это только за один год…

— А что там в поместье? — спросил Шарби.

— Сам увидишь завтра. А сейчас там спешно убирают покои, проветривают все комнаты, управляющий подготавливает отчет о доходах и расходах, а молоденькие рабыни моются и делают себе эпиляцию.

Шарби дернулся, но через мгновение понял, в чем дело.

— Все дразнишься…

— Ага, не без этого… А что там за девочка у нас в подвале?

Шарби, умудрившийся забыть про это, вскочил.

— Я думаю, мы поговорим на месте… Ложитесь спать без меня, я освобожусь глубокой ночью. Балора, пошли!

Они спустились в подвал.

— Что ты хочешь сделать с бедняжкой? — воскликнула Балора увидев рабыню полностью голой и привязанной к станку для наказаний.

На основании станка были разложены плети и пыточные инструменты.

— А это мы сейчас выясним.

Шарби обошел станок и взглянул Корине в лицо.

— Не бейте меня, господин Лорд! Я буду верно служить вам и без предварительного наказания! — взмолилась она.

— Послушай мою историю, Балора. Мне тогда было около семи лет. Я, вообще, почти не задерживался на одном месте: меня то и дело перепродавали. Чем я только не занимался… А в этот раз мне выпала работа на кухне. Меня посадили перебирать крупу — лучше занятия и придумать было нельзя: я сидел в тепле, работа была легкой, и за ошибки наказания я не ждал. Ну, попадется кому в каше шелушинка, так он ее выплюнет, и все! Старшая повариха была тоже рабыней и меня не обижала. Но на второй день в кухню зашла надсмотрщица из рабынь и увела меня в свою каморку. Там она раздела меня догола, гладила и говорила, какой я хорошенький, а потом…

Его рассказ был прерван диким криком. Корина билась в веревках и кричала так, что у Шарби и Балоры зазвенело в ушах. Балора метнулась к станку, схватила лежащий там кляп-грушу, воткнула его рабыне в рот и расщелкнула его. Крик стих, сменившись мычанием.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Потом она вдруг выхватила их горящего очага железный прут с деревянной ручкой и ткнула им меня в бок, — продолжил Шарби повысив голос, чтобы перекричать Корину. — Вот, смотри.

Он задрал куртку, рубашку и майку, обнажив шрам пониже подмышки.

— Как я тогда кричал… Не знаю, как я не сошел с ума от такой боли. Она вышвырнула меня в коридор, голого, кричащего… Не помню, как я добрался назад. На следующий день ожог очень болел, повариха мазала его маслом, но помогало плохо… Я старался работать, потому что это отвлекало меня, но боль все равно была очень сильной. А вечером она пришла опять. Повариха попробовала заступиться за меня, но только получила удар хлыстом. А эта, — он кивнул на дергающуюся рабыню, — привела меня к себе, опять раздела, сказала, что ей нравится, как я кричу и начала стегать меня хлыстом. Я плакал и кричал, особенно когда хлыст попадал по ожогу, а она смеялась… На следующий день я решил терпеть: если ей нравятся крики, может, если я не буду кричать, она от меня отстанет. Но после того, как я стерпел несколько ударов, она ласковым голосом назвала меня «маленьким упрямцем», долго гладила меня и сказала, что сейчас проверит, глубоко ли ее прут войдет мне в зад… А что бы мне не было холодно, она его нагреет… Прут накалялся, а я ждал смерти — что еще можно было ждать? Это очень тяжело, Балора, готовиться к смерти, будучи ребенком. Но тут в комнатку зашел наемный надсмотрщик. Он ударил ее по лицу, сказал, что не позволит, чтобы она опять занималась таким. Он увел меня, а наутро меня увезли оттуда и продали. Эти воспоминания были погребены где-то глубоко-глубоко, но когда сегодня мы проезжали мимо этого места, я все вспомнил. Управляющий имением подарил мне ее. И вот…

— Ясно, — пробормотала Балора.

Она подошла к станку и взяла в руки плетеный вкруговую ремень.

— Ты читала «Трактат о боли»?

— Да. Там есть сведения о человеке, полезные для лекаря. Говорят, большинство лекарей читали его. Но я бы не хотела применять что-то оттуда на практике. Это что-то запредельное…

— Есть там одно интересное наблюдение. Эффект от пыток можно усилить двумя способами: либо предварительно рассказывать, что собираешься делать, либо затыкаешь жертве глаза и уши, чтобы любая боль была неожиданной. Я захватил с собой немного воска из своих запасов ингредиентов. А глаза можно завязать любой тряпкой. Ты поможешь мне?

— Мне это все ужасно не нравится, но это будет справедливо… Давай свой воск, я сейчас принесу тряпку.

Шарби подошел к рабыне, ухватил ее за волосы и поднял ей голову. Она наконец-то замолчала, с ужасом глядя на мальчика.

— Теперь мы поменялись местами… Но я не буду тебя убивать. Мне достаточно того, чтобы ты поняла, что чувствовали те, кого мучила ты.

Она вновь задергалась в бессмысленных попытках освободиться. Вернулась Балора. Она накинула тряпку ей на лицо, а потом, ловко ухватывая за уши, залепила их воском и вновь взялась за ремень.

— Сил у тебя еще маловато, да и, вообще, лучше уж я… — сказала она Шарби и резко ударила Корину по спине.

— Балора, — шепотом сказал Шарби, — мне позарез нужна твоя помощь. Сейчас мне надо уйти так, чтобы никто об этом не знал. Запрем двери, и сюда никто не сунется, зная, чем мы занимаемся. Это очень, очень важно! Это жизненно важно для меня!

— Так ты ее только для этого приволок? Чтобы отвлечь внимание от себя? — так же шепотом спросила Балора, опять нанося удар.

— Ее мне отдали, и я понял, что смогу извлечь из этого две пользы.

— Иди. Это даже лучше, что тебя не будет здесь. Одно дело — читать о пытках, другое — присутствовать при них. Я не буду снисходительна к ней… Это относится к твои делам с Мастер-Лордом?

— Да. Все это до сих пор смертельно опасно и я стараюсь уменьшить эту опасность.