Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

Тяжёлая дубовая дверь класса, с громким стоном сорвавшись с петель, прошуршала над мраморным полом.

— КВИРИНУС! КАК ТЫ ПОСМЕЛ!

Древний могучий волшебник необъятной грозовой тучей ворвался в комнату. В его глазах белым огнём пылала такая ярость, что строгий взгляд, которым он прежде наградил Гарри, казался теперь ничего не значащим пустяком.

Словно шестерёнка повернулась в душе Гарри: та его часть, которая желала с отчаянным криком убежать и спрятаться в сундуке, уступила место другой его части, которая умела держать удар.

Но ни одна из его составляющих не была довольна тем, что созерцание звёзд прервали.

— Директор Альбус Персиваль... — начал Гарри ледяным тоном.

ХЛОП! — грохнула об стол ладонь профессора Квиррелла.

— Мистер Поттер, — гаркнул он. — Это директор Хогвартса, а вы просто ученик! Обращайтесь к нему подобающим образом.

Гарри посмотрел на профессора Квиррелла.

Тот ответил строгим взглядом.

Ни тот, ни другой не улыбался.

Сделав несколько широких шагов, директор остановился перед Гарри и профессором Квирреллом и изумлённо воззрился на них.

— Простите, — с кроткой вежливостью сказал Гарри. — Директор, я благодарен вам за желание меня защитить, но профессор Квиррелл поступил правильно.

Выражение, которым можно превратить в пар сталь, постепенно сменилось на лице Дамблдора просто сердитым.

— Я слышал, что этот человек заставил тебя покорно сносить издевательства старшекурсников из Слизерина! И запретил тебе защищаться!

Гарри кивнул:

— Он точно указал мне на мой недостаток и объяснил, как его исправить.

— Гарри, о чём ты говоришь?

— Я учил его признавать поражение, — сухо произнёс профессор Квиррелл. — Это важное в жизни умение.

Очевидно, Дамблдор не разделял этого мнения, однако градус недовольства в его голосе снова понизился.

— Гарри, — медленно проговорил он. — Если профессор Защиты тебе чем-то пригрозил, чтобы ты не жаловался...

Да ты с катушек съехал, неужели после сегодняшнего ты думаешь, что я...

— Директор, — стараясь выглядеть смущённым, сказал Гарри, — среди моих недостатков не значится склонность молча сносить издевательства профессоров.

Профессор Квиррелл хмыкнул:

— Не идеально, мистер Поттер, но для первого дня сойдёт. Директор, вы дослушали до пятьдесят одного балла Когтеврану или понеслись метать громы и молнии сразу же, как услышали первую часть?

В глазах Дамблдора мелькнуло замешательство, а потом на его лице проступило удивление:

— Пятьдесят один балл Когтеврану?

Профессор Квиррелл кивнул.

— Он не ожидал награды, но мне это показалось уместным. Скажите профессору МакГонагалл, что передряга, через которую прошёл мистер Поттер, чтобы вернуть утраченные баллы, тоже неплохо подчеркнёт её позицию. Нет, директор, мистер Поттер мне ничего не говорил. Но в части сегодняшних событий ясно прослеживается её почерк, а в окончательном компромиссе видна ваша рука. Хотя мне остаётся только гадать, каким образом мистеру Поттеру удалось взять верх над вами и Снейпом, в то время как профессору МакГонагалл удалось взять верх над ним.

Гарри с трудом удалось сохранить невозмутимость. Неужели для настоящего слизеринца это так очевидно?

Дамблдор подошёл к Гарри и внимательно на него посмотрел.

— Что-то ты неважно выглядишь, Гарри, — сказал старый волшебник, пристально глядя ему в лицо. — Что ты сегодня ел за обедом?

— Чего? — в голове от неожиданного вопроса что-то покачнулось. Зачем Дамблдору спрашивать про жареную баранину и тонко нарезанную брокколи? Ведь это наименее вероятная причина...

Старый волшебник выпрямился.

— Что ж, не важно. Похоже, с тобой всё в порядке.

Профессор Квиррелл громко кашлянул. Гарри бросил на него взгляд: тот пристально смотрел на Дамблдора.

— Кхе-кхе! — снова прокашлялся Квиррелл.

Дамблдор и Квиррелл уставились друг другу в глаза, и что-то как будто промелькнуло между ними.

— Если вы ему не расскажете, — произнёс, наконец, профессор Квиррелл, — это сделаю я, даже если вы за это меня уволите.

Дамблдор вздохнул и повернулся к Гарри.

— Приношу извинения за непрошеное вторжение в ваше мысленное пространство, мистер Поттер, — официальным тоном произнёс директор. — Единственной моей целью было проверить, не делал ли профессор Квиррелл того же.

Что?

Замешательство длилось ровно столько, сколько потребовалось Гарри, чтобы осознать, что только что произошло.

— Вы!..

— Спокойно, мистер Поттер, — сказал профессор Квиррелл, продолжая пристально смотреть на Дамблдора.

— Легилименцию часто путают с проницательностью, — сказал директор, — но она оставляет следы, которые другой опытный легилимент может увидеть. Они и были моей целью, мистер Поттер. Я задал вам ничего не значащий вопрос, чтобы быть уверенным, что вы не думаете о чём-нибудь важном, пока я их искал.

— Сперва надо спрашивать разрешения!

Профессор Квиррелл покачал головой.

— Нет, мистер Поттер, у директора были основания для подозрений, а если бы он спросил у вас разрешения, то вы бы думали именно о том, что предпочитаете оставить в тайне. — Его голос стал резче. — Меня куда больше заботит, директор, что после проверки вы не посчитали нужным рассказать Гарри о своём поступке!

— Вы только что усложнили возможность проверки его ментальной неприкосновенности в будущем, — сказал Дамблдор, наградив Квиррелла холодным взглядом. — Может, этого вы и добивались?

Квиррелл продолжал стоять на своём:

— В этой школе слишком много легилиментов. Я настаиваю, чтобы мистер Поттер обучался окклюменции. Вы разрешите мне тренировать его?

— Исключено, — отрезал Дамблдор.

— Я так и полагал. Но раз вы лишаете его моих бесплатных услуг, то оплатить обучение мистера Поттера у профессионального преподавателя окклюменции придётся вам.

— Такое обучение обойдётся недёшево, — ответил Дамблдор, с некоторым удивлением глядя на Квиррелла. — Впрочем, у меня есть связи...

Профессор Защиты решительно покачал головой:

— Нет. Мистер Поттер попросит своего менеджера из Гринготтса порекомендовать стороннего инструктора. Со всем уважением, директор, после утренних событий я буду протестовать против вторжения вас и ваших друзей в разум мистера Поттера. Кроме того, я вынужден настаивать, чтобы преподаватель дал Нерушимый обет не разглашать никаких сведений и согласился на незамедлительное стирание памяти по окончании каждого занятия.

Дамблдор нахмурился:

— Как вам хорошо известно, подобные услуги чрезвычайно дороги, и я не могу не поинтересоваться причинами, по которым вы считаете их необходимыми.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});