Мост над бездной - Гарри Тертлдав

— Есть в тронном зале кто-нибудь из тех, кто служит его величеству с первых дней его правления? — спросил он.

— Кто хочет это знать и зачем? — надменно вопросил один из стражников.

Ршава ответил ему так же, как и пекарю. Стражник мигом утратил немалую долю высокомерия и вполголоса посовещался с товарищами. Затем потянул за ручку одну из половинок дверей, и она плавно и бесшумно распахнулась на смазанных петлях, несмотря на большую тяжесть. Стражник вошел в зал.

Вскоре он вновь появился, и за ним следовал величественный седобородый мужчина в роскошном шелковом халате. Ршава поклонился чиновнику:

— Добрый день, Маркиан. Давно мы с вами не виделись, высокопоставленный господин, верно?

И с Маркиана слетело не меньше половины его величавости.

— Это действительно вы, Ршава! — воскликнул он. — Когда стражник сказал, что пришел священник, утверждающий, будто он родственник его величества, я едва осмелился в это поверить. Не так давно мы узнали о печальной участи Скопенцаны. Добро пожаловать домой, клянусь благим богом! — Он очертил на груди солнечный круг.

Ршава поступил так же, зная, что это необходимо.

— Воистину печальной участи, как бы сильно я ни желал, чтобы она оказалась иной, — произнес он. — Но вот я здесь, и наконец-то, как вы сказали, дома.

Стражник и пекарь, проводивший Ршаву к тронному залу, уставились на него с изумлением. Они ему не верили… Их глаза распахнулись еще шире, когда Маркиан сбежал по лестнице и, обняв прелата, сказал:

— Его величество будет рад услышать о вашем прибытии. В этом вы можете не сомневаться. Любой оплот в борьбе против бунтовщика, который он может найти, много для него значит.

— Да, верю. Я проехал мимо двух полей сражений. Над ними и теперь еще витает запах смерти.

— Времена тяжелые. — Маркиан помолчал. — Да, тяжелые, но вы здесь, и нам следует возрадоваться. Желаете ли вы, чтобы я сообщил автократору о вашем прибытии?

— Окажите мне эту любезность, высокопоставленный господин. — Ршава еще раз поклонился. Ритуалы вежливости при императорском дворе были гораздо более скрупулезными и строгими, чем нравы в Скопенцане. Ршава понадеялся, что все еще помнит о них достаточно, дабы не выставить себя на посмешище из-за какой-нибудь оплошности и не обрести репутацию деревенщины, грубияна и бедного родственника из захолустья.

— Что ж, в таком случае не соизволите ли пройти со мной? — осведомился Маркиан. — Полагаю, его величество сейчас находится в императорской резиденции.

— Но стоит ли нам его тревожить? — спросил Ршава.

Императорская резиденция была тем редким местом, где автократор видессиан мог найти хотя бы подобие уединения. В любом другом месте он был на виду. Если бы Ршава оказался в подобном затруднительном положении, он бы его возненавидел. Привыкнув судить других по себе, он предположил, что и его родственник терпеть не может постоянно быть в центре внимания.

— Когда он узнает, что вы вернулись домой, — возразил Маркиан, — он с радостью отложит все дела и примет вас. Более того, — лукаво добавил чиновник, — я ожидаю получить награду за такую хорошую новость.

— Вы оказываете мне слишком большую честь, — пробормотал Ршава.

Маркиан покачал головой. Ршава не стал с ним спорить — какой смысл? Однако он рассудил, что какую бы награду ни получил придворный, вряд ли он станет ее хранить, после того как вернувшийся прелат ясно выскажет свои теологические идеи.

Маркиан велел стражникам присмотреть за лошадьми Ршавы. Это означало, что один из них сходит за конюхом, а потом вернется на пост. Ршаву это устраивало: конюх лучше позаботится о степных лошадках, чем солдат.

Другие стражники стояли перед резиденцией, которая выглядела просто домиком по сравнению с тронным залом и палатой Девятнадцати Лож — большим строением для официальных обедов. Утонченные аристократы в столице обедали полулежа. То была формальность, куда менее распространенная в провинциях, и Ршава по ней совершенно не тосковал.

Когда Маркиан поднялся по низкой и широкой лестнице, стражники у входа уважительно ему кивнули. Ршава ждал внизу. Маркиан указал на него стражникам, несомненно объясняя, кто он такой. Придворным не полагалось входить в резиденцию без сопровождения. Один из стражников отправился внутрь и привел управляющего. Тот оказался крючконосым мужчиной с густой черной бородой, вероятно васпураканином из западных земель, власть над которыми постоянно оспаривалась Видессом и Макураном. Управляющий проводил Маркиана в резиденцию.

Ршава стоял на солнышке, пригревавшем его бритую голову. Прожив столько лет в Скопенцане, он уже не верил, что когда-либо снова начнет жаловаться на жару и влажность. «И в этом я тоже ошибался, как и во многом другом», — думал прелат.

— Это он? — раздался у двери знакомый голос. — Клянусь благим богом, точно он! С возвращением, брат!

— Ваше величество, — произнес Ршава. Он был не просто родственником Малеина, автократора видессиан. Он был еще и подданным Малеина, обязанным продемонстрировать автократору, что понимает это. Он простерся перед Малеином, опустившись сперва на колени, а затем на живот, и коснулся лбом земли. — Ваше величество!

— Вставай, вставай, — приказал Малеин, выдержав минимальную паузу, какую позволял ритуал.

Если бы автократор заставил его некоторое время лежать ниц, это стало бы знаком императорского неудовольствия. Однако едва Ршава поднялся, Малеин быстро сошел к нему по лестнице и обнял. Ршава поцеловал родственника в обе щеки. Малеин ответил ему таким же приветствием: еще один знак, что Ршава в большом фаворе.

— Я боялся, что потерял тебя, — сказал автократор.

— Я и сам не раз боялся, что погибну, ваше величество, — ответил Ршава.

— Ты выглядишь… старше. — Малеин грустновато усмехнулся. — И я, к несчастью, тоже. За пятнадцать лет можно сильно измениться.

Если честно, то Ршава не считал, что автократор выглядит на пятнадцать лет старше, чем при расставании. По возрасту они были близки. В бороде Малеина пробилось примерно столько же седины, сколько и у Ршавы, но волосы все еще оставались черными и практически не поредели, даже на висках, а у Ршавы уже была бы заметна лысина если бы он не выбривал тонзуру. Да и на лице Малеина — чуть более широком и мясистом, чем у Ршавы, — почти не было глубоких морщин. На первый взгляд казалось, что император ближе к тридцати годам, чем слегка за сорок.

Но если взглянуть Малеину в глаза… Если взглянуть в глаза, то казалось, что Малеину почти шестьдесят: морщины в уголках, темные набрякшие мешки под нижними веками… Быть автократором нелегко. А быть автократором в смутные времена — нелегко вдвойне.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});