Мистические истории. Призрак и костоправ - Маргарет Уилсон Олифант

наугад том, прочел вытисненное на корешке название: «Sancti Adelberti Certamina»[310]. Как только я выпустил книгу, мистер Ладло схватил меня за правую руку и повлек к одному из этих жутких кресел.

– Близится ночь, древняя Nox Atra[311], каких страшились монахи. Обещайте, что не уйдете.

Я слабым голосом дал обещание и в душе взмолился, чтобы миссис Ладло поскорее вернулась. Предложил зажечь лампы. Мистер Ладло попытался зажечь ту, что висела в центре комнаты, и я обратил внимание на то, как дрожали его руки. Неловким движением он опрокинул лампу, и она со стуком упала на пол. Он отскочил, странно, по-звериному, взвизгнув.

Я так испугался, что не нашел в себе мужества помочь ему, и мы остались в темноте. Я надеялся, что с улицы долетит хоть какой-нибудь звук, но весь мир будто вымер. Чувствуя, что еще немного – и я сойду с ума, я решил: пора спасаться. Бог с ними, с обещаниями, нужно выбираться отсюда. В первую очередь человек отвечает за самого себя, и решающий час для меня наступил. До чего же я жаждал очутиться в моем бедном домишке, рядом с суровой экономкой. Но как бежать, ведь этот человек сильнее, и он меня не отпустит.

Я умолял его перейти в холл, но он отказался. Тогда я измыслил хитрость. Я предложил пойти к дверям и встретить миссис Ладло. Мистер Ладло не знал, что супруга уехала, разволновался и принял мое предложение. Как прежде, он схватил меня за руку и, тяжело на меня опираясь, направился в холл. Там никого не было, очаг погас, но в дальнем конце, за стеклянной дверью, виднелось слабое свечение. Мы открыли дверь и встали на верхней ступени крыльца, оглядывая темные лужайки. Самое время для попытки вырваться на свободу. Если бы только избавиться от его хватки, я мог бы убежать через поля. Он плохо бегает и за мной не угонится, а я как раз бегун изрядный. На улице он не внушал мне такого ужаса: меня трясло только в той зловещей комнате.

Мне виделся лишь один путь бегства, и я им воспользовался. На парапете стоял горшок с цветочным кустиком. Я толкнул его локтем и опрокинул; горшок упал на каменные плиты и с громким стуком разбился. Как я и ожидал, мистер Ладло с криком отскочил, на мгновение выпустив мою руку. Я тут же скатился по ступенькам и припустил по лужайке к парку.

Сперва за спиной слышались его неверные шаги, тяжелое дыхание и слабые оклики. Я летел со всех ног, потому что только за собственным порогом чаял обрести безопасность. Однажды я обернулся и увидел на другом конце поля мистера Ладло: он несся наклонив голову, как слепая собака. Я обогнул деревню, прорвался через еловые посадки и выбежал на большую дорогу. Невдалеке сверкнуло, как путеводная звезда, окошко Джин. Еще минута-другая – и я достиг своего порога и, под изумленным взглядом служанки, ввалился внутрь – без шляпы и пальто, взмокший от пота. Я потребовал, чтобы она заперла на засов двери, а также закрыла все ставни на окнах. Как неслыханным благом я насладился теплом очага у себя в спальне, там же поужинал и отдыхал, пока мною не овладел сон.

Конец рассказа мистера Олифанта

Глава 3

События на Северном нагорье

Я возвращался из города на ночном экспрессе, с которого сошел в Борроумьюире в пятницу утром, около семи. Как ни странно, вопреки договоренности за мной не прибыла двуколка, пришлось нанять экипаж в гостинице. Это пробудило во мне нехорошие предчувствия. Не иначе как во время моего отсутствия дела в Море пошли неважно, а то бы аккуратная Сибил не забыла о двуколке. Время в этой тоскливой поездке тянулось и тянулось. Лошадь плелась нога за ногу, преодолевая нескончаемые подъемы. Подмораживало, в полях стояла утренняя дымка, днем погода обещала быть солнечной, но я, измотанный после двух суток в пути, не замечал и не ждал ничего хорошего. Добравшись до дому, я с облегчением вздохнул и на озябших, задеревеневших ногах вскарабкался по ступеням.

Дверь стояла открытой, я вошел. В холле было пусто, слуги не давали о себе знать, все двери были распахнуты. Я заглянул во все комнаты – и никого не обнаружил. Тогда я подал голос. Крикнул Ладло, крикнул Сибил. Ответа не последовало, и я в отчаянии кинулся в кухню. Там жались в кучку испуганные служанки, от которых я после долгих расспросов добился правды.

Ладло вроде бы прошлым вечером, около четверти седьмого, исчез из дому. Священник сбежал и нашел убежище у себя в жилище, но от Ладло не осталось никаких следов. Сибил днем поехала в Морфут и, возвратившись около половины седьмого, обнаружила, что мужа нет. Разволновавшись, она отправилась в дом священника и нашла там мистера Олифанта в невменяемом состоянии, не способного внятно что-нибудь объяснить. Тогда Сибил собрала живших по соседству пастухов и организовала поиски. Они продолжались всю ночь, но до сих пор, насколько было известно, не дали результата. Сибил, совершенно обессилевшая, на грани истерики, рухнула в постель и заснула: сказался упадок сил, вызванный тревогами последней недели. При данных обстоятельствах это было самое лучшее. О том, чтобы ее разбудить, не могло быть и речи; наскоро позавтракав, я решил, что должен тут же присоединиться к поискам. Участники договорились встретиться утром на ферме, называвшейся Моссриггинг, под холмом того же имени; там я надеялся что-нибудь от них услышать. Но прежде я собрался побеседовать с мистером Олифантом.

Он лежал в постели небритый, с запавшими глазами. Рассказ его был краток и неубедителен, но, видя, как он напуган, я не решился его упрекнуть. Однако я настоял на том, чтобы он оделся и пошел со мной: при поисках на этом мшистом плоскогорье ни один человек не будет лишним. Я сам устал как собака, зол, хочу спать и все же иду, так с какой стати останется дома он, проспавший всю ночь в своей постели?

Он вяло сопротивлялся, но, поскольку не был лишен совести, послушно встал с постели. Мы отправились на ближайшую вересковую пустошь, он – в одежде священнослужителя, я – в темном костюме и котелке; помню, мне пришла мысль о том, как курьезно не соответствует наша одежда затеянной нами экспедиции. Я очень тревожился: Ладло был моим приятелем, и один Бог знал, куда он мог этой ночью забрести. На пустоши хватало глубоких болот и уродливых старых карьеров, имелись и овраги с отвесными красными склонами. В любую минуту мы могли