Асы и пропаганда. Мифы подводной войны - Геннадий Дрожжин

Напомню читателям, что в феврале и марте немцы еще продолжали вывозить из Данцигской бухты остатки разгромленных на суше частей вермахта, так что их опасения были объяснимы и обоснованны.

ПЛ «К-52» помогло то, что начался жестокий шторм, исключивший работу авиации и разогнавший противолодочные корабли по базам. Разумеется, и лодке от шторма досталось: ударом волны заклинило носовые горизонтальные рули. Двум матросам, поднявшимся на носовую надстройку, едва не пришлось расстаться с жизнью при устранении неисправности рулей, т. к. показались 2 немецких миноносца. Буквально перед носом миноносцев лодка скрылась в волнах и переменными курсами ушла от них, оставив взрывы глубинных бомб позади.

«Шторм продолжался двое суток. На невысокий корпус лодки обрушивались тяжелые волны. Они перекатывались по палубе, ударялись о рубку и рассыпались веером жгучих брызг. Руки сигнальщиков коченели от мороза, лица деревенели. Вся одежда верхних вахтенных быстро намокала, обмерзала и становилась твердой, словно жесть. Ледяной ветер пронизывал до самых костей…»

24 февраля шторм утих. Получено радио с командного пункта о движении вражеского конвоя. Рассчитали, что встреча с конвоем должна произойти в полночь у осевого буя, где сходились пути судов из основных баз противника в Либаве и Померанской бухте.

«— На курсовом угле тридцать градусов правого борта шум винтов, — доложил акустик (при остановленных дизелях. — Авт.). Продолжили курс на сближение с кораблями, а через пятнадцать минут наблюдатель за горизонтом матрос Гусаров обнаружил медленно приближающийся к нам двухтрубный транспорт водоизмещением восемь-девять тысяч тонн. Он шел в охранении миноносцев и нескольких сторожевиков.

… Чтобы обеспечить внезапность, я повел лодку в атаку на большой скорости, с темной части горизонта. Подал сразу две команды:

— Три носовых торпедных аппарата, товсь!

— Приготовиться к погружению…

Через несколько минут последовал залп. Торпеды пошли к цели. Все наше внимание сосредоточилось на вражеских кораблях. Скоро ли последует взрыв?

В такие минуты всегда кажется, что стрелка секундомера очень медленно совершает свой круг по светящемуся циферблату: тридцать секунд, сорок, пятьдесят, шестьдесят… Неужели промазали?

— Право на борт. Приготовить кормовые торпедные аппараты. Идем в повторную атаку.

Но на семидесятой секунде раздался оглушительный взрыв — торпеда попала в транспорт. А через пять секунд еще один взрыв — со стороны сторожевого корабля. Два огненных языка, словно два гигантских факела, взметнулись к ночному небу, поднялись выше корабельных мачт, осветили большой участок моря. Повторная атака не потребовалась».

Минут через пятнадцать началось преследование. Сторожевые корабли обогнали погрузившуюся лодку, начали сбрасывать глубинные бомбы, но, маневрируя по глубине, курсу и скорости, «К-52» оторвалась от противника.

«… Вскоре в районе нашей позиции стали появляться вражеские подводные лодки. Действуя как в темноте, так и в светлое время суток, они стремились выследить советскую лодку и внезапно нанести торпедный удар. Немецкие субмарины имели гидролокаторы и самонаводящиеся торпеды (и радиолокационные станции. — Прим. авт.) и потому представляли особенно серьезную опасность. Но благодаря бдительности гидроакустика мы всякий раз вовремя обнаруживали врага и уклонялись от его преследования. Часто атаковали нас и самолеты противника».

Продолжая патрулирование, в марте месяце во время сильного шторма, не позволявшего произвести атаку из-под перископного положения (лодку выбрасывало на поверхность), обнаружили конвой, и командир решил атаковать из надводного положения. При сближении с конвоем акустик услышал шум винтов вражеской подводной лодки… Сблизившись на дистанцию залпа, произвели залп тремя торпедами.

«Три торпеды пошли к цели. И теперь мы замерли в ожидании — последует ли взрыв? При этом каждый, кто определял элементы атаки (помощник командира, дивизионный штурман и штурман лодки. — Прим. авт.), мысленно проверял свои расчеты. Ведь это была первая гидроакустическая атака. Волнуясь, смотрели на часы. Прошло около минуты. Неужели промах? И вдруг лодку сильно встряхнуло, послышался глухой взрыв. Акустик также доложил о взрыве…»

При продолжении патрулирования несколько раз «К-52» подвергалась преследованию подводных лодок противника.

«Гидроакустик прослушивал шум винтов сразу двух лодок. Они пытались приблизиться к нам и атаковать. Но каждый раз мы уклонялись, меняя скорость и глубину».

Зацепившись за обнаруженный вражеский сторожевик, следуя за ним в кильватере несколько часов, «К-52» вышла на конвой и произвела атаку по одному из транспортов. Транспорт потоплен. После атаки снова пришлось уклоняться от сторожевых кораблей и подводной лодки противника.

Иногда перед прохождением конвоя вражеские самолеты проводили «профилактическое бомбометание» с целью заставить наши подводные лодки уйти с вероятных курсов следования транспортов. Несколько раз подводники «К-52» слышали и видели такую «профилактику».

Все время патрулирования «К-52» действовала «исключительно ночью, в надводном положении, и прежде всего потому, что днем лишь отдельные быстроходные корабли противника совершали рейсы между Либавой и Померанской бухтой. Конвои же ходили только по ночам, с большим охранением».

В ночь на 7 марта были обнаружены 3 миноносца противника, следовавшие в кильватер ПЛ на дистанции двух-трех кабельтов. Погружаться было поздно. Дав максимально возможный ход, начали отрыв от кораблей противника.

«Каждую секунду нас могли обнаружить, так как расстояние между лодкой и миноносцами увеличивалось очень медленно. Хотелось как можно быстрее оторваться от противника, занять выгодную позицию и атаковать его. Как назло, видимость стала улучшаться и в разрывах облаков уже показалось звездное небо.

Напряжение возрастало с каждой минутой. Казалось вот-вот на миноносцах заметят нас, увеличат скорость, откроют артиллерийский огонь, пойдут на таран. В какое-то мгновение я уже готов был пойти на срочное погружение, но сдержался.

Наконец дистанция от противника увеличилась («коломенцы» не подвели. — Прим. авт.), появилась возможность самим атаковать врага. Мы развернулись на боевой курс…»

Произведя торпедный залп из кормовых торпедных аппаратов, один из миноносцев отправили на дно. Оставшиеся миноносцы начали преследование успевшей очень быстро погрузиться лодки, сбросили несколько серий глубинных бомб, но безрезультатно. При этом акустик доложил, что слышит шум винтов еще нескольких кораблей ПЛО, очевидно, это было охранение очередного конвоя.

«Я приказал уходить. И как раз вовремя — неподалеку стали рваться бомбы. Сторожевики атаковали лодку строем фронта, старались вытеснить из района позиции к северу».

Через полчаса акустик доложил: «На курсовом сто градусов правого борта слышу шум винтов многих транспортов». Надо бы атаковать, но все торпеды в торпедных аппаратах были израсходованы, а перезарядить аппараты времени уже не хватало.

После трехчасового плавания в подводном положении всплыли и взяли курс на север. Определили свое место по маяку Хоборг и легли на грунт для некоторого отдыха и перезарядки торпедных аппаратов.

8 марта, вновь начав патрулирование, обнаружили конвой в составе трех тяжелогруженых транспортов под охраной четырех сторожевых кораблей.

Пользуясь темнотой, командир лодки решил атаковать из надводного положения. Сблизившись на дистанцию залпа с самым большим транспортом, «К-52» произвела залп из носовых торпедных аппаратов.

«Через минуту и семнадцать секунд раздался грохот взрыва, и в ночной тьме полыхнуло огненное зарево. Яркое пламя взметнулось к небу.

— Лево на борт, ложиться на курс ноль градусов!

…На полной скорости в надводном положении мы пытались оторваться от кораблей охранения, и это нам удалось… Глубинные бомбы, сбрасываемые сторожевиками, рвались на большом удалении от нас…»

Но вскоре лодка была обнаружена. При срочном погружении лодка с большим дифферентом на нос камнем начала быстро погружаться. «Все предметы, оказавшиеся плохо закрепленными, покатились по палубе. Больше всего я боялся, что две торпеды, подготовленные для зарядки в аппараты, ударят всей своей тяжестью в переборку дифферентной цистерны и пробьют ее. Это была бы тяжелая авария. Но старшина торпедистов Крестин и Тарасенко успели закрепить торпеды, и это спасло от катастрофы. А дифферент нарастал. В голове мелькнуло: «Ударимся о грунт, и сорвутся дизеля с фундаментов».