Сорванная маска - Саманта Шеннон

Арктур чуть не лишился.

– Если жажда обладать тобой сродни предательству, я готов вечность носить эти шрамы. – (Я обвила руками его шею, губы терлись о мой подбородок.) – Как высшую награду, а не позорное клеймо.

Его низкий проникновенный голос переполнил чащу моего терпения. Арктур с трепетом увлек меня на постель и вскоре избавился от одежды. В полумраке различались только очертания тела и мускулатуры. Растворяясь в объятиях страсти, я совсем упустила из виду эфир, но сейчас он заполонил собой все вокруг, обострял ощущения. Золотая пуповина обвилась вокруг нас кольцом.

Ошибка исключена. Все мои инстинкты кричали о правильности, гармоничности и закономерности такого решения.

Его дыхание обжигало ребра. Моя голова откинулась назад, из горла вырвался стон. Если пойти до конца, переступить грань, постоянное напряжение между нами исчезнет. А терять его не хотелось. Оно отрезвляло.

Однако я жаждала большего. Дальше тянуть нет мочи.

Его поцелуи сводили с ума. Пальцы нащупали впадинки под коленями.

– Это увертюра, – одними губами произнес рефаит, его слова проникали в каждую клеточку. – Хороший дуэт требует времени. И терпения. Мы должны стать единым целым, двигаться в унисон. – Он коснулся эрогенной зоны на внутренней стороне бедра, и я выдохнула его имя. – Направляй меня. Хочу… – (Большой палец скользнул по ягодице.) – Хочу понять, как заставить твое тело петь.

Оно и так заливалось соловьем. Я забывала, как дышать, забывала саму себя.

Арктур легонько сжал мои колени и развел их в стороны. По телу прокатилась дрожь.

– Хочешь?

– Да, – шептала я, – да.

Он прильнул губами к моему бедру. Затаив дыхание, я без устали постигала неведомый пьянящий язык. Песню, известную только нам двоим.

Его движения были отточенными, уверенными. В некоторых аспектах рефаиты ничем не отличаются от людей. Его ладони стискивали мои бедра. С бешено колотящимся сердцем я запустила пальцы в его волосы. Смущение и робость испарились, осталось только влечение во всем своем многообразии. Мое тело переполняли эмоции, странно, как оно вообще не разлетелось на кусочки под таким мощным натиском.

Под аккомпанемент отрывистых животных выкриков Арктур почти довел меня до экстаза. Я цеплялась за него, боялась отпустить, хотя каждая клеточка молила о снисхождении. А на войне нет места пощаде.

Впрочем, война осталась где-то там, за пределами спальни.

Арктур не спешил. Мои бедра вздымались, руки судорожно стискивали простыню, а перед глазами стояла птичка из музыкальной шкатулки и заводивший ее золотой ключик. Когда наслаждение достигло пика, птичка встрепенулась и расправила крылья.

Обмякшие, мы молча распростерлись на кровати. Как бы меня ни влекло к нему, пока мне хватало объятий. И осознания, что он здесь, рядом.

У каждого из нас были секреты. Теперь появился общий.

Я лежала у него на груди, голова покоилась на локтевом сгибе. Шершавая ладонь поглаживала линию моих бедер. Тело словно налилось свинцом, зато душа пела.

– Ты ведь скажешь, если будет больно? – нарушил Арктур благоговейное молчание.

Я повернулась к нему:

– А сам не догадаешься по звуковому сопровождению?

– Очень смешно. – Он не отвел взгляд. – В прошлый раз половой партнер доставил тебе болезненные ощущения. Но ты заверила его, что ничего страшного, и велела продолжать.

Давнее воспоминание восстало из небытия, принеся с собой ощущение пустоты и отчаяния.

– Я плохо соображала той ночью. – Мой голос звучал еле слышно. – Мне… мне трудно расслабиться, если нет симпатии. Как у нас с тобой. – Я накрыла его руку своей. – Кроме того, с невидцем все воспринималось иначе. Он как будто не чувствовал меня.

– Неужели?

На восхитительное мгновение мы слились в поцелуе.

– Но тем не менее, хотя мы оба обладаем аурами, ты не рефаит, – продолжал Арктур. – Если тебе будет неприятно, дай знать.

– Мм… А ты дашь знать, если тебе будет неприятно?

– Даже не сомневайся.

За окном завывала сирена, какой-то пьяница вопил по-французски. Но, вопреки обыкновению, сторонний шум меня совершенно не заботил. По крайней мере, пока Арктур нежно перебирал мои пряди.

– Всегда ненавидел свой дар, вынуждающий меня помнить. – Рефаит убрал мне волосы на бок и прильнул губами к атласу затылка. – Мне никогда не забыть застенок, где спину исполосовали шрамами. – (Кончики моих пальцев легли в углубления между его костяшками.) – А теперь не забыть и эту спальню.

Я блаженно сощурилась, когда Арктур принялся гладить мне живот, обводить пальцем пупок – крохотную ямку, выдававшую мою принадлежность к людям, в точности как глаза выдавали в нем рефаита. Мне хотелось, чтобы он никогда не останавливался.

Поглощенные друг другом, мы молчали. Он целовал мою линию скул, плечи. Моя голова откинулась назад. Рука скользнула по его обнаженному телу вниз и случайно коснулась рубцов.

– Позволишь взглянуть? – тихонько попросила я и взяла упирающегося Арктура за подбородок. – Если нет, ничего страшного, не обижусь. Просто… не хочу, чтобы ты думал, будто мне неприятно.

Казалось, минула почти вечность, прежде чем Арктур повернулся на бок, явив мне истерзанную спину. Я медленно приподнялась, чтобы рассмотреть детали.

Зрелище превзошло самые мрачные ожидания. Шрамы наподобие решетки испещряли всю спину. Крупные рубцы, толщиной с мизинец, топорщились буграми, тонкие, точно трещины в стекле, усеивали плечи – сразу видно, орудовал изощренный садист. Можно только гадать, почему Арктур не пристрелил Джексона и как ему в принципе удавалось столько времени прикидываться верным слугой Наширы.

Он не шелохнулся, пока я поочередно касалась гладких, как воск, шрамов. На первых порах мое любопытство напрягало, но вскоре Арктур расслабился и обмяк, как во сне. Закончив исследовать рубцы, я обняла его за талию и придвинулась к широкой спине.

– Надолго тебя не хватит, – предупредил Арктур.

Шрамы слегка царапали кожу, однако я упорно льнула к ним щекой.

– Цыц! Я сплю.

– Хм.

Мы задремали. Очнувшись на залитой лунным светом кровати, я увидела, что снова лежу к Арктуру спиной, а он прижимает меня к груди. Его ладонь покоится между моими руками, пальцы переплетены, горячее дыхание обжигает мне шею.

Внезапно ледяной волной накатили воспоминания.

Если не возвратишься через седмицу, клянусь, я выберусь отсюда…

У меня перехватило дыхание.

…и не успокоюсь, пока не найду тебя, Пейдж Махоуни.

Мой кашель разбудил Арктура. Заскорузлые пальцы погладили мне предплечье.

– Я нарушила обещание, данное Корнефоросу. Прошло уже больше недели.

– Если он попытается тебя тронуть, будет иметь дело со мной. Предоставь его мне.

Все случившееся неизбежно повлечет за собой последствия. Вопрос только какие.

– Ты боялась, что наша близость отвлечет тебя от революции. Но может получиться и наоборот, – зашептал Арктур так тихо, что я с трудом разбирала слова. – Совместными усилиями мы уничтожим серый рынок. Объединим Синдикаты. Все наладится.

Кивнув, я повернулась и спрятала лицо