Детектив и политика. Вып. 1 - Гийом Апполинер

Таков был Бенджамин Дизраели в свои тридцать лет.

В различных домах Дизраели встречался со знаменитыми людьми тех дней. Он упорно искал таких встреч и преуспел в завязывании важных и нужных связей. Среди тех, с кем он беседовал в великосветских салонах, были герцог Веллингтон, победитель Наполеона при Ватерлоо, пользовавшийся не только славой национального героя, но и большим влиянием в политических кругах; лорд Хертфорд и О'Конелл, известные политические деятели. Часто удавалось ему знакомиться с министрами правительства — действовавшими, бывшими и будущими. В опере его видели в ложах герцогинь.

Дизраели производил на своих знакомых из этих кругов сильное впечатление не столько важным видом, сколько необычностью и оригинальностью суждений о современной политике, истории, литературе, религии. Однажды в доме Каролины Нортон он удивил даже давно ничему не удивлявшегося лорда Мельбурна. Это был влиятельнейший человек. В июле 1834 года, когда произошла встреча, лорд Мельбурн был министром внутренних дел в либеральном правительстве лорда Грея. Вскоре он сам стал премьер-министром, а затем весьма близким доверенным лицом юной королевы Виктории.

Однажды после обеда (в Англии обеды по времени соответствовали нашим поздним ужинам) Каролина Нортон представила молодого человека лорду Мельбурну. Почтенный лорд был многоопытным человеком, прекрасно разбирался в людях, верно оценивал их с первого взгляда. Дизраели его сразу же заинтересовал. У него был ясный, резкий, логичный язык, которым он выражал свои мысли. А мысли были неординарны. Мельбурн про себя размышлял, что это, вероятно, перспективный молодой человек, что ему следовало бы оказать содействие в политической карьере, что из него мог бы получиться неплохой личный секретарь. Неожиданно лорд Мельбурн спросил Дизраели:

— Ну, а теперь скажите мне, кем бы вы хотели стать?

Ответ был быстрым и ошарашил Мельбурна.

— Я хочу быть премьер-министром Англии, — сказал Дизраели.

Такое граничащее с дерзостью заявление молодого человека, не являющегося даже членом парламента, заявление, сделанное вполне серьезно, могло вызвать негативную реакцию маститого политика. Но этого не случилось. То ли лорд Мельбурн был в хорошем расположении духа, то ли Дизраели ему понравился, но он, вздохнув, стал серьезно объяснять Дизраели нереальность его замыслов:

— Нет никаких шансов на это в наше время. Все организовано и решено.

Высказав свои соображения о том, какие лица будут поочередно занимать пост премьер-министра в будущем, лорд Мельбурн посоветовал:

— Вы должны выбросить из головы эту глупую идею.

Одновременно он рекомендовал молодому человеку действовать осторожно. Лишь тогда он благодаря своим способностям и предприимчивости сможет чего-либо добиться в политике.

Но «что-либо» Дизраели явно не устраивало. Говоря о намерении стать премьер-министром Англии, он отнюдь не шутил. Ему нужна была власть, и власть самая большая, как бы не нереально, несерьезно и, возможно, даже смешно ни выглядела тогда такая претензия. Мнение лорда Мельбурна не произвело должного впечатления и не поколебало решимости Дизраели добиваться своей цели.

Он об этом неоднократно заявлял публично. Осталось свидетельство современников, относящееся к тому же, 1834 году. Однажды во время горячего спора по какому-то политическому вопросу Дизраели в крайнем возбуждении заявил своим собеседникам:

— Когда я буду премьер-министром, я сделаю то-то и то-то.

Эта декларация была встречена всеобщим смехом. Дизраели, возбужденно шагавший по комнате, подошел к камину, ударил что было силы по каминной доске и крикнул:

— Смейтесь сколько угодно, но я все равно стану премьер-министром!

Рассказ об этом случае долго переходил из уст в уста.

Шли годы. Дизраели действовал очень активно на политической арене, и лорд Мельбурн незадолго до своей кончины в 1848 году сказал:

— Ей-богу, этот парень все-таки добьется своего.

Если бы молодой человек из семьи крупной титулованной землевладельческой знати, предки и родственники которого традиционно из десятилетия в десятилетие правили Англией, заявил, что он хочет быть премьер-министром, это было бы сочтено слишком самонадеянным. Но в данном случае, когда такую цель заявил Дизраели, это выглядело невероятным, фантастическим. Его социальное и особенно национальное происхождение делало явно нереальным достижение высшей власти в те времена в такой стране, как Англия. Англия была конституционной монархией, и давно прошли те годы, когда страной правил король. Теперь власть сосредоточилась в руках парламента, с согласия которого делами британцев управлял премьер-министр, назначаемый королем. Премьер-министр и являлся главным средоточием власти.

По традиции этот пост занимали крупнейшие аристократы, титулованные владельцы земли или иных больших состояний. Семья Дизраели к их числу не принадлежала.

Бенджамин Дизраели родился 21 декабря 1804 года в Лондоне, в достаточно состоятельной буржуазной семье. Его отец был довольно известным литератором, тихим, спокойным человеком, кабинетным ученым, любившим больше всего книги и библиотеку Британского музея. Он был знаком с великим поэтом Джорджем Байроном, который бывал в его доме и относился к Дизраели с симпатией. Родители Дизраели-отца на протяжении многих десятилетий действовали в сфере финансовых операций и обладали довольно крупными состояниями, но это были не Ротшильды. Все их усилия заставить сына продолжить их дело ни к чему не привели, и в конце концов ему было позволено заниматься литературой.

Семья Дизраели была еврейской, а евреи в первой половине XIX века не пользовались полными гражданскими правами в Англии. К этому добавлялось сильное и устойчивое, веками коренившееся в стране национальное предубеждение против них. Это означало, что возможности для Бенджамина сделать карьеру, а также для его сестры и братьев были ограниченны. Друзья убеждали Дизраели-старшего, что детей нужно крестить и тем самым расчистить для них дорогу в жизни. Убедить его не составило большого труда, ибо он сам был неверующим, убежденным последователем Вольтера.

2 июля 1817 года видный историк Шарон Тернер в конце концов убедил отца, и они вместе с тринадцатилетним Бенджамином отправились в церковь св. Андрея, где Бенджамин и был крещен. Отныне религиозная принадлежность Бенджамина — англиканская церковь. Этот акт имел очень большое значение для будущей судьбы мальчика, о которой не догадывались ни он сам, ни его отец, ни Тернер.

Попытки дать Бенджамину традиционное образование были родителями вскоре оставлены. Пропустить его через Итон или другую аналогичную привилегированную школу даже не пытались. Оксфордский и Кембриджский университеты постигла та же участь. Но Бенджамин был намного образованней своих сверстников, получивших нормальное образование. Это был результат упорнейшей работы по самообразованию. Обширная и умно составленная библиотека отца явилась источником образования Бенджамина. Он хорошо знал всю классическую литературу, историю, развитие политических учений и историю религии.

Проблема выбора для него жизненного пути волновала родителей больше, чем самого Бенджамина. Его устроили учеником в солидную адвокатскую контору, но юриспруденция для него была скучна, ему хотелось быстро добыть и славу, и деньги. Будучи на службе в конторе, он стал легкомысленно играть на бирже вместе с товарищем и, естественно, проигрался, оказавшись в долгу примерно в 7000 фунтов стерлингов — сумма по тем временам очень большая. Так возникло бремя, которое росло всю жизнь и от которого он освободился лишь на склоне лет. Затем возникла идея организации общеанглийской влиятельной политической газеты, конкурента «Таймсу». В случае удачи газета принесла бы и деньги, и политическое влияние. В замысле участвовали матерые бизнесмены, но дело закончилось крахом, подорвав реноме Бенджамина и увеличив сумму его долгов.

Это был негативный итог. Позитивные же результаты этих авантюр состояли в том, что Бенджамин хорошо узнал юридические хитросплетения английской жизни, правила, по которым развивается бизнес, и прежде всего узнал человеческую натуру, понял, чего стоят люди его круга и как с ними следует иметь дело. Отсюда истоки невероятного цинизма, который впоследствии часто приносил Бенджамину преимущество Б его борьбе за место под солнцем.

В осуществление своих замыслов он без оглядки бросал всего себя и после очередной неудачи был разбитым, больным человеком. В те годы заболевания лечили в основном двумя способами: пускали, «сбрасывали» кровь или отправлялись в заграничное путешествие. Бенджамин предпочитал второй вариант. Он совершил поездку по Германии, затем по Италии и, наконец, полуторагодичное турне по Средиземному морю и Ближнему Востоку. Поездки всегда были целительны для здоровья Дизраели. Но, что важнее, они очень обогащали интеллект молодого честолюбца, намного расширяли его образование и кругозор. В неторопливых поездках Бенджамин продолжал ломать голову над главным вопросом.