Раскрыть ладони - Вероника Иванова

— Почему?

Убийца грустно улыбнулся и ответил вместо великана:

— Потому что мало кто согласится умереть, чтобы родиться.

Так вот по какой причине он двигал сломанным запястьем, как ни в чём не бывало, уже на подходах к Гильдии! А я-то удивлялся, почему не щадит раненую руку... Всё просто. Но от такой простоты становится страшно.

— Вы хотите сказать...

Бритоголовый помолчал, но, видимо, решив, что нам применить полученные знания всё равно будет не на ком и некогда, уточнил:

— Если остановить сердце, а потом снова заставить биться, повреждённая плоть излечится. Но это рискованно, да и самому проделать трудновато, что ни говори.

Да уж... Обязательно требуется вмешательство извне, хотя бы для того, чтобы прервать жизнь, а потом снова вдохнуть её в задержавшееся на Пороге тело. Пожалуй, я бы не рискнул довериться кому-то настолько, чтобы позволить убить себя. Потому что ни за что не поверил бы в последующее оживление. Даже самым близким другом.

— Но откуда вы узнали, что умер именно этот человек?

— Оттуда же. Я ношу в себе оттиски узоров каждого из Теней. И если кто-то умирает, сразу чувствую это. И точно знаю, кто и как умер. Такова моя работа. Я — память Гильдии. А если попросту, Кладовщик. Так меня называют.

Чувствует? Могу поклясться, ощущения не из приятных, если хоть немного похожи на мои танцы с занавесями.

Но почему, будь я проклят, что-то в его словах никак не даёт мне успокоиться?!

— И часто Тени умирают?

— Не слишком. Предпоследний раз смерть приходила в Гильдию пять лет назад, а последний — сегодня ввечеру.

Смерть Тени. Сегодня. Единственная за пять лет. Что-то во всём этом неправильно. Совсем-совсем неправильно. Ведь несколькими днями раньше...

Понял. Моя очередная и нелепая ошибка. А может быть, заблуждение, но перемена причин меня не оправдывает и не извиняет. Остаётся, конечно, слабенькая надежда... Избавиться от неё сразу или потянуть время? Нет, не буду ждать. Без толку.

— Вы уверены?

Бритоголовый удивлённо расширил глаза:

— В чём?

— Что сегодняшняя смерть была единственной за многие годы?

Черты широкого лица слегка заострились, как будто мой вопрос привёл собеседника на грань оскорбления:

— Не уверен. Я просто знаю, и всё. Сомнения неуместны, потому что магия в моём теле не подчиняется никому и ничему, а стало быть, и не лжёт.

Я вдохнул поглубже, задержал дыхание, стараясь унять дрожь прежде, чем задать последний, невинный, но способный убить вопрос:

— Разве четыре дня назад не умерла одна из Теней?

Великан отрицательно мотнул подбородком.

Так. Только спокойно. Без суеты и ошибок. Сначала убедись во всём до конца и только потом действуй.

— А вы можете показать мне виграмму заказа, который принял к исполнению один человек из вашей Гильдии?

Переход разговора к делам обыденным помог бритоголовому расслабиться и снова радушным хозяином:

— Если желаете посмотреть, покажу. Но объясните, кто именно принял заказ?

Что я знаю о Тени? Внешность? Ерунда! Нет никакого смысла описывать то, что может меняться каждый день. Рост, вес, цвет волос и глаз... Не подойдёт. Нужно что-то отличительное, что-то, присущее ему одному. Например...

— Знак, которым он метит своё оружие. Этого будет достаточно?

Кладовщик подумал и кивнул:

— Вполне. И как же сей знак выглядит?

— Руна «Ар».

— Хм-м-м... — Бритоголовый двинулся вдоль стола. — Знаю-знаю такого. Он как раз недавно принёс новую виграмму... Вот она.

Я с трудом удержался, чтобы не вцепиться в указанный листок дрожащими от злости пальцами.

Толстая бумага, пронизанная грубо спрядёнными шёлковыми волокнами. Несколько торопливо написанных строчек. Хранящий свою форму овал воска с отпечатком... Дядюшкиной руки, конечно же. Ведь он сам признался, что желал убить племяника и для того нанял Тень. В шаге от меня на столе лежит неопровержимое свидетельство преступления. Если предъявить его перед Надзорным советом, господина старшего распорядителя ждёт, по меньшей мере, казнь. Мучительная и непредотвратимая.

Всего лишь клочок бумаги, но сколько силы в нём заключено! Целая жизнь. И я могу распорядиться ей по своему усмотрению, так, как пожелаю. Так, как решу и выберу сам.

Но осталось прояснить ещё один вопрос. Небольшой.

— А если Тень отказывается от исполнения заказа?

Великан презрительно сузил глаза:

— Это происходит ещё реже, чем смерть.

— Почему?

— Потому что у договора нет обратного хода. Ты можешь не браться за исполнение, это твоё право. Посчитать, что оплата недостаточно велика или что твоих сил не хватит на удовлетворение стремлений заказчика. Но если печать поставлена...

— Отказаться невозможно?

— Возможно, — в разговор снова вступила Тень. — Только мы предпочитаем умирать, а не отступать.

Непонимающе смотрю на обоих, пока ко мне не снисходят для неохотного объяснения:

— Отказ разрывает договор, но только со стороны заказчика: на его копии оттиск разрушается. Но на гильдейской копии — остаётся, а это означает конец, потому что, пока не исполнен взятый заказ, мы не имеем права браться за следующий.

— То есть, из-за одного-единственного отказа убийца никогда больше не может...

Кладовщик торжественно и скорбно кивает:

— Никогда. До самой своей смерти. Потому что и узор не сможет вернуться.

Татуировка продолжит прятаться в глубине плоти, не занимаясь исцелением, и довольно будет любой опасной раны, чтобы... Должно быть, для того, кто привык к лекарским услугам змеящегося рисунка, очень трудно забыть о них навсегда. Не говоря уже о том, что все годы учёбы и оттачивания мастерства летят насмарку. Отказался? Значит, разрушил всё, к чему стремился и на что надеялся. Может, это и правильно. Если берёшься за какое-либо дело, будь любезен с ним справиться. Не уверен? Не берись. Я тоже так поступаю. Вернее, поступал, когда расплетал заклинания. И ни за что не сдался бы, даже понимая, что моих умений не хватает. Ну ладно, с меня спрос небольшой, я — просто упрямый дурак. Но Тень?..

Сколько же должна весить причина, способная заставить наёмного убийцу перестать убивать?

* * *

— Я хочу видеть...

Привратник, не говоря ни слова, отступил в сторону, то ли приглашая меня войти, то ли просто освобождая проход к дому по аллее дикого винограда, да так и остался на своём месте, закрывая ворота и предоставляя нам с демоном право проделать путь до крыльца без провожатых.

Всю дорогу от Гильдии до Виноградного дома мы молчали. Джер ни о чём не спрашивал, только косился в мою сторону одновременно рассеянно и лукаво, словно догадываясь, какие причины вынудили меня по ночной темноте отправиться на прогулку, а я не мог говорить, потому что... бесился от злости. И злиться было, на кого.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});